На собак волков не зови
Шрифт:
– Нет, он в реанимации. Вчера поздно вечером он к ресторану поехал, к «Аисту»… Один… Ему голову проломили, он жив, пока жив. Врачи говорят, что если выживет, то все равно инвалидом останется. Мне его отец звонил, а я не слышала… Сейчас только увидела, сама набрала…
От резкого звонка в тишине квартиры Денис вздрогнул, вышел в коридор. Опера и участковый смылись, только хлюпают носами соседки. Он повернул защелку, открыл дверь. На площадке стоял отчим – глянул на пасынка и шагнул через порог.
– Вики нет, – в спину отцу произнес Денис, – Пашка в реанимации. Ее волки изнасиловали и у подъезда выкинули. Пашка разбираться поехал, теперь неизвестно выживет ли…
– У тебя есть доказательства? – не оборачиваясь, спросил отец, – доказательства того, что так все и было? Изнасилование и все остальное?
«Будут» – он захлопнул дверь и вышел на балкон, перегнулся через перила и посмотрел
Звонок рядом с металлической дверью не работал, пришлось стучать по гладкой, покрытой вмятинами створке кулаком. Наконец, с той стороны раздались шаги, лязгнул замок и между косяком и створкой образовалась узкая щель.
– К кому? – буркнули из-за двери.
– Я за справкой о смерти Максимовой Виктории, – объяснил Денис, – я родственник. Вот мой паспорт.
Дверь открылась шире, человек в зеленой спецухе сделал шаг назад, пропустил Дениса в узкую комнатенку. На противоположной стене еще одна дверь, но уже обычная, пластиковая. Рядом окно задернуто белой занавеской, под ним стол и два белых стула. Человек в зеленом качнул лысой головой и уселся за стол, выдвинул ящик, Денис сел напротив. На столешницу легла здоровенная «амбарная» книга, лысина склонилась над ней, короткие, поросшие рыжеватыми волосками пальцы шустро перелистывали страницы.
– Здесь паспортные данные свои поставьте, здесь распишитесь, – потребовал санитар и поставил карандашом еле заметные галочки в нужных графах. А сам исчез за смежной дверью. Из-за нее пахнуло чем-то едким и приторным одновременно. Денис быстро заполнил форму и расписался. Санитар, словно только этого и ждал, нарисовался из-за двери с белым бланком в руках, подал Денису. Тот пробежал глазами строчки: имя, фамилия, место и дата смерти, и причина: «механическая асфиксия органов шеи при сдавлении петлей при повешении». И подпись врача – некто Синельников И. В.
– Что не так? – спросил санитар, видя, что посетитель медлит.
«Все» – Денис положил справку на стол перед собой, накрыл ладонями.
– Врача позвать можешь? – как мог спокойно, попросил он, – Синельникова. Того, кто справку подписывал.
Санитар отреагировал неожиданно безразлично: кивнул и убрался с глаз долой за белую дверь. Врач появился минут через десять – длинный, тощий, выбрит до синевы, угол рта недовольно кривится.
– Обжаловать можете через прокуратуру… – начал он вместо приветствия, но Денис перебил его:
– Даже не собираюсь. Дело вот в чем. Вика… Вы же ее осматривали, после того, как… – здесь голос подвел, сорвался. «После того, как ее сняли с качелей и привезли в морг» – произнести он не смог. Зато врач успокоился, кивнул и подтвердил:
– Обязательно. Причина смерти устанавливается в первую очередь на основании осмотра трупа, вскрытие только подтверждает или опровергает первоначальную версию…
– Вскрытие было? – Денис рывком перегнулся через стол, врач отшатнулся к стене, его глаза забегали по сторонам. Отлично, этот эскулап знает больше, чем сказано в этой писульке, поэтому продолжим. Денис откинулся на спинку стула, сунул руку в карман с телефоном, нащупал кнопку диктофона. Положил вторую на стол ладонью вверх и убрал руку. На страницах талмуда остались две тысячные купюры. Врач смотрел то на деньги, то на молчаливого посетителя.
– Что вам нужно? В справке все указано, девушка повесилась сама. Об этом говорит направление странгуляционных борозд…
– Я знаю, – оборвал патологоанатома Денис, – знаю, что сама. Вскрытие же было, верно? Вот и расскажи мне, что ты там увидел. Только ты и я, никто не узнает. Я ж у тебя не документы прошу, не расписку. Просто расскажи и я уйду.
Две купюры накрыла третья, врач дернул губами как жаба, поймавшая муху, захлопнул книгу и положил ее себе на колени, Денис нажал кнопку диктофона. Телефон старый, запись будет идти всего пятнадцать минут, но этого хватит, если врач заговорит сейчас же. А тот медлит, пялится на стены и потолок, мямлит что-то, но торопить его нельзя.
