На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.)
Шрифт:
Создание внутренней стражи, вызванное рядом внешних и внутренних обстоятельств, явилось фактором исторически обусловленным, неизбежным и необходимым. Внутренняя стража выдержала экзамен, который ей учинила Отечественная война 1812 года, сыграв важную роль в подготовке армейских резервов и в обеспечении внутренней безопасности империи. Принятые формы организации Отдельного корпуса внутренней стражи прошли испытание временем и показали свою жизнеспособность. Впервые была реализована окружная система военного управления, позволившая осуществлять руководство войсками внутренней стражи на обширной территории Российской империи.
Была теоретически подготовлена и весьма успешно проведена огромная работа по переустройству всей внутренней службы, вновь сформированы батальоны и реорганизованы команды для этой цели, одновременно дав пополнение армии и позволив реформировать рекрутский набор. Удачным было решение соединить жандармские формирования с внутренней стражей,
Несмотря на то, что строительство внутренней стражи на его первом этапе происходило под неослабным вниманием высших государственных органов и самого императора, оставались нерешенными многие проблемы. Это, прежде всего, касалось офицерских кадров. Оставляли желать лучшего система и принцип комплектования ОКВС нижними чинами.
Тяжела была служба в гарнизонах, особые трудности испытывали этапные команды.
Выдающуюся роль в создании и становлении внутренной стражи сыграл Евграф Федотович Комаровский.
Все это происходило на фоне исторического развития страны с его поступательным движением и противоречиями. Робкие попытки императора преодолеть эти противоречия успеха не имели. Кончилась определенная эпоха в истории России. Вначале она сулила благоприятные перемены. «Дней александровых прекрасное начало» (как охарактеризовал эту эпоху А.С. Пушкин), однако, не получило ожидаемого развития. Надеждам на конституцию и отмену крепостного права не суждено было тогда сбыться.
Примечания
1 Павел I наперекор своей матери, когда взошел на престол, освободил из Шлиссельбургской крепости выдающегося просветителя, общественного деятеля и писателя Н.И. Новикова, вернул из ссылки А.Н. Радищева. Но он же в течение четырех лет своего царствования обрушил на страну поток репрессий. В армии его жертвами стали изгнанные с военной службы сотни генералов и более двух тысяч офицеров. (См.: Шишко Л. Рассказы из русской истории. – М.: Фирма Арт, 1991. С. 219.). А всего заключенных в тюрьмы и крепости, сосланных и вообще потерпевших от павловских преследований было от 12 до 15 тыс. человек, по крайней мере, столько реабилитировано Александром I при вступлении на престол. (См.: Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. – М., 1993. – С. 44).
2 См.: Корнилов А.А.. Курс истории России XIX века. М., 1993. – С. 70, 111.
3 Вот что по этому поводу пишет А.А. Корнилов: «Чрезвычайно странно было положение тогдашней тайной полиции: шпионаж развивался довольно быстро, но носил какой-то магический характер. Правительство знало, что в Южном обществе дело приняло характер прямого заговора против него, но никаких мер не принимало. Только в самый последний год Александр обратил внимание на донос унтер-офицера Шервуда о Южном обществе: он принял Шервуда, действовавшего через Аракчеева, и поручил ему добыть новые сведения о положении дел в Южном обществе. Уже будучи в Таганроге, куда он отправился осенью 1825 г. с больной императрицей, Александр решился, получив дополнительный донос Шервуда и новый донос капитана Майбороды, одного из подчиненных Пестеля, принять более решительные меры. В Южную армию был послан генерал Чернышев с приказанием арестовать главарей Южного общества и начать расследование. Что вышло бы из этого, если бы Александр не умер, довольно трудно сказать, но можно предполагать, что преследования заговорщиков не вылились бы, вероятно, в такую жестокую форму, в какой они разразились при Николае после восстания 14 декабря» (там же, с. 129). Известно, что 18 октября 1825 г. начальник Южных военных поселений граф Витт доложил Александру I о существовании военного заговора против империи (См.: Эйдельман Н.Я. Из потаенной истории России XVIII – XIX веков. – М.: Высшая школа. 1993. С. 376.). Известно также, что Пестель был арестован за день до восстания.
4 ПСЗ. – Т. XXVI. №19926.
5 По состоянию на 1 января 1801 г. Русская армия насчитывала 446059 человек, в том числе: полевая пехота 201200, кавалерия – 41685, артиллерия – 36500, гарнизонные войска – 96594 и войска вспомогательного назначения – 70000 человек. Пехота сведена в 215 батальонов, конница – в 41 полк; все они распределились по 14 инспекциям (С.-Петербургской, Московской, Лифляндской, Смоленской, Литовской, Брестской, Киевской, Украинской, Днестровской, Крымской, Кавказской, Оренбургской, Сибирской и позже Финляндской). – См.: Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XVIII веке: Очерки. – С. 12; Звегинцов В.В. Хронология Русской армии. 1780 – 1917. – С. 53.
6 РГВИА, ф. ВУА (Военно-ученый архив), д.18318/1/, л. 60 (Историческое обозрение устройства вооруженных сил.1879 г.).
7 См.: Энциклопедия военных и морских наук /Сост. под главной ред. генерал-лейтенанта Леера. СПб.. 1895. Т. II. – С. 394,395.
