На стороне бога
Шрифт:
— Хватит! — простонала Толдина. — Мне страшно это слушать.
— Говорите, — попросил Буянов. — Мы обязаны все знать.
— Убийца стоял на кухне и ждал, когда вы появитесь. Он предусмотрительно открыл окно, чтобы все подумали, что он и на этот раз проник в дом через окно. Но влезть на второй этаж под дождем гораздо труднее, так как здесь не было никакой веранды. А если учесть, что я появился почти сразу после убийства, то можно сделать вывод, что убийца решил нас обмануть, открыв окно.
— И что ему это дало? — спросил Буянов.
— Необходимые
В это время Вейдеманис крикнул про открытое окно, Мамука бросился вниз, и за ним поспешили все остальные. Момент был упущен, мы уже не могли вычислить убийцу.
— Интересный детектив! — сказал Погорельский. — Но вы еще не назвали имя убийцы. Кто убил наших женщин, кто стрелял в Олега Шарая? Кто совершил все эти страшные преступления?
— Шевчук не хотела признаваться в том, что в девяносто втором году на их отставшую группу напали бандиты. Тогда двух ее спутников убили. Убили у нее на глазах. — Он заметил, как блеснули глаза Толдиной, и понял, что не имеет права говорить про насилие. — Конечно, молодая женщина была тогда в шоке.
Приехав сюда, она узнала в одном из гостей человека, который был в банде. Катя испугалась. Именно поэтому она и заперлась наверху в спальне.
Кого мне следовало подозревать? Того, кто был тогда с ней в горах?
Возможно, Погорельский что-то знал и поэтому так не хотел брать ее с собой на новые съемки.
— Это интересно, — пробормотал режиссер. — Вы думаете, я убил свою актрису? Зачем мне для этого нужно было приезжать сюда? Я вполне мог сделать это в Москве.
— Не могли, — возразил Дронго. — Вашу актрису задушил человек, у которого очень сильные руки. Женщины сразу исключались. По той же причине исключались и еще двое — вы и Рахман Усманов.
— Хорошо, что вы меня исключили, — улыбнулся Усманов, — а то я сидел и гадал, кого вы назовете в качестве главного подозреваемого.
— Вас, — сказал Дронго, — именно вас.
Глава 13
— Теперь и до меня добрались, — пробормотал Усманов. — Сначала вы говорите, что я не мог убить несчастную девочку, а потом утверждаете, что это сделал я. У вас поразительная логика!
— Она вас узнала, Усманов. Но и вы ее тоже узнали. Это ведь именно вас она испугалась.
Рахман Усманов благодушно улыбнулся:
— Я знал, что рано или поздно вы все сведете к обвинениям против меня.
У вас сильные предубеждения против оппозиции, я вам уже об этом говорил.
Напрасно вы произносите такую длинную речь. Я ни в чем не виноват. Я не убивал и не применял
— А разве я сказал, что ее насиловали? — спросил Дронго.
— Не ловите меня на слове, — поморщился Усманов. — По-вашему выходит, что я вылез в окно, забрался на веранду, сначала задушил одну женщину, потом вогнал нож в сердце другой и, наконец, застрелил несчастного Олега. Кстати, когда его убили, я разговаривал с вами. Вам не кажется, что ваши предположения построены на дикой фантазии? Любая экспертиза докажет, что я не могу вонзить в человека нож с такой силой или задушить своими руками здоровую молодую женщину.
— Верно, — кивнул Дронго, — я тоже об этом думал. Но вы не сказали мне, что вы с севера Таджикистана. Достаточно было мне позвонить в город, чтобы проверить через аэропорт, где вы проходили пограничный контроль. Вы ведь родом с севера?
— И поэтому вы думаете, что я убийца? — иронично спросил Усманов.
— А я не сказал, что вы убивали. Но «дьявол в деталях», Рахман-ака.
Когда убитый Шарай свалился к вашим ногам, вы вдруг занервничали, закричали на Отари, интересуясь, где находится Мамука. В этот момент вы испугались мести мужа убитой по вашему приказу женщины. Вы поверили, что он вдруг мог понять ваш план, и впервые испугались.
— Какой бред! — сказал Усманов. — Место моего рождения или мой крик — это не доказательства. Я испугался не его мести, а за него. Мне было важно, где он находится, ведь я видел, как он страдал. Нельзя обвинять человека на основании ваших нелепых домыслов, господин эксперт. Это некрасиво.
— Некрасиво, — согласился Дронго, наблюдая за своим противником, — но у меня появилось доказательство, которое опрокидывает всю систему вашей защиты. В разговоре со мной Олег все время говорил, что приехал к вам в девяносто шестом.
Он без конца повторял эту дату, очевидно, подсказанную ему вами.
— Правильно говорил. Так и было. Он приехал в девяносто шестом.
— А в разговоре со мной он признался, что знает вас шесть-семь лет.
Если учесть, что до его приезда вы не были знакомы, то получается, что он мне врал. И я спросил себя — когда? В первом или во втором случае?
— Какая мне разница, когда он приехал? При чем тут Олег?
— Вы были знакомы с ним много лет. С девяносто шестого прошло три года, а не семь лет. Интересные расхождения, вы не находите?
— Я знал его брата, поэтому и его, — пожал плечами Усманов. — Хватит говорить на эту тему. Я думал, вы собрали нас, чтобы рассказать о конкретной версии, а вы пытаетесь поймать меня на неточностях. И вы забыли о самом важном — все участники гражданской войны уже давно амнистированы. Была общая амнистия для обеих сторон. Мы не отвечаем за прошлые преступления. Это вы можете понять?
— Значит, вы скрыли конкретные преступления от властей.
— Ничего я не скрывал. И у вас ничего нет.