На службе Отечеству
Шрифт:
Командир танкового корпуса поблагодарил нас за выручку. Этот эпизод остался в моей памяти как напоминание о жестком сопротивлении фашистов в те дни, как горький урок ослабления бдительности.
В ходе схватки было захвачено около 60 пленных. Немецкий офицер вдруг снимает часы и предлагает их мне. Я ему в ответ:.
– Выбрось.
"Вот негодяй, - подумал я, - хочет откупиться за свои грехи, тяжкие злодеяния, совершенные на советской земле". Я растоптал часы. Гитлеровец удивленно смотрел на меня. Пленных мы отправили в тыл.
4 февраля полк подошел к пригородам Глогау. Фашисты то в одном, то в другом месте начали контратаковать
Первым встретил врага взвод лейтенанта Якова Тодорова, перехвативший выход из неширокой лощины. Фашистские танки с дальних дистанций открыли интенсивный огонь но обороне петеэровцев. Снаряды кромсали мерзлую землю, невысокий кустарник. Визжали осколки. Сотрясавший воздух грохот тупой болью отдавался в ушах бойцов. Плотный дым скатывался в низину и там оседал. Снег терял первоначальную белизну и, смешиваясь с раздробленной землей, превращался в серое месиво.
В удушливом чаду Тодоров переползал от одной огневой позиции к другой, твердил подчиненным: "Назад - ни шагу! Держаться..."
Расчеты не покидали огневых позиций. С отчаянной решимостью и злостью готовились встретить врага. В просветах разъедающего глаза дыма бойцы видели приближающиеся низкие коробки танков. Наводчики, выбирая наиболее удобное положение, еще и еще раз примерялись, выжидая момент для открытия огня.
Не дрогнули бойцы и тогда, когда многотонные машины, за которыми двигалась пехота, подошли вплотную.
– По смотровым щелям, в борт целься!
– прохрипел Тодоров, подползая к правофланговому расчету.
Рядом с огневой позицией зияла дымящаяся широкая воронка. На ее рваном краю, неестественно поджав под живот левую ногу, застыл подносчик. В уголках рта солдата пенилась алая кровь. Уткнулся в снег наводчик, склонив стриженую голову к ложу ружья. Тут же лежала его каска. Тодоров дотронулся до руки солдата, позвал:
– Бурмистренко, Бурмистренко...
Тот не шелохнулся. Лейтенант взял его за плечо и отвалил от ружья. Наводчик был мертв. Тодоров подтянул противотанковое ружье к себе, поставил на сошники. Открыл затвор и вставил в ствол патрон. Делал все спокойно, не торопясь - в холодной ярости.
Сквозь прорезь прицела увидел ствол орудия фашистского танка. Хобот качался в такт движениям боевой машины, словно выискивая что-то. Затем прорезь заслонил борт машины: танк повернул наискосок, считая, видимо, расчет мертвым.
Сейчас для Тодорова вокруг не существовало ничего, кроме итого танка. Повел плечом вверх - в прицеле замелькали отполированные до блеска траки гусениц. Прицелился выше, в середину борта, и надавил на спуск. Выстрела не слышал. Толчок в плечо свидетельствовал о нем. Передернул затвор, выстрелил еще раз и вновь потянулся к затвору. Но тут прямо перед ним вспыхнуло пламя. Какая-то неведомая сила приподняла его, швырнула назад, накрыла чем-то огромным и душным. Перед глазами все поплыло и завертелось. Однако Тодоров был еще жив. Сплевывая землю, приподнялся на локте, новел глазами в направлении танка: вражескую машину обволакивал черный дым. Готов! И, уронив голову, потерял сознание. Это были последние мгновения его жизни.
Рота противотанковых ружей понесла большие потери, но не пропустила врага до подхода нашей артиллерии.
Несколько дней полк дрался за Нейкранс - пригород Глогау. Небольшой немецкий городок был заранее подготовлен к обороне. В нижних этажах домов установлены пулеметы, в подвалах засели фаустники, на чердаках оборудовали себе позиции автоматчики. Сквозь многоярусный кинжальный огонь прорваться было трудно, даже после подавления большей части пулеметных гнезд нашей артиллерией.
Особенно яростные схватки разгорелись за центральную часть города, церковь и кладбище с метровой железобетонной оградой. Артиллеристы били в упор по засевшим гитлеровцам, но стоило стрелковым ротам подняться, как огневые точки оживали.
Большой урон нам наносили и фашистские батареи. Мы удивлялись точности, с какой они били по нашим боевым порядкам, пока полковые разведчики не обнаружили на куполе кирки немецких корректировщиков. Пришлось нашим пушкарям ударить по божьему храму. Артобстрел врага пошел на убыль, а потом и вовсе прекратился.
Батальоны продолжали штурмовать кварталы Нейкранса. Враг по-прежнему ожесточенно сопротивлялся. Мы потеряли убитыми трех командиров рот старших лейтенантов Григория Слободняка, Петра Жарикова и младшего лейтенанта Михаила Яшкина. Немало пало взводных командиров, сержантов и солдат.
– Так недолго докатиться до пирровой победы, - вздохнул командир полка, когда комбаты доложили о взятии последних городских улиц.
К утру батальоны полка ворвались на окраину Глогау. Однако дальше продвинуться не смогли. Крепостные стены города ощетинились артиллерийско-пулеметным огнем. Ротные цепи залегли, а затем вынуждены были откатиться назад.
На этом рубеже противник остановил и другие полки. Для усиления дивизий, блокирующих Глогау, командование начало подтягивать сюда корпусные и армейские резервы. Но и это не принесло успеха. Окруженная группировка фашистов отражала все попытки наших войск овладеть городом.
Продолжать штурм крепостных стен - значило и в дальнейшем нести потери. Командарм принял решение оставить для блокирования крепости часть сил, остальные двинуть на северо-запад, в направлении устья реки Бобер. Как показали дальнейшие события, решение оправдало себя. Оставшись в окружении, немецкая группировка в конце концов была вынуждена капитулировать. По это произошло спустя некоторое время.
* * *
Пока мы вели бой на подходах и за город Глогау, войска фронта продолжали форсировать Одер. 8 февраля началась Нижне-Силезская операция. Бои требовали значительных сил и средств. Командование торопило нас с переправой на западный берег реки.
Перед форсированием Одера с передового наблюдательного пункта вызвал меня командир полка майор Павлюк. Валентин Евстафьевич был возбужден: только что командир корпуса объявил полку благодарность за успешное очищение правого берега Одера от противника и приказал, не теряя времени, переправляться; на паромной переправе на тот берег перебросить батальоны, минометчиков, артиллерию, тылы направить в объезд.
Почти тут же из штаба дивизии прибыло боевое распоряжение на форсирование.
– Подумали мы тут, - кивнул Павлюк в сторону майора Модина.
– Решили вам, Александр Терентьевич, поручить возглавить колонну тыла полка. Учтите, что боеприпасы, продовольствие нам потребуются на том берегу очень скоро.