8
9 Нарвский и Шлиссельбургский батальоны причислены к 1-й пехотной дивизии, Оренбургский, Митавский, Перновский, Динаминдский батальоны, Ревельский и Рижский полки – к 2-й пехотной дивизии, Виленский, Гродненский и Минский батальоны – к 4-й пехотной дивизии, Витебский и Могилевский батальоны – к 5-й пехотной дивизии, Киевский полк – к 10-й пехотной дивизии, Ахтиарский полк, Екатеринославский, Очаковский, Перекопский и Херсонский батальоны – к 13-й пехотной дивизии, Новгородский и Псковский батальоны – к 14-й пехотной дивизии; в ноябре 1806 г. гарнизоны Московской инспекции причислены к 18-й пехотной дивизии (См.: Звегинцов В.В. Хронология Русской армии. 1700 1917 гг.).
10 Существовавшая тогда система рекрутского набора в армию при обширности территории и бездорожье не позволяла в военное время быстро осуществить пополнение армии мобилизационными ресурсами, при переходе к миру в короткое время сократить ее, поддержав экономику страны, лишившуюся значительной части рабочих рук.
Прусская военная реформа, проведенная по идее генерала Г.Н. Шарнхорста (сокращение срока службы, зачисление в запас с периодически проводимыми призывами на учебные сборы), в России не могла в то время быть применима.
Французский автор Серван высказался за создание пограничных военных поселений, сочетавших одновременно земледелие с военной службой. Александр заинтересовался этой идеей, поручив графу Аракчееву осуществить ее в России. Независимо от Сервана подобные идеи высказывались и русскими военачальниками (в частности, генерал-майором Русиновым). Целые территории в результате реформы изымались из-под юрисдикции гражданского управления и передавались военному ведомству. Жители освобождались от податей и повинностей, но обязаны были комплектовать и содержать воинские части. Семейные солдаты превращались в пахарей (они так и назывались «пахотными солдатами»), а стоявшие в их семьях холостые воины превращались в батраков. Это была та же неволя, хуже крепостной. Великий русский художник И.Е. Репин, который был сыном военного поселянина и с 1848 по 1857 гг. «живым свидетелем этого казенного крепостничества», писал, что «ниже поселян считались разве еще крепостные» (Репин И.Е. Далекое близкое. Изд. 9-е. – Л.: Художник СССР, 1986. – С. 29). Насаждение военных поселений происходило насильственным путем. Полная регламентация по военному уставу всей жизни, постоянный гнет и надзор. Избы в селениях сносились и вместо них строились барачного типа дома на четыре семьи, которые вели общее хозяйство. Первое поселение (могилевское) возникло в 1810 г., но развить его из-за начавшейся войны не удалось. Затем эксперимент был продолжен. В Манифесте от 30 августа 1814 г. говорилось, «что продолжение мира и тишины подает нам способ не токмо содержание воинов привести в лучшее и обильнейше прежнего (устройство) но даже дать им оседлость и присоединить к ним их семейства». Практика создания военных поселений продолжилась. К 1825 г. корпус военных поселений уже имел в своем составе: 90 новгородских пехотных батальонов и 6 других батальонов, 249 кавалерийских эскадронов украинских поселений. Внешнеэкономический эффект выглядел впечатляюще: запасной капитал их достиг 50 млн рублей. Однако фактически затраты казны на эти поселения не окупались. В них творилось много непорядков и злоупотреблений. Народ их ненавидел. Немало на этой почве возникало волнений. Самое крупное было в 1835 г. Военные поселения находились в подчинении специально созданного Департамента военных поселений. Они состояли из военных поселений Петербургской губернии (находились в ведении инспектора пороховых заводов, будучи причисленными к Охтенскому заводу), 9 округов пахотных солдат в Новгородской, Витебской и Могилевской губерниях, 25 военных поселений кавалерийских округов (8 округов украинских, 12 округов новороссийских, 5 округов в Киевской и Подольской губерниях), находившихся в ведении инспектора резервной кавалерии, кантонистских частей и подразделений (5 кантонистских учебных бригад, 15 батальонов, 6 полубатальонов, 2 роты, 48 эскадронов и 6 батарей), корпуса инженеров (6-й округ), 3 военно-рабочих батальонов и др. (см.: Исторический очерк деятельности военного управления в первое двадцатилетие царствования императора Александра Николаевича (1855 – 1880) / Сост. под рук. г.-л. Богдановича. – СПб., 1879 – 1880. – Т.1.). Военные поселения пережили своего создателя более чем на три десятка лет. Военные поселения одобрили В.П. Кочубей, Н.М. Карамзин, возвратившийся из ссылки М.М. Сперанский, написавший даже книгу о них. Против создания военных поселений были М.Б. Барклай-де-Толли и И.И. Дибич (Военный сборник. – 1861. – № 6. – С. 337). По-разному относились к этому делу другие представители офицерского корпуса, в том числе декабристы (см.: Давыдов Б.Б. Мемуары декабристов как источник по истории военных поселений //Опыт и уроки развития Российской армии: тезисы 4-й Всероссийской заочной научной конференции. СПб.: «Нестор», 1996. – С. 48-50).