«На суше и на море» - 66. Фантастика
Шрифт:
— Вот ты о чем… — разочарованно протянул Эмо. — Нет, это нереально. Основные механизмы задублированы, да и степень надежности всего оборудования предельно велика.
— Плохо ты знаешь корабль, — усмехнулся Зор покровительственно. — Не все задублировано и не все поддается исправлению в таосе.
— Например?
— Ну… скажем, разгонная спираль.
Эмо на мгновение призадумался.
— Пожалуй, верно, — негромко обронил он. — Только я тебе одно скажу, если что-то произойдет со спиралью, то вообще ничего не будет…
— Эмо Люрс! — прервал голос автомата. — Эмо Люрс, прибыть в рубку.
Эмо вскочил.
— Договорим потом. Приходи сюда чаще.
— Ладно! Надеюсь все сказанное останется…
— Здесь! — докончил Эмо, уходя.
Сдав дежурство Иоле, Гел поспешил к бассейну. Прохладная вода приободрила, но ненадолго, усталость вернулась и налила тело сонной истомой. Он поднялся к себе в кабину и с наслаждением растянулся на мягком ложе. Сон пришел сразу…
— Гел, дорогой мой! Я ошибся. Да-да, ошибся! Какое счастье! — ликовал Тиол. — Природа восстановила равновесие, нарушенное людьми. Впереди миллионы беспечальных циклов. Возвращайся скорее. Я жду тебя. Аой! Аой! — ликующе кричал Тиол.
Гел проснулся в тумане радости, прислушался и вскочил с отчаянно забившимся сердцем: грозно ревел сигнал Большой тревоги.
Он вихрем ворвался в рубку. Иола металась у главного пульта, а Гея сосредоточилась над панелью мезонных связей. Главный пульт лихорадило красно-синими вспышками, трескотней и щелчками автоматов.
— Что случилось?
Иола, не поворачиваясь, коротко бросила:
— Автоматика остановила и заблокировала двигатели.
— Почему?
— Пытаюсь выяснить.
— А у тебя?
— Пока ничего, — односложно ответила Гея, не поднимая головы.
Гел сел за контрольный пояс, но сигналы не проходили: автоматика полностью отсекла весь люм-комплекс корабля. Следящее устройство подало сигнал: «Авария люм-генераторов». Авария, но какая? И почему сразу всех трех? Он принялся мысленно перебирать одну версию за другой. За спиной послышались торопливые шаги и перешептывание: в рубке собрался весь экипаж.
Все еще во власти раздумий Гел взялся за панель с клавиатурой аварийной связи, но индикаторы упрямо отвечали красным или синим: никакие сигналы не проходили через заколдованный круг, отрезавший люм-комплекс. Тогда Гел включил блок регистрирующих ячеек охранных систем. Вспыхнул желтый огонек, и бесстрастный голос автомата доложил: «Двигатели заблокированы автоматикой однократного действия». Лицо командира вытянулось: молниеносная автоматика однократного действия срабатывала в исключительных случаях, когда поврежденный участок угрожал всему кораблю. Что же могло произойти?
— Ном! — тихо окликнула Гея. — Повреждена разгонная спираль люм-генераторов. Нарушена внутренняя облицовка.
Девушка молча указала на мозаику крохотных мезоэкранов. Желтые искорки плавно очертили кривую разгонной спирали. Внутри второго витка тлел зловещий красный огонек. Случилось худшее из того, что могло произойти.
Разгонная спираль делалась навечно. Внешние повреждения полностью исключались: она помещалась в глубине корабля под защитой наружной и противолучевой брони. Внутренние же поломки превращали мощные двигатели в бесполезный балласт или вели к мгновенной гибели во вспышке аннигиляции. Два напряженных цикла потратили ученые и инженеры, обуздывая аннигиляцию, затаившуюся в спирали. Специально для нее пришлось создавать структурно перестроенные материалы и сверхточные доводочные автоматы. Секрет безопасности заключался в идеальной отделке внутренней полости разгонной спирали люм-генераторов.
Все это молниеносно припомнил Гел. «Элону» еще повезло, он не обратился в газ, но, хотя звездолет и уцелел, ни один из имеющихся на борту автоматов не мог устранить повреждение. В голову хлынула пьянящая волна крови, и он с трудом подавил нелепое желание хватить кулаком по панели мезонных связей. Гел обвел встревоженные, вопрошающие лица налитыми Кровью глазами и хрипло бросил:
— Все слышали? — Ему не ответили. — Что будем делать? — Ему опять не ответили. — Молчите!.. Тогда говори ты, Зор.
Зор безнадежно пожал плечами.
— Не вижу никакого выхода. Это… Это приговор судьбы, она поразила «Элон» в самое сердце…
Гел махнул рукой и отвернулся.
— Ты, Ган!
— А что я могу сказать? Влипли, и все, — с грубоватой прямотой хмуро сказал астролетчик. Наступило молчание.
— Ты уверен, что невозможно устранить повреждение? — прозвучал сипловатый басок Пэя.
— Это известно любому, — насмешливо бросил Зор.
— Я не любой и спрашиваю нома, — огрызнулся Пай.
— Не совсем так, но нашим автоматам это непосильно.
— Тогда не о чем и говорить, — вмешался Ган. — Надо действовать.
— Как же именно? — осведомился Зор.
— Сейчас скорость «Элона» половина световой. Пойдем инерциальным полетом, а корректировать будем ионно-маневренными двигателями.
— Вот-вот! — оживился Пэй. — Это мне уже нравится.
— А мне нет! — иронически бросил Зор. — Ган, видимо, не подумал, что будет, если придется затормозить, скажем, перед скоплением пыли или облаком звездной материи. Как потом опять набрать скорость? И чем расчищать таос в полете? Ведь на такой скорости даже межзвездный газ в два счета погубит корабль.
— Снизим скорость и продолжим полет! — воскликнул Пэй.
— И долетим к Антару циклов этак через пятьсот или побольше, — отпарировал Зор.
— А у тебя в запасе лучший вариант?
— К сожалению, нет. Разве что… — он запнулся, — Ну да, впрочем, это никогда не поздно.
— Возвращение? — прищурился Пэй.
— Возможно, придется подумать и об этом.
Пэй глянул на Гела, но сумрачное лицо командира оставалось внешне спокойным, он словно не замечал спора. Тогда Пэй обратился к Эмо.
— А что скажет Эмо? Ведь ты самый осведомленный в люм-области.
— Я потом. Позже. Сначала подумаю, — уклонился Эмо.
— Довольно! — неожиданно и властно прервал Гел. Все повернулись к нему. — Время не ждет. Мне кажется, некоторые забыли, что наш рейс особый, что на нас вся надежда и что с каждым циклом Фема теряет воздух, что все труднее становится дышать там, — он махнул рукой, — У нас нет права на отступление. А раз так, наш путь вперед и только вперед. И мы пойдем этим путем. Продолжим полет, клянусь Алым! — Светло-бронзовое лицо Гела потемнело, глаза горели, он тяжело дышал, едва сдерживая волнение, — Видит Алое, я никогда не злоупотреблял властью нома, вы не часто слышали слово приказа. А сейчас я приказываю: «Вперед, к Антару!» Этот приказ будет выполнен любой ценой. А теперь… — он сделал паузу и продолжал уже спокойнее. — Теперь я хочу поговорить с вами не как ном, а как друг и товарищ. Как и какими средствами мы исправим повреждение, я не знаю, но исправим обязательно. Сейчас нам, как никогда, нужны единодушие и дружба. Чтобы была единая мысль и единая воля — воля к победе. Это как талисман, он выручит из любой беды. Но горе нам, если мы впустим в «Элон» вражду, неприязнь и раздоры. Тогда конец всему, таос поглотит нас. И дело даже не в наших десяти жизнях. Что они? Да и нельзя жить вечно. Но за нашей спиной жизни и судьбы миллионов и миллионов еще не рожденных. Мы не одни, за нами Фема, ее живое дыхание. Вот и все, друзья, что я хотел сказать вам.