Шрифт:
Майскій вечеръ. Солнце садится и огромной золотисто-красной полосой отражается въ Нев. На тоняхъ, близъ Крестовскаго острова, оборванные и босые рыбаки въ пестрядинныхъ рубахахъ вытягиваютъ тоню. По помосту расхаживаетъ молодой купецъ съ подстриженной бородой. Волосы его завиты въ букли въ вид сосисекъ, борода надушена, на указательномъ пальц блеститъ брилліантовый перстень. Одтъ онъ въ мшковатое пальто, въ темныя «брюки съ искрой», въ цвтной галстухъ и въ такую глянцевую циммермановскую шляпу, что въ нее можно смотрться какъ
Гребцы подвели ялботъ къ самому помосту, сложили весла и зацпились багромъ. Къ ялботу подбжалъ хозяинъ тоней.
— Почемъ воду то цдить намъ дуракамъ отдаете? раздается изъ ялбота голосъ купца.
— Зачмъ воду цдить, обижается хозяинъ тоней. За часъ только передъ вами въ одну заказную одиннадцать штукъ сиговъ выловили. Военный офицеръ вытащилъ. Корюха ловится. Утромъ по зар лососочекъ попался.
— Почемъ, говорю, цдите-то?
— Съ кого пять, съ васъ три, такъ какъ вонъ ужъ этотъ господинъ купецъ за три сторговался.
— А по пар цлковыхъ не возьмешь?
Купеческое семейство начинаетъ выходить изъ ялбота.
— Вонъ онъ женишокъ-то стоитъ, шепчетъ двушк въ розовой шляпк сваха. Каковъ молодецъ то?
— Мн стыдно… отвчаетъ та.
Мать обдергиваетъ на дочери платье.
— Выходите, что топчитесь, словно слпые въ бан! замчаетъ отецъ и первый подаетъ примръ.
— Маркелъ Иванычъ, самоваръ-то ставить, что-ли? спрашиваетъ мальчишка.
— Ставь, да смотри не разбй тамъ бутылку коньяку…
Молодой купецъ раскланивается съ новоприбывшими.
— Ловлей рыбки балуетесь? спрашиваетъ его пожилой купецъ.
— Больше насчетъ прокламаціи-съ, отвчаетъ тотъ.
— Отъ бездлья и то дло…
— Маменька, мн стыдно… снова шепчетъ дочка.
— Дура, вдь онъ не състъ. Смотри, какой учтивый… Смотрть жениха пріхали, а ей стыдно!
— Учтивый, учтивый, поддакиваетъ сваха. И характеромъ ангелъ. Вдь онъ не изъ простыхъ: отецъ цлый годъ училъ его въ коммерческомъ училищ и только потомъ взялъ въ лавку. Онъ и польки и кадрили всякія танцуетъ. Нсколько словъ даже по-французски знаетъ.
Тоню начинаютъ вытаскивать.
— Посеребрите на счастье, ваше степенство! просятъ рабочіе.
— Старайтесь, рубль цлковый за мною! отчеканиваетъ молодой купецъ.
Тоню вытаскиваютъ. Попадается маленькій сижокъ и десятка три корюхи.
— И на рубль товару не будетъ. Хозяинъ, велите-ко изъ этой самой рыбки ушку сварить да добавьте стерлядочку четверти въ дв. Милости просимъ съ нами хлба соли откушать. Извините только на малости.
— Благодаримъ покорно… отвчаетъ пожилой купецъ. А съ нами чайкомъ передъ ушицей-то неугодно-ли побаловаться? Оно хорошо… Ну-ко, хозяинъ, закидывай теперь для меня парочку.
— Съ нашимъ удовольствіемъ. Будьте счастливы, кром осетра и стерляди!… - Пополамъ три тони закинуть не желаете-ли? Богъ троицу любитъ, предлагаетъ молодой купецъ.
— Компанейское дло — дло хорошее. Хорошо, извольте, отвчаетъ пожилой купецъ.
Черезъ полчаса купцы сидятъ на скамейк и пьютъ чай изъ стакановъ, держа ихъ въ рукавахъ пальто. Передъ каждымъ изъ нихъ стоитъ по корзин, въ которой трепещетъ рыба. На другой скамь сидятъ женщины и шушукаются между собою. Изъ устъ двушки то и дло вылетаетъ громкій шепотъ: «мн стыдно».
— Вы по какой части? спрашиваетъ пожилой купецъ.
— Больше по мучной, но не брезгаемъ и двумя мелочными лавочками, отвчаетъ молодой. Подрядишки кой какіе есть… Бани держимъ.
— А мы такъ желзомъ торгуемъ. Тоже и насчетъ мусорнаго очищенія. Вишь она рыба-то какъ трепещетъ. Коньячку въ чаекъ-то не прикажете-ли?
— Не потребляю… Благодаримъ покорно. Намъ до женитьбы къ этому зелью привыкать не слдуетъ. Тамъ посл, коли ежели съ женой обдержишься, такъ можно и попробовать, а теперь не слдуетъ.
— Это точно… замчаетъ пожилой купецъ, наклоняется къ своей корзин и вынимаетъ изъ нея плотву. Плотичка — женская рыбка, нжная… Эта рыба въ рк все равно, что дама промежъ кавалеровъ, говоритъ онъ. A я бы съ удовольствіемъ выдалъ вамъ эту самую плотичку за вашего леща. На три тысячи рублей тряпокъ-бы ей далъ, на дв брилліантовъ, да пятерку тысячъ чистаганомъ.
— Мой лещъ икрянъ больно и ему меньше какъ красненькую чистоганомъ взять нельзя, отвчаетъ молодой купецъ, тотчасъ же понявъ, къ чему клонится дло. У моего леща два лабаза въ Никольскомъ рынк да дв мелочныя лавки въ Коломн. Кром того, и сертукъ надъ сердцемъ поотдувшись…
— За моей плотичкой деньги врныя, а то вдь иные посулятъ и журавля въ неб, а въ руки-то и синицы не дадутъ.
— Зачмъ журавля въ неб, мои лещъ передъ свадьбой чистаганомъ потребуетъ, а нтъ, такъ и оглобли назадъ поворотитъ. Питеръ-то не клиномъ сошелся.
— Другіе и красненькую чистагономъ отвалятъ, да въ придачу-то дадутъ либо пряничную форму, либо чахоточную, что твоя лихорадка, а у насъ плотичка полненькая,
— На то у леща глаза во лбу.
— Пожалуй салопикъ съ чернобурымъ воротникомъ за плотичку прибавлю.
— Ниже красненькой мой лещъ и трехъ зеленыхъ не возьметъ. Ему объ этомъ и тятенька покойникъ завщалъ, отчеканиваетъ молодой купецъ.
— Ушка готова ваше степенство, пожалуйте въ нашу избу, перебиваетъ ихъ разговоръ хозяинъ.
Вс встаютъ.
— Маменька, я не буду сть. Мн стыдно, шепчеть дочь.
Къ ней подходитъ молодой купецъ.
— Ушки не побрезгуйте откушать, предлагаетъ онъ. Вы любите уху?
— Я лучше люблю мороженое, отвчаетъ двушка и краснетъ какъ маковъ цвтъ.