На службе Отечеству
Шрифт:
Наблюдатели донесли о выдвижении фашистов из Лесных Халуп. Нужно отдать должное противнику: он сравнительно быстро сумел привести себя в порядок после артналета. Пришлось на время отложить атаку. То же сделали и соседи.
Гитлеровцы дошли до своего переднего края и тут попали под огонь батальонных минометных рот. Левее Лесных Халуп также встали фонтаны разрывов. Вероятно, немцы пытались контратаковать и там. Они рывком вырвались из-под обстрела. Здесь пехоту обогнали танки, а из садов Лесных Халуп показались самоходные установки. Короткие стволы орудий выплеснули струи огня. Тяжелые снаряды подняли на нашем переднем
– Шляпы! Куда ротный смотрит? Сейчас ему выдам.
Бухарин потянулся к телефону, но я остановил его:
– Обожди, Николай Яковлевич, сейчас не время, после. Нужно предупредить командиров рот: огонь открывать по нашей команде, отсекать пехоту от танков.
Перехвативший мои слова связист закрутил ручкой телефона, поочередно вызывая командиров подразделений. Капитан Бухарин начал передавать распоряжение.
События развивались с нарастающей быстротой. Основная группа противника, как говорят, не мудрствуя лукаво, нацелилась но проторенному вчера пути в стык 5-й и 6-й рот. Одновременно на правый фланг, а точнее, в стык с соседом из-за пригорка двинулось до роты фашистов при поддержке двух легких танков. Появились гитлеровцы и перед фронтом обороны первого батальона полка, и дальше на самом левом фланге - перед подразделениями майора Кожевникова, которые ночью форсировали Вислу.
– Густо идут!
– резюмировал капитан Пресняков, наблюдая в бинокль за приближением немцев.
– Но не с таким нахальством, - ответил я Игорю Тарасовичу.
– Вспомни, как вчера лезли.
– То было вчера. Сегодня другое дело. Порядком пощипали их в Лесных Халупах артиллеристы и минометчики. Спеси поубавилось. Вот к танкам и жмутся - за броней-то оно сподручнее.
Наш разговор прервал хлесткий выстрел сорокапятки. Ночью на плацдарм удалось перебросить три сорокапятки и два 76-мм орудия. Огневые позиции сорокапяток врезали в брустверы траншей, полковые пушки поставили на танкоопасные направления. И вот первый выстрел. Снаряд ударил в лоб переднему танку и огненной трассой скользнул в сторону.
– Рано!
– констатировал адъютант старший батальона.
– Поторопились.
– Не ко времени обнаружили себя, - согласился я с ним.
– o Нужно было бы обождать.
Словно подтверждая мои слова, у самого бруствера орудия взметнулась земля. Сорокапятка подпрыгнула и как-то сразу присела.
Пресняков с досадой махнул рукой.
Однако почти тут же на огневой позиции зашевелился расчет. Ствол орудия пополз слева направо, отыскивая цель.
– Нет, Игорь Тарасович, жив расчет. У фрица, видно, поджилки трясутся.
Второй выстрел наших артиллеристов оказался точнее. Немецкий танк закрутился на месте, распластывая по земле гусеницу. Но и сорокапятка вновь подскочила и легла набок. Тяжелый снаряд самоходки опрокинул орудие, разметал расчет.
Сбоку ударило 76-мм орудие. Танк вздрогнул и присел. Над его кормой почти тут же вспыхнуло пламя: снаряд угодил в моторную часть.
Пока фашисты отыскивали новую огневую точку, наши полковые артиллеристы перенесли огонь на соседний танк. Очередным выстрелом своротили башню танка и завязали дуэль с самоходкой врага.
– Молодчага, Кичулкин!
– не выдержал связист.
– Так их, дави гадов! Знай наших!
Младший сержант Михаил Кичулкин по прибытии на плацдарм представился мне. Ниже среднего роста, худощавый, подвижный. После ознакомления с местностью он по-хозяйски доложил об основной и запасной позиции, обратился за помощью в оборудовании окопа для личного состава и ровиков под снаряды.
– Огневые позиции мы оборудуем сами, товарищ капитан, замаскируем их, комар носу не подточит, а вот с укрытием для себя и боеприпасов вряд ли управимся. Силенок маловато.
Мне понравились деловой тон командира орудия, его забота о людях. Выделил ему в помощь два стрелковых отделения. На рассвете младший сержант вновь появился на батальонном НП. Доложил об оборудовании огневых позиций и представил карточку огня, хотя и в карандаше, на изрядно помятом листе, но местность была схвачена точно, расстояния до ориентиров совпадали с нашими.
– Связь держать с нами и с командиром пятой роты.
– Уже доложил старшему лейтенанту Ковалеву. Вопросы взаимодействия увязали, сигналы целеуказания назначили.
Тогда я порадовался распорядительности Кичулкина.
И переживал за него теперь. Расчет производил два-три выстрела и тут же менял позицию. На наших глазах сумел поджечь самоходку противника.
– Твои истребители танков отличаются, - позвонил командир полка. Передай им мою благодарность да не забудь представить к наградам.
– Не забуду, товарищ майор. Только это артиллеристы Спасибо за усиление.
– То-то же, а говоришь, мало помогаем. Но все равно поблагодари их от меня.
Майор Павлюк помолчал, потом спросил:
– Почему не открываешь ружейно-пулеметного огня по противнику?
– Подпускаем поближе.
– Смотри, как бы не перехлестнуть. Немец-то, он ученый пошел. Понял меня?
– Понял, товарищ майор.
– Я отыскал взглядом Бухарина: - Ракеты, Николай Яковлевич!
В руках заместителя по строевой части щелкнула ракетница. Разрывая воздух, с шипением вверх взметнулся заряд. Телефонист закричал в трубку: "Огонь! Огонь! Огонь!.." И тут же по всей линии обороны яростно застучали пулеметы, автоматы, винтовки, ударили, выискивая цели, противотанковые ружья, ухнула сорокапятка.
Немецкая пехота, словно наткнувшись на невидимую стену, замедлила движение. С НП было видно, как вражеские офицеры, размахивая руками, продолжали звать подчиненных вперед, пытались навести порядок в изломанной и поредевшей цепи. Но солдаты падали, ползли, сбивались кучами около танков, стараясь уйти иод защиту брони, не понимая того, что становятся уязвимее для нашего огня.
Стало ясно: немецкая атака провалилась. Перед фронтам батальона расчеты противотанковых ружей подожгли еще два танка. Наступала развязка, хотя одному взводу противника удалось прорваться на стыке чугуновской роты с 1-м батальоном. Но это уже была агония: напоровшись на кинжальный огонь станковых пулеметов с запасных позиций, фашисты были уничтожены.