– При осмотре трупа выявлены множественные поверхностные повреждения в виде кровоподтеков различного характера, ссадин, царапин, следов от укусов. Располагаются на плечах – от захватывания и сдавления руками в виде кровоподтеков; на предплечьях в области лучезапястных суставов, – от захватывания и удерживания рук; на груди – следы от укусов, кровоподтеки от насасывания. Множественные ссадины на внутренней поверхности бедер, полученные при разведении ног, – врач вытер платком вспотевшие залысины и исподлобья глянул на Дениса. Тот не шевелился и смотрел в одну точку перед собой. Молчание длилось минуту или больше, врач ерзал на стуле и тискал в мокрых ладонях талмуд. Потом успокоился, уперся взглядом в столешницу и выдал скороговоркой:
– Присутствуют разрывы стенки влагалища, обнаружены изменения в области заднепроходного отверстия в виде разрывов кожи и слизистой, надрывы уздечки языка, кровоизлияния в области твердого и мягкого неба, слизистой щек. Во влагалище обнаружена сперма нескольких человек. Трех, как минимум, возможно, у них совпадает группа крови…
– Все, я понял, – пластиковый стул отлетел к стене, Денис сгреб со стола справку и рванул на себя тяжелую металлическую дверь, вылетел под дождь. Не замечая острых холодных капель, пошел пешком к дому Светки. Отдал справку отчиму и ушел на улицу, слонялся под дождем, пока не вымок и не промерз до костей. И пока не отступила, не ушла за тонкую черту граничившая с помешательством ярость и желание сейчас, немедленно пойти к «Аисту» и голыми руками переломать хребты этим тварям. А сначала башкой о бордюр приложить, раза два-три, потом кинуть мордой на асфальт и свернуть шею – рывком за подбородок вверх и в сторону. Но не до конца, только до агонии, чтоб пожили еще денек-другой. Как тот раненый на всю башку инструктор учил, и взгляд у него при этом был мечтательный такой, нежность в нем появлялась и поволока. Словно о любимой женщине говорил… Нет, так нельзя, надо попробовать по закону. Хотя бы попробовать, а дальше как карта ляжет. Тем более, что первая часть его предположений верна, осталось подтвердить вторую. Но это позже.
Заявление в полиции приняли без проблем. Полная коротко стриженая тетенька- дознаватель уточнила, откуда Денису известно об изнасиловании, пожала жирными плечиками и выдала ему корешок с номером.
– Ответ получите по почте в течение десяти дней, – сообщила она на прощание.
Десяти так десяти, какая ему разница. Вот теперь можно успокоиться – будет что предъявить отцу. А дальше действовать по своему плану. Но не сегодня, а после похорон.
Теплый плотный ветер то приносил с собой колючую морось, то разгонял тучи и над головой в ветвях старых берез Денис видел голубое небо. Шли по узкой аллее мимо низких ржавых оградок, облупленных памятников и новых сияющих крестов. Потом свернули на узкую тропу, пошли гуськом, остановились у свежей пустой могилы. На Вику Денис посмотрел только один раз – красивая, строгая и старше лет на десять. Старше той девчонки, что еще несколько дней назад… «Может, это не она?». Она, она, чудес не бывает. Денис встал за спиной Светки и отчима, оглядел небольшую толпу. Подружки Вики, друзья отца, Светкины приятельницы – всего набралось человек десять. Между ними мечется фигура в черном, ноет протяжно, а когда вскрикивает что-то неразборчиво, все дружно начинают креститься. «Этого-то зачем привели?..» – Денис сжал Леру за локоть и отошел подальше. От терпко-сладкого запаха ладана мутило, писклявый голос раздражал. Неожиданно, песнопения прервались, их перекрыла веселая трель. Поп задрал рясу, вытащил из штанов мобильник и минуты три поучал кого-то как правильно ставить свечку. Потом не торопясь убрал телефон на место и снова взялся за кадило. Еще пара минут завываний – и снова в них вторгается «Мурка». Тут у батюшки откуда-то взялся басок, он отчитал неведомого собеседника и продолжил обряд. «Ненавижу» – Денису пришлось отвернуться. Он расстегнул ворот рубашки и стащил галстук, дернул плечами в неудобном новом пиджаке. Наконец, все закончилось, на месте черной ямы вырос холмик из цветов, сверху поставили фотографию Вики. Потихоньку пошли назад, Денис замыкал шествие, шел следом за Лерой. Слава богу, что этот в черном куда-то подевался, не видно его и не слышно. Но нет, не буди лихо, как говорится, вот он – появился из-за креста, остановился и смотрит исподлобья, теребит тощую бороденку. И тянет обвитую четками на запястье руку.