На страже стабильности. Повесть о настоящем инквизиторе.
Шрифт:
Дверь нерешительно приоткрыли и в образовавшуюся щель заглянуло испуганное лицо, чем-то отдаленно напоминающее лицо N66 только сильно постаревшее и неуверенно спросило, - можно, товарищ инквизитор?
– Конечно-конечно, - Бесогонов не думал, что так обрадуется родителям N66, которые уже успели добраться со своего гужетранспортного завода в школу.
Входите, не стойте в дверях, - младший инквизитор сделал приглашающий жест рукой и отошел в сторону давая понять, что непутевые родители N66 могут войти в его кабинет для дальнейшей разъяснительной беседы: "и кое-чего еще", - добавил про себя Бесогонов. Но это кое-что он собирался обсудить с ними наедине, уже без присутствия N66.
– Здравствуйте, товарищ, инквизитор по государственной идеологии. Ячейка общества за N 547 г.п. "Нижние
– Ну, что Вы так сразу, официально-то, мы ведь с Вами не по работе встречаемся, а так, можно сказать ради доверительной беседы. И пожалуйста, давайте без всякого официоза. Так что зовите меня просто, Иван Викторович, - Бесогонов улыбнулся своей самой доброй и искренней улыбкой, которую он тренировал ежедневно по пятнадцать минут и уже не раз помогавшая ему втереться в доверие и ослабить бдительность разного рода отребья и отбросов социально-ориентированного общества.
В кабинет еще чуть-чуть больше приоткрыв дверь втиснулся отец, а следом за ним и мать. Оба, судя по их виду: мозолистые руки и рабочая усталость на лицах, были из простых тружеников, на которых держалась сама страна и моральные устои застабильного общества. В общем, ничего примечательного, но Бесогонов знал, что врагов народа, как никого другого учили сливаться с рабочей массой, ничем не выделяться и быть как все. Но это только до того момента, пока мировой буржуазией не будет подан сигнал к наступлению и началу контрреволюции. Вот тогда то все враги сбросят в одночасье свои лживые личины и покажут во всей красе свою прогнившую суть - станут требовать богомерзких прав, выходной и двенадцатичасовой рабочий день взамен четырнадцатичасового и отпуск.
N66 все это время не подавал вида и в целом вел себя как ни в чем не бывало. Как будто это и не его родители были вовсе. Единственное, что отметил про себя младший инквизитор, сектант старательно не смотрел в их сторону, сверля взглядом пол. Но это могла быть простая попытка отвести от своих сообщников-сектантов подозрение.
И Бесогонов решил, что в таком случае будет лучше развести N66 и его родителей. Мало ли, вдруг вражеские шпионы научились телепатически общаться между собой. А значит, ячейку общества N547 лучше отвести для дальнейшего серьезного разговора в кабинет директора, чтобы окончательно повязать Арсения Назаровича этим делом. А сектант пусть еще посидит ему не долго уже осталось. Чтобы N66 не насторожился Бесогонов на ходу сымпровизировал, как будто только сейчас вспомнил что-то очень важное.
– Ох, ты ж, совсем забыл, утром прислали новый декрет, о совместной уголовной ответственности, родителей и детей. Теперь не только отец за сына, а мать за дочь, но и сын за отца в ответе и несет равную с ним ответственность. И я считаю, что это совершенно правильно, потому что совсем уже дисциплину на местах мы ослабили, пора гайки слегка позакручивать. Так вот, - Бесогонов продолжал импровизировать и не мог себя остановить.
– Декрет я отнес Арсению Назаровичу на ознакомление. И думаю, что мы с Вами, уважаемая ячейка общества N547 зайдем к нему, я забираю свои бумаги, директор ознакомит Вас с текстом документа, а заодно и распишетесь. Кстати, он Вам ничего по этому поводу не говорил?
– Нет, ничего. Если бы он только сказал, мы бы его уже подписали, - отец N66 затараторил в ответ, а мать N66 согласно закивала в подтверждение слов мужа.
Закрывая дверь на ключ Бесогонов усыпляя бдительность вероятных вредителей и сектантов пояснил, - мало ли, вдруг, враги Синеокой, а их у нас бесчисленное множество, даже всех не упомнишь, проникнут в школу и захотят отомстить Вашему сыну. Всякое бывает, так ведь?
