На тонях

Лейкин Николай Александрович

— Какъ учтивому кавалеру, мн бы слдовало достать мороженнаго хоть со дна моря, но здсь такой афронтъ, что окромя воды и рыбы ничего нтъ.

— Насмшники! едва

слышно шепчетъ двушка и прячется за сваху.

— Ты, братъ, селезень, больно боекъ. Совсмъ у меня забилъ двку! вскрикиваетъ сваха. Иди ко мн, павушка, а я съ нимъ расправлюсь! проталкиваетъ она двушку.

Молодой купецъ пропускаетъ впередъ семейство пожилаго куща и остается со свахой.

— Ну что? спрашиваетъ она.

— Невста въ акурат, а только насчетъ денегъ статья не подходящая.

— А ты поналягъ на самаго-то хорошенько. Онъ человкъ хлбный, только алченъ маленько.

— Пять и десять разница огромная, а ты сама знаешь, что я ужъ въ тридцати двухъ мстахъ невстъ смотрлъ и потому только дло расходилось, что десяти тысячъ не давали.

— Дастъ, умй только въ душу къ нему влзть.

— Врешь?! Что онъ любитъ?

— Соловьевъ ученыхъ да налимьи печонки. Совлеки его въ трактиръ, угости печонками да подари соловья — и десятка тысячъ у тебя въ карман.

— Коли такъ, выпьемъ! Хвачу и я за угломъ.

Молодой купецъ наливаетъ два полустакана коньяку, чокается со свахой и уходитъ также въ избу.

Черезъ часъ пожилой купецъ и его семейство сидятъ въ ялбот. Гребцы отчаливаютъ отъ берега. Молодой купецъ стоитъ на плоту и раскланивается.

— Такъ, такъ мой лещъ, значитъ, холостымъ и будетъ бгать? кричитъ онъ съ плоту.

— Дло торговое и требуетъ соображеній, отвчаетъ пожилой купецъ. Пожалуйте завтра къ двумъ часамъ въ Толмазовъ переулокъ, въ Коммерческую гостинницу.

— Съ превеликимъ удовольствіемъ всхъ семи чувствъ! заключаетъ молодой купецъ и машетъ отъзжающимъ шляпой.

— Маменька мн стыдно… шепчетъ въ ялбот двушка.

1874