На углу, у Патриарших...
Шрифт:
— Успокойся, — попросил Никольский.
— Хватит быть охотником! Понял?! — Она опять кричала.
— Понял, понял. — Он сделал умиротворяющий жест.
— Пора нормальным человеком стать. Для этого не меньше смелости требуется, — сказала она уже другим голосом.
— Наверное, — пожал он плечами.
— Я помогу. Мы справимся, не бойся. — Она видела, что он не воспринимает ее всерьез. — Попробуй!.. Иначе просто не выйдет у нас ничего с тобой!.. — снова сорвалась она на крик. — Что молчишь? Ответь, пожалуйста!
— Чайник закипел, —
— Давно! — отмахнулась Наташа, нетерпеливо ожидая его ответа.
— Сейчас ужинать будем, — сообщил он буднично. — Правда, хлеба нет.
— Переживем! — Она сверлила его взглядом.
— Печенье где-то было… — Он заметно сник.
— Ты не ответил, Сергей! — Она требовательно смотрела на него.
Никольский понял: ответить придется. Но как объяснить ей, что нельзя ему менять профессию?! Что, поменяв профессию, он потеряет самого себя, собственную личность?! И такой — потерянный — он не будет нужен никому, в том числе и ей, Наташе! Ибо любить того слизняка, в которого Сергей тогда превратится, она попросту не сможет! Как ей это объяснить?!. Он вздохнул.
— Я тебе в спальне постелю, а сам на диване лягу…
Наташа поняла: это и есть его ответ. И обжигал этот
ответ, как пощечина…
— Трус! — помолчав, произнесла девушка. Она была обижена, она не могла понять…
Котов листал в кабинете Никольского протоколы.
— Что Румянцева? — спросил он у Сергея. — Ничего больше не рассказывала интересного? — И, не дождавшись ответа, заключил. — Значит, обрублен этот кончик.
— Помнишь, она говорила, у того бандита седая прядь — от виска к затылку? Ты проверял? — осведомился Никольский.
— Есть такой… если, конечно, он. Уж больно примета ненадежная… — Котов с сомнением покачал головой. — Петр Ионович Болбочан.
— Подробнее, — попросил Никольский. — Он на мою территорию не залетал.
— Кличка «Бец», — начал Котов. — Две ходки за налеты. Хорош собой, как Ален Делон, дерзкий, жестокий, но физически не очень силен. В женском платье клеил иностранцев, а потом грабил их. Раньше работал в театре гримером, отсюда — редкое умение маскироваться. Последние два года по московским делам не проходил. Ни к какой преступной группировке не принадлежит. Волк-одиночка.
— В законе?
— Он на этот закон облокотился! — хохотнул Котов. — Воровских правил не признает, но тем не менее в авторитете.
— Думаешь, на себя работал? — уточнил Никольский.
— Не исключено, — кивнул Котов.
— Давай примем как версию, — предложил Никольский.
— Дохлую, — хмыкнул Котов.
— Других нет, Слава, — вздохнул Никольский.
— Если грабил Бец, драгоценности могут уйти к черным ювелирам, — уныло произнес Котов. — Переплавят — и не найдешь.
— Нет, судя по твоим описаниям, он таким вещам настоящую цену знает, — возразил Никольский. — Он придержит их.
— Пожалуй, — согласился Котов.
— А как он избавится от картин? — спросил Никольский самого себя. И сам же ответил: — Коллекционеры резаные полотна не возьмут, в комиссионку их не сдашь. Остаются антиквары.
— Их по Москве сотни, — напомнил Котов.
— Не скажи! — возразил Никольский. — Богатеньких по пальцам перечесть можно. Надо пощупать.
В кабинет впорхнула Яна.
— Филоните, сыщики? Как не стыдно!
— Привет, Яна, — кивнул Никольский.
— Чего тебе, подруга? — без особого энтузиазма поинтересовался Котов.
— Репортаж заказали о ваших героических буднях! — выпалила Яна насмешливо.
— Не получится, — сказал Никольский. — Снимай фельетон.
Яна заметно огорчилась.
— Плохо дело? — спросила она сочувственно.
— Хуже некуда, — вздохнул Котов.
Никольский сидел в парадном старого дома, поставленного на реконструкцию, и слушал местные новости, которые принес его агент — Стас.
— Ты, Василич, мне пол-литра проиграл, — излагал Стас, расхаживая взад-вперед перед Сергеем. — Нашел я то оцинкованное железо, которое якобы из нашего РЭО украли. Его главный инженер с прорабом толкнули Скобелкину, который прямо под вашим носом частную гостиницу строит.
— Пол-литра за мной, — согласился Никольский. — Еще что?
— Вчера в кафе «Московские зори» Витька Цепко мне по дешевке видеомагнитофон предлагал. Вот и все, начальник.
Стас подбоченился, посмотрев на Никольского с чувством исполненного долга, ожидая похвалы.
Никольский ожидание оправдал:
— Ты у меня молодец, Стас. А что об ограблении писательской вдовы говорят?
— В общем, все считают, что налет заказной, — сообщил Стас.
— Взяты бесценные картины, Стас. — Сергей старался говорить предельно серьезно, чтобы собеседник осознал весь масштаб кражи. — Уйти они могут только к антикварам.
— Таких, чтобы приличную цену дали, в Москве всего трое, — сообщил Стас, гордясь своей осведомленностью.
— Знаешь их? — подобрался Никольский.
— Двоих знаю, — уточнил Стас.
— Подход есть? — Сергей чувствовал себя гончей, взявшей след.
— Найду, — заверил Стас. — Я тут по сходной цене у одной старушенции пару картинок Клевера взял. А сейчас Клевер в цене попер. Его банкиры полюбили. Красиво все, понятно и приятно. И в офисе глаз ласкает. С одной пойду к одному антиквару, а с другой — ко второму.
— Ты прямо сейчас иди, надеюсь на тебя, Стас! — Сергей возбужденно схватил руку осведомителя и с жаром потряс ее.
— На Стаса надейся, а сам не плошай, — хихикнул информатор.
По залу, где когда-то проходила давняя презентация, прогуливались два хорошо одетых господина: один пожилой, благообразного вида, другой помоложе и понескладнее — деньги еще не успели выправить его осанку.
В отдалении от них, возле буфетной стойки, расположился Стас. В руках он держал нечто квадратное и плоское, завернутое в бумагу.