– И не дожидаясь неуверенного,
Не сбавляя шага, младший инквизитор буквально ворвался к Арсению Назаровичу, которого почти успел поймать за ничего неделанием на рабочем месте, но тот в последний момент успел схватить со стола первую попавшуюся папку и уткнуться в нее носом. Бесогонов посторонился, пропуская вперед родителей N66 и как только они переступили порог кабинета, сразу пошел в наступление, не давая вероятному противнику опомниться, собраться и дать отпор и вообще, хоть что-то понять.
– На самом деле, мы, - Бесогонов показал на директора и только потом на себя, чтобы сразу было понятно, чья это была идея изначально, - вызвали вас совсем по другому и очень серьезному поводу. Не буду ходить вокруг да около, я этого не люблю. Скажу как есть без всяких дипломатий, - младший инквизитор всем своим видом показывал, с каким трудом даются ему эти слова.
– Вашего сына обвиняют в попытке наведения порчи на Самого, о чем свидетельствует множество учащихся, а также у нас имеются все необходимые доказательства. Вы, надеюсь, понимаете, что это означает? И не только для него, но и для вас, в наше такое непростое для страны, руководителей и слуг народа время?
Сказать, что ячейка общества за номером 547 опешила, значит, ничего не сказать. Оба, словно обухом по голове, словно рыбы об лед, только и могли, что ловить ртом воздух и пытались, то ли заплакать, то ли запричитать, а может и то и другое сразу. Первым удалось совладать с собой отцу N66. Он попросту взорвался гневной тирадой в адрес непутевого сына.
– Подонок! Подлец! Выродок! Да в нашей семье с именем Его на устах встают и с ним засыпают! Как он посмел! Да я его собственными руками придушу, - с этими словами он подскочил к Бесогонову и принялся трясти перед его носом этими самыми руками, показывая как именно он будет это делать. Выходило очень даже.
– На Самого?! Порчу! На гаранта нашей стабильности и процветания! На кормильца нашего народа?! Пустите меня к нему, немедленно, я сам с ним разберусь!
– Мужчина рванул к двери, но был тут же остановлен предупредительным жестом младшего инквизитора и тихим поскуливанием супруги.
Женщина начала поскуливать словно побитая дворняга, правда, она, не совсем точно представляла себе, как именно скулит дворняга, потому что всех кошек и собак уже давно съели и поэтому издаваемые ею звуки были одновременно и похожи на него и не похожи, но звучало это так искренне и самозабвенно, что директор уже через несколько секунд выскочил из-за стола и заткнул ей сначала рот, а следом влепил успокоительную оплеуху, которая пришлась как нельзя кстати. Женщина замолчала.
Закрепляя полученный эффект младший инквизитор достал из кармана и сунул под нос отцу N66 заботливо прихваченные анонимки на его сына.
– Смотрите! Все ученики его класса, кто был на том уроке и даже те, кто по тем или иным причинам отсутствовал, клятвенно заверяют, что это именно Ваш сын бросал презрительные взгляды исподтишка на лик Самого стараясь навести на него порчу. Какие Вам еще доказательства нужны? Может эти?
– Бесогонов другой рукой достал из кармана тетрадь с показаниями N66 и помахал ею перед мужчиной.
– Он нагло оклеветал всех своих товарищей и даже ни в чем не повинных учителей!
Отец сектанта-альтруиста глядя на младшего инквизитора в ответ только и мог, что, молча, то сжимать, то разжимать свои кулаки быстро наливаясь кровью. Понимая, что с него пока хватит, иначе может хватить удар, Бесогонов переключился на мать, которая в силу своих материнских чувств, еще не до конца вырванных государственной идеологией из женщин Синеокой, но, которые ученые Академии Застабильных Наук обещали вскорости искоренить, могла дать слабину, впасть в истерику и своей никому не нужной материнской любовью привлечь совсем ненужное внимание к делу и помешать младшему инквизитору реализовать его планы . И Бесогонов, отреагировал мгновенно, мастерски сыграв именно на ее слабости, на материнском чувстве.