На тайной службе у Москвы. Как я переиграл ЦРУ

Фельфе Хайнц

До создания высшей разведывательной школы для руководящего персонала секретных служб так и не дошло. Шелленберг хотел возродить для этого к жизни старую дипломатическую академию в Вене, с тем чтобы использовать ее многолетний авторитет и международное признание для маскировки при подготовке офицеров секретной службы.

Из всех промахов и ошибок в дальнейшем были сделаны некоторые выводы. Те, кто создавал западногерманскую федеральную разведывательную службу под началом генерала Гелена и планировал ее деятельность, знали, что нужно сделать лучше и эффективнее. Но одна установка была принята без изменений, а именно та, которую Шелленберг, говоря о будущих целях своего ведомства, следующим образом изложил в своих мемуарах: «Первоочередным принципом работы считаются решительные действия всех секретных служб против России, причем прежде всего следует учитывать разведывательные интересы собственной службы».

Итак, в пору моей работы в VI управлении РСХА при подготовке агентуры в задачи рефератов

по странам входило обеспечение получивших необходимые общие знания агентов специальной информацией, облегчающей выполнение поставленных перед ними задач. Сюда входило знание топографии страны пребывания, внутриполитической и экономической обстановки, соперничающих или конкурирующих группировок в стране. Для меня эта проблема решалась сравнительно легко. Швейцария, граничащая с Германией, не была неведомой страной, кроме того, там говорили по-немецки, и немцы из Германии не бросались сразу в глаза. И даже во время войны у меня имелись возможности совершать туда поездки, чтобы самому приобрести необходимые сведения о людях и стране, а затем уже дома принять участие в подготовке своих агентов. Кроме того, завербованные в Швейцарии агенты нуждались только в чисто разведывательном обучении, а это входило в задачу резидента или руководителя агентурной сети на месте, если агент не мог на какое-то время приехать в Германию. Однако приезжали они редко, так что мне главным образом приходилось только заботиться о подготовке и отправке разъездных агентов. Такой агент использовал организованные или подлинные деловые поездки для сбора разведывательной информации. Ему достаточно было проехать мимо определенной местности, чтобы узнать, действует ли какой-то аэродром, какие там находятся самолеты. В ходе поездки легче было завязать беседу с каким-либо политиком или промышленником. Для нас такие контакты были полезны, так как позволяли получить сведения о позиции политических деятелей и правительства Швейцарии по тому или иному вопросу или установить ее промышленный потенциал и связи со странами союзной коалиции.

Один из моих разъездных агентов, с которым я долго работал, являлся техническим директором оружейного завода в Тюрингии. Его поездки на соответствующие предприятия в Швейцарии представляли для нас большой интерес, поскольку он во время этих поездок встречался с шефом швейцарской полиции по делам иностранцев Генрихом Ротмундом. Они были друзьями по школе и университету, поэтому их беседы носили самый откровенный характер. Для каждой такой поездки я готовил целый каталог вопросов по многим отдельным и общим проблемам, обычно около тридцати, чтобы он мог вставлять их в разговор или придавать беседе нужное направление.

В общем и целом, как уже говорилось, порядок в VI управлении был таков, что каждый занимался своим делом и только изредка слышал что-либо о проблемах коллег и соседей. Собственно, согласно приказу № 1, и полагалось знать только непосредственно касающиеся тебя вопросы. Но иногда мне доводилось узнавать вещи, к которым я не имел прямого отношения. Это случалось, например, когда коллега по работе в беседе делился со мной своими заботами, потому что достаточно хорошо знал меня и ценил мои советы или просто нуждался в поддержке. Вот так однажды ко мне обратились с просьбой получить из Швейцарии различные предметы гардероба: плащи, головные уборы, рубашки, носки, причем американского или английского происхождения. Я узнал, что эти вещи требуются для операции «Розель». Под таким шифром скрывался план заброски VI управлением в Соединенные Штаты агентуры на подводной лодке после аналогичной, но неудачной попытки разведывательной службы – абвера, руководимой еще адмиралом Канарисом. В 1942 году этой службой были заброшены в США на подводной лодке две группы по четыре агента. Один из них захотел присвоить всю выделенную для этой операции сумму в 80 тыс. долларов и добровольно сдался американским властям. Сначала они ему не поверили и сочли за сумасшедшего. Когда же он с большими трудностями смог убедить их в подлинности своих показаний, они начали действовать с поразительной быстротой и точностью. Вскоре обе группы были арестованы.

В этой операции особенно ярко проявилось то, что при отборе и проверке агентов не выявили самое пагубное качество в шпионской работе – жадность. Из-за этого качества, чрезмерно развитого у одного агента, потеряли свободу, а может, и жизнь, семь других. Вся работа по подготовке и проведению операции оказалась напрасной, не говоря уже о моральном ущербе в результате ее провала.

Поскольку абвер не выполнил своей задачи (а она все еще стояла на повестке дня), то ее передали сопернику службы Канариса – внешней политической разведке, то есть VI управлению, которое присвоило операции наименование «Розель». Отчасти в силу нездорового соперничества обеих разведслужб – каждая старалась обскакать другую – подготовка «Розель» велась в VI управлении особенно тщательно, и тем не менее при этом была одна погрешность, которую я смог распознать заранее. Эта ошибка моих коллег из реферата по США могла бы подвергнуть агентов большой опасности. На этот раз в США забрасывались не группы, а отдельные, действующие сами по себе агенты. По разработанной для них легенде им предстояло выдавать себя за людей,

давно проживающих в США. Поэтому они должны были не только в совершенстве владеть английским языком, вернее, его американским диалектом, но также знать все манеры и жизненные привычки американцев, иметь вещи, естественно, только американского производства, американские газеты, в которые можно было бы завернуть, например, ботинки. С этой целью мой коллега и попросил меня достать эти газеты в Швейцарии. Но он не подумал о том, что продаваемые в Швейцарии американские газеты были европейскими изданиями и в газетных киосках США их вообще не продавали. С таким же успехом его агенты могли завернуть свои ботинки в швейцарскую газету, и уже одно это указывало бы на то, что они недавно прибыли из Европы, судя по дате ее выхода, или по крайней мере могут говорить по-немецки (если газета была на немецком языке). Конечно, это вызвало бы подозрение, и неизбежное в таких случаях даже поверхностное расследование повело бы в опасные глубины. Для критического глаза сотрудников контрразведки газета из Швейцарии была бы таким же предлогом для подозрений, как и американская газета, издаваемая в Европе.

Я решил помочь моему коллеге и послал своего агента в аэропорт Цюриха с приказом порыться в мусорных корзинах, поискать выброшенные пассажирами подлинные американские газеты или же выпросить их у экипажа. Мы получили достаточно макулатуры, чтобы снабдить целую бригаду агентов. К сожалению, я не знаю, что стало потом с посланными агентами.

Как выглядел аппарат военной разведки, то есть абвера, контрпартнера внешней политической разведывательной службы, как разграничивались их компетенции и как организовывалось их сотрудничество? Эти вопросы также встали передо мной в начале моей новой работы. Я не хотел, чтобы накопление моего собственного опыта происходило за счет моих же возможных будущих успехов в работе. Я хотел заранее и достаточно четко обозначить мою сферу действия. Тем более что в Швейцарии работал внушительный аппарат абвера, так что мне не мешало о нем знать.

На лекциях в школе руководящих кадров охранной полиции я уже кое-что слышал об абвере, который был, собственно, не абвером, то есть контрразведкой, а военной шпионской организацией вермахта, его секретной информационной службой. Ее история не производила особого впечатления. Во время Первой мировой войны достижения абвера ничем не превосходили деятельность соответствующих ведомств наших противников. К истории этой службы принадлежали имена шефа разведки времен Первой мировой войны полковника Вальтера Николаи и предшественника адмирала Канариса капитана 1 ранга Конрада Патцига.

В мое время организацией военной разведывательной службы руководило управление заграничной контрразведки верховного командования вермахта. Его шефом являлся адмирал Канарис, о котором много писали после войны, особенно его бывшие подчиненные. Когда Канарис 1 января 1935 года принял руководство небольшим отделом контрразведки в германском военном министерстве, никто не мог предвидеть, каких размеров достигнет этот аппарат в «третьем рейхе». В. период ремилитаризации для шпионской деятельности вермахта не существовало ни финансовых, ни кадровых ограничений. Еще перед войной, подготовку к которой прикрывало ведомство Канариса и его многочисленные агенты за рубежом, абвер не останавливался перед нарушением международного права. Воздушная разведка с больших – до 12 тыс. метров – высот не признавала государственных границ. Одна из эскадрилий разведывательных самолетов сфотографировала все важные для ведения войны сооружения в Европе: порты, мосты, аэродромы, военные объекты, промышленные предприятия и т. д. Таким образом, военно-картографическая служба вермахта получила все данные, необходимые для составления хороших карт.

Занимаясь противоречащей международному праву разведкой чужой территории с воздуха, абвер стал своего рода застрельщиком для американского ЦРУ, которое позднее запускало свои самолеты У-2 для полетов над Советским Союзом и Китаем даже после того, как один такой самолет с пилотом Пауэрсом был сбит 1 мая 1960 года над Уралом, вблизи Свердловска.

О современной организации военного шпионажа нам в ходе нашего обучения ничего не рассказывали. Намеками и недомолвками у нас старались создать впечатление, что абвер – это организация волшебников, от которой ничего нельзя скрыть, которая все знает и все может. Создание себе подобного ореола и усиленная его пропаганда относятся, очевидно, к одной из задач военной разведки вообще. Почти двадцать лет спустя организация Гелена (она начиналась как военная разведка) строила свою репутацию точно по такому же образцу. Даже такой презентабельный журнал, как «Шпигель», напечатал однажды большую статью, в которой пытался создать впечатление, будто бы организация Гелена «знает все, что происходит в восточном блоке».

В качестве единственной основы для разграничения компетенций нам были известны письменно зафиксированные «Принципы сотрудничества между государственной тайной полицией и контрразведывательной службой вермахта» от 21 декабря 1936 года, которые мы называли «десять заповедей». Какого-либо соглашения между внешней политической разведслужбой и абвером не существовало. Поскольку VI управление образовалось уже во время войны, в таком соглашении не было необходимости, и позже его также сочли ненужным.