На стороне бога
Шрифт:
— Понятно, — произнес неприятным голосом Погорельский. — Значит, вы предлагаете нам остаться здесь вместе с трупами.
— Нет, не предлагаю, — сказал следователь. — Сейчас сюда приедет ваша машина. Шофер поехал в объезд и должен быть здесь с минуты на минуту. Вы можете уехать вместе с ним. Только возьмите нашего ветеринара. Ему тоже нужно домой.
— Не надо, — улыбнулся Новрузов, — Я доберусь пешком. Мне здесь недалеко.
— Давайте сначала перенесем Гасана, — предложил следователь, — а потом погрузим и этого, — кивнул он
На матраце спустили Гасана, который все еще спал. Ветеринар вкатил ему лошадиную дозу снотворного и обезболивающего. Повара положили в кабине вертолета, после чего вернулись за Усмановым. Он уже пришел в себя и сидел на диване. Когда к нему подошел офицер полиции, Усманов взглянул на Дронго.
— Ты, — сказал он с ненавистью, — ты… Как ты мог догадаться? Ты настоящий дьявол…
— Зачем вы их убили? — спросил Дронго.
— Я никого не убивал… — Усманов закрыл глаза, потом снова открыл. — Они тогда случайно вышли на Зеравшане на наших людей. Когда я приехал, все уже случилось. Мы даже наказали одного нашего человека. Кто мог подумать, что мы здесь увидимся? Столько лет Прошло, а она меня сразу узнала! Только Олега там тогда не было. Он потом к нам приехал.
— Значит, вы были не только в оппозиции, — жестко вставил Алтынбай. — Я всегда подозревал, что ваш отряд действовал на Зеравшане.
— Ты тоже не ангел, — отмахнулся от него Усманов. — Если бы мы победили, все было бы точно так. Люди не меняются… Только он, только он… — Усманов хотел что-то сказать, указав на Дронго, но не стал более ничего добавлять.
Вейдеманис и офицер полиции, поддерживая Усманова с двух сторон, подняли его и повели к вертолету. Тот обернулся и в последний раз посмотрел на Дронго. Его усадили в кабине вертолета. Инспектор уголовного розыска сел рядом.
Следователь пожал всем по очереди руки и подошел к Дронго.
— Я много о вас слышал, — сказал он на прощание, — и вы оправдываете свою репутацию. Спасибо вам. Теперь мы проверим все факты.
Он направился к вертолету, придерживая рукой свою кепку. Маленького роста, он совсем не был похож на следователя прокуратуры — скорее на обычного городского мальчишку, случайно оказавшегося в горах. Не успел вертолет взлететь, как к дому подъехала машина киногруппы. Молодой водитель требовательно просигналил, словно рапортуя о своей победе.
— Нам нужно ехать, — сказал Погорельский, — машина уже пришла. Не вижу необходимости здесь задерживаться.
— А Катя? — спросил дрогнувшим голосом Сергей. — Вы оставите ее здесь?
— Вы можете ей чем-то конкретно помочь? — зло огрызнулся режиссер. — Садитесь в машину, Буянов, мы потом разберемся.
— Я останусь, — твердо сказал Сергей, — никуда я с вами не поеду. Мы вместе с Мамукой поедем к прокурору и попросим, чтобы женщин не трогали. Я остаюсь.
— Вы можете поехать к прокурору чуть позже, — сказал Погорельский.
Затем он тяжело вздохнул и добавил уже более спокойным голосом:
— Не
Поедем к себе. Переоденемся, побреемся, и я с тобой пойду к прокурору. Нам еще много сил понадобится. Нужно перевезти ее в Москву, чтобы похоронить по-людски.
Поедем, Сережа.
— Я тоже поеду с ними, — решительно сказал Алтынбай, — буду ждать вас в больнице. Не могу оставить старика одного. Он хоть и мерзавец, но мы приехали вместе, и я должен знать, что с ним будет. Кроме того, он один из руководителей нашей службы и мой соотечественник. Посла нашей страны в Азербайджане пока нет.
Значит, мне лучше поехать к прокурору.
— Вам жалко этого подлеца? — удивился Вейдеманис. — Ведь он все организовал, все эти убийства.
— Его не жалко, — жестко ответил Алтынбай, — жалко нас всех. Эти войны еще долго будут мстить всем нам таким страшным образом, и никто не сможет остаться в стороне. Несчастная Шевчук думала, что уедет из Средней Азии — и война ее больше не коснется. Но так не бывает. Этот проклятый бардак длится уже столько лет! Вы можете мне сказать, кому было выгодно, чтобы мы так жили?
— Не нужно, — тихо попросил Вейдеманис, — не нужно об этом. Меня выставили из Латвии, обвинив в том, что я работал в КГБ. Моя жена осталась в Риге, а я живу в Москве. Значит, кому-то было нужно, чтобы мы так жили.
— Я думаю, что долго так не будет продолжаться, — убежденно сказал Дронго. — Рано или поздно народы поймут, что их специально поссорили и разъединили. Поймут и выгонят тех, кто это сделал.
— Поедем, — подвел итог Погорельский, — машина нас ждет. — Он подошел к Дронго. Режиссер был абсолютно трезв — страшная история его потрясла. — Я сниму фильм о нашей встрече, — неожиданно сказал он.
— Не думаю, что это нужно делать, — ответил Дронго.
— Вы так полагаете? Может быть, вы и правы… Режиссер кивнул на прощание и поспешил к машине, ничего больше не сказав. Толдина подошла к Дронго.
— Этого мерзавца Бог покарал! — убежденно сказала она, имея в виду Олега Шарая. — Вы видели, как он умирал без врача? Он ведь своими руками убил человека, который мог его спасти.
— Нет, — не согласился Дронго, — спасти его было уже невозможно. Он и так чудом продержался несколько секунд.
— Поделом ему! — в сердцах воскликнула Толдина.
— До свидания, — кивнул Дронго на прощание.
— Спасибо вам, — тихо произнесла женщина и пошла к ожидавшему ее у машины режиссеру.
— Я тоже поеду к прокурору, — сказал Сергей, обращаясь к Мамуке, — там мы с вами встретимся. До свидания.
Он по очереди пожал всем руки и побрел к машине немного сутулясь, словно боялся, что его окликнут.
— Спасибо вам за все, — протянул руку Алтынбай, — и извините меня за моего соотечественника. Мне жаль, что все так получилось. Вы, наверное, меня подозревали больше, а не его?