На углу, у Патриарших...
Шрифт:
— Если вы считаете для себя невозможным принять эти деньги, то отдайте их вашим плотникам, чтобы они как можно скорее все привели в надлежащий вид, — вмешался бизнесмен.
Валентин Сергеевич при такой постановке вопроса свободно принял купюру, небрежно сунул в карман и попробовал пошутить:
— Что ж, будем считать вас нашими спонсорами, — и махнул рукой, указывая направление. — Прошу.
Двухсветный зал испещряли яркие тени в виде геометрических фигур: это шалило невысокое уже солнце. Даже две-три рейки — следы неторопливого ремонта — не мешали
Анатолий Яковлевич, не отрывая взгляда от совы, рванулся было к постаменту, но был незаметно остановлен твердой рукой и мягким шепотом Никольского:
— Успокойтесь. Для начала полюбуйтесь портретами.
— В этом зале мы постарались воссоздать образ торжественного дворянского зала середины прошлого века, однако не нарушая при этом последовательность экспозиции, — дудел в свою дуду Валентин Сергеевич. Закончить ему не дал Лепилов:
— Откуда дворянский-то? Хозяин купцом был.
— Ну, это, конечно, не буквальное воссоздание, а некоторым образом фантазия на тему… — замельтешил экскурсовод.
— Лучше помолчи. Не мешай людям смотреть. Они, я думаю, поболе тебя понимают, — внятным шепотом посоветовал Лепилов.
Эти люди уж точно понимали в искусстве поболе незадачливого краснопиджачника. Рассматривая портреты, они неторопливо приближались к заветному углу. Добрались. Анатолий Яковлевич, не отрывая глаз от птички, машинально похлопал по внутреннему карману пиджака.
— Лупу доставать не надо, — тихо-тихо посоветовал Никольский. — Смотрите так, — и громко добавил, повернувшись к краснопиджачнику: — Уж не Фаберже ли это?
— К сожалению, нет. В манере Фаберже, как утверждают знатоки, — солидно ответил Валентин Сергеевич и кашлянул в кулак.
— Мы вас задерживаем? — осведомился джентльмен.
— Что вы, что вы! — замахал руками тот. — До закрытия еще двадцать минут.
Бизнесмен и джентльмен проследовали к «Паккарду», у раскрытой дверцы которого их уже ждал шофер. Двое охранников направились к «БМВ». А главный охранник Миша задержался, стоя рядом с Валентином Сергеевичем, который обходительно вышел проводить дорогих гостей. Когда пятеро расселись по автомобилям, Миша, не поворачивая головы, произнес без выражения:
— Я ж тебе сказал: не обделю. А ты крысятничаешь, козел, — и зашагал к «БМВ». Вