На тёмной стороне Земли
Шрифт:
— Теперь сиди, раз упал! Уж отсюда точно не выпадёшь, — успокоил я, мягко поставив баул на песок. М-да, жестковато ему здесь будет. И болтанка при ходьбе наверняка. Какое-то подобие гнезда нужно сообразить.
Быстренько пошарив вокруг, собрал пучок более-менее сухих водорослей. С сомнением понюхал. Вроде нейтрально, пойдёт.
— Подвиньтесь, пожалуйста, — отодвинув птенца, бережно подоткнул траву. Ну вот, совсем другое дело. Мало того, что они все неправильные, так ещё пока домой дойдём, у него до кучи морская болезнь разовьётся. А кому нужен неправильный харр, которого при полёте будет выворачивать наизнанку? Фермерские поля удобрять? А кстати, неплохая идейка!
— Тихо, — предостерёг Тро. — Опять летят…
Очередная парочка приземлилась метрах в двадцати справа. Мы торопливо перебрались к возможному месту падения. Вверху началась знакомая кутерьма. Тро напряжённо замер, задрав голову.
Неплохо придумано! Встал скромненько снизу, подождал, хоп, и птенец в кармане! А я-то жути навыдумал! И по кручам скакать придётся, от палубных истребителей веткой отмахиваясь, и следы за собой камнями заметать. А эти сами на голову сыплются как орехи. Эх, цыплята бестолковые…
Вопреки нашим роковым ожиданиям, кормёжка прошла успешно. Несмотря на вопли и отчаянную возню, сверху так никто и не сорвался. Опустошив клювы, родительская пара полетела за очередной порцией. Галдёж тут же стих.
— Значит эти уже опытные, — Тро одобрительно покосился наверх. — Боятся даже к краю подходить. — Придётся отойти ещё дальше.
Удалившись метров на пятьдесят, мы терпеливо уселись у самой кромки воды. Приметив вблизи зазевавшегося краба, я ловко нанизал тушку на указательный коготь.
— Будешь? — протянул Тро половинку.
Наставник поморщился:
— Нет, я ещё сыт.
Пожав плечами, я принялся за еду. Всё равно пока делать нечего. Выдернув шипастые корявые лапки, выкинул рыбкам на корм. Цып-цып, чешуйчатые! В конце концов, ведь нужно всячески поддерживать местную водную фауну. А вот практически несъедобная тушка сойдёт и мне, любимому. Как там в сказке было, вершки и корешки?
Вскрыв панцирь, подцепил нежную мякоть и глянул на просвет. А что, мясо довольно неплохое, прямо как у хруста. Кстати, новую зверушку тоже покормить не мешает.
— А птенцу это можно? — продемонстрировал крабовое мясо наставнику.
— Конечно можно. Они же хищники, — безразлично отозвался Тро, не отрывая прищуренного взгляда от горизонта.
— Кушай, маленький, но очень гордый птиц! — я осторожно поднёс кусочек к носу харра. Птенец никак не отреагировал, хмуро уставившись в одну точку. Наелся что ль? Или до сих пор от первого полёта не отошёл?
— Эй, летун! Ешь давай! — пошевелил едой перед глазами желторотика.
— Немного надави на клюв сверху, — посоветовал Тро.
Едва я прижал мясо, птенец затрепетал и широко раскрыл клюв. Ура! Заработало! Опасаясь что-нибудь повредить, я осторожно вложил кусочек в несоразмерно большую глотку. Судорожно сглотнув, желторотик на миг задумался. Видимо по достоинству оценив новые вкусовые ощущения, снова разинул клюв и мелко затрясся, словно в приступе лихорадки.
Я довольно хмыкнул. Похоже, зверушка распробовала. Дальше дело пошло веселей. Вошедший во вкус желторотик начал жадно проглатывать кусок за куском, даже не интересуюсь вкусовыми ощущениями. На седьмом осоловело закрыл глаза и потерял всякий интерес к окружающему. Вот даёт, так и камень сожрёт и не поморщится!
— Уснул, — глянув, коротко резюмировал Тро. — О! Смотри, опять летят!
Заботливые родители совершили очередной заход. Благополучно накормив бестолково галдящую молодёжь, поспешно удалились за новой порцией.
Я с невольным уважением проследил за крылатой парой. Конечно, им не позавидуешь. Хоть и свободные птицы, а мотаются туда-сюда весь день как проклятые. И попробуй не накорми такую ораву! Да с потрохами сожрут! Вот кто настоящие проглоты, а я всё Муха, Муха…
Тро тяжело вздохнул:
— Придётся отойти подальше.
Солнце перевалило далеко за полдень, когда мы, наконец, смогли обзавестись вторым желторотиком. Скалы полыхали жаром так, что находиться вблизи стало совершенно невозможно.
Припрятав в баул птенца, порядком ошалевшего от радостных ощущений первого полёта, мы поспешно отошли к самой кромке воды. Стало немного легче.
— Пожалуй, для начала хватит и двух, — тяжело дыша, заявил наставник, усаживаясь в воду. — И с этими ещё хорошо намучаемся, пока хоть немного обучим.
— А всё равно домой идти уже поздно. Теперь по любому не успеем до ночи, — напомнил я. — А шастать по темноте в наших местах, сам знаешь…
— Да знаю я! — досадливо отмахнулся Тро. — Значит, придётся опять здесь заночевать. С рассветом уйдём.
— Придётся… — вздохнул я, усаживаясь рядом. Да уж, весёленькая перспектива. Вторую ночь в этой пещерке спать. Водорослей что ли понатаскать? Всё помягче будет.
Вода приятно охолодила щиколотки. Напряжённые мышцы моментально размякли. Возникло довольно необычное ощущение, что постепенно разгорающееся было чувство жажды досадливо сплюнуло и неохотно спряталось глубоко внутрь.
Я с удовольствием потянулся и оглядел бескрайний горизонт. Эх, и всё же, как здесь хорошо! Жалко крикливых чаек нет. Навевают они какое-то необъяснимое тревожно-радостное настроение. Правда, когда над головой летят, зонтик всё равно не помешает. Но это уже так, старческое брюзжание.
— Знаешь, а ведь у нас всё было немного по-другому, — задумчиво глядя вдаль, произнёс Тро. — У подножья гнездовых скал растёт густой мох, поэтому птенцы обычно редко разбиваются. Если они переживут ночь, наутро харры их подбирают. А здесь внизу плохо, по-любому верная гибель, — он оценивающе подбросил в ладони мелкий камушек, — даже если не разобьются, то утонут.