На стекле
Шрифт:
– …
– Малфой, чёрт тебя дери! Это чёрная магия, это не долбаный Феликс Фелицис, здесь всё куда сложнее и сильнее. Ты четвёртый год принимаешь это дерьмо, я не поверю, чтобы четыре года подряд у тебя была эмоциональная связь с кем-то из твоих многочисленных ведьм, Мерлин!
– Связь куда дольше, чем четыре года, - горечь в своих словах уже не пугает Драко.
– Господи. Да я просто переживаю за тебя, дружище. Если ты потеряешь свой якорь, эта штука сожрёт тебя. Я работаю в Мунго, помнишь? Я видел этих ребят, которые сидят на этой дури. Сидели,
– Я убил некоторых из них. Я работаю палачом в Министерстве, помнишь?
Три стеклянных флакона со светящимся красноватым зельем со стуком опускаются на стол. В глазах Забини что-то, отдалённо напоминающее страх. Или просто кажется.
– Прости, друг, но я скажу. Твой отец не стоит этого.
– Чего?
– спокойно спрашивает Драко, пряча флаконы в карман мантии.
– Я делаю это не ради него.
– Начал-то, потому что побоялся разочаровать.
– Сейчас я делаю это не ради него, - терпеливо исправляется он.
– Просто скажи, что уверен в своём якоре. Что он никуда не исчезнет. Что ты не слетишь с катушек и завяжешь с этим.
– Да.
– Драко… Кто бы ни была эта девушка, просто, ну… скажи ей. Она - твой путь назад. Если ты решишь закончить с этой гадостью. Только на неё не действует…
– Спасибо, Забини. Я заскочу ещё.
Гермиона смотрит на пустое кресло, когда Малфой делает несколько плавных шагов к ней. Он движется осторожно, почти хищно. И боковое зрение рисует ей высокую, объятую чёрной мантией, фигуру и бельмо белоснежных волос. Бельмо в её сознании и здравомыслии.
Она не понимает его. Не понимает.
– Ты лжёшь им, - шепчет она.
Это не беспомощный шёпот. Он громкий и злой.
– Я знаю, - шепчет Драко в ответ. В его голосе лишь ирония и притворное сожаление.
– Я знаю, Грейнджер.
У неё начинает болеть позвоночник. Она смотрит на пустое кресло так яростно, что колет за ушами.
– Я пока не представляю, что это, но не смей применять своё… гнусное внушение на мне.
“На тебя это никогда не подействует, как бы я этого ни хотел.
Никогда, Грейнджер”.
Драко ведёт взглядом по бледному профилю, на который бросает синие тени зачарованная дымка стекла. Тонкие грифели ресниц загнуты кверху. Волосы аккуратно уложены в узел на затылке - о школьных временах напоминают лишь несколько непослушных выбившихся прядей, плавными тугими кольцами застывшие около ушей.
– Советую тебе смириться с тем, что не все первые места будет занимать твоё имя.
– Я не стремлюсь к лидерству, - чеканят её губы.
– В отличие от некоторых.
Ему хочется рассмеяться, но он всего лишь смотрит на её рот. Он понимает, что каждый из их разговоров начинается ничем и ничем же заканчивается. Дольше, чем четыре года. Куда дольше.
– Я узнаю твой секрет, Малфой. Даже не надейся, что я позволю тебе… позволю… делать из всех дураков.
– Дураков? Мне это не нужно.
– А что тогда?
“Ничего”.
Он молчит.
Его жизни больше не существует. Безликая тень, словно вместе с уродливой меткой несколько лет назад его тело покинул и огромный кусок его души. Словно он, идиот, надеялся, что что-то большое, и светлое, и запретное в его душе спасёт от падения. Словно это чувство внутри, которое он поклялся не называть вслух, словно оно могло остановить его. Удержать от падения.
Всё в заднице, Грейнджер. Всё, что касается меня - всё это в заднице. И это даже не факт. Это правило, которое скрежещет на зубах, когда я пытаюсь… хотя бы что-то. Пытаюсь протянуть руку и коснуться твоих волос. Пытаюсь заговорить.
Пытаюсь не провалиться под лёд. Даже сейчас.
Ты стоишь на твёрдой земле, а я - на тонком стекле с паутиной трещин.
Разница в том, что ты не упадёшь. А подо мной - бездна. И я в ужасе.
В ужасе от того, что ты держишь мою руку.
Гермиона смотрит на пустое кресло, когда Драко выходит из комнаты и плотно закрывает за собой дверь.
***
Он свинчивает крышку флакона и смотрит на красный дымок, тут же заструившийся из узкого горлышка. Наклоняется и втягивает его носом, прикрывая глаза.
У этой дряни нет запаха.
Зажать пальцем. Перевернуть. Слегка тряхнуть и тут же поставить на полку, плотно закрутить. Красная капля на подушечке пальца, как кровяная брызга. Драко смотрит на неё, словно в ней есть кусочек от Бога. От самого Мерлина.
Что-то внутри подсказывает, что это, скорее, Дьявол. Его практически можно увидеть. Его клыкастую улыбающуюся пасть и кручёные рога.
Он ждёт.
Драко приоткрывает рот и втирает каплю зелья в десну над клыком. Проводит там языком.
У этой дряни нет вкуса.
Одной капли хватает на сутки. Драко торопливо захлопывает дверь в ванную и бредёт к креслу. Рушится в него. Закрывает глаза. Действие ощущается мгновенно.
Сегодня это снова Грейнджер.
Он даже не успевает выдохнуть проклятье. Или благословение. Каждый вечер он видит либо Грейнджер, либо ад.
Он стоит на хрустящем стекле и держит её за руку. Внизу - огонь. И всё, что отделяет от него - это россыпь трещин, змеящихся всё дальше из-под подошв его туфель. Страшно сделать хотя бы один вдох. Страшно, что ты полетишь вниз, вместе с дождём осколков, потянешь её за собой, единственную, пожалуй, кто мог бы посоревноваться с ним в желании доказать свою пригодность.
Стекло трескается очень быстро.
Драко смотрит в её спокойные глаза. Она держит его руку.
Всё, что ему нужно - замереть, застыть. Сохранить этот момент. Всё, что ему нужно.
Он растворяется в мелькающих перед глазами образах. Первый час после употребления зелья всегда так. Стенки мозга будто вспухают и зудят, подкидывая картинки, в которых - Грейнджер. Неясно - откуда. Неясно - зачем. Потому что время останавливается.
Вот она кружится на месте, озорно поглядывая через плечо. Тянет к Драко руки и смеётся, запрокидывая голову. Её неправильные волосы развеваются на неощутимом ветру, её мантия закручивается вокруг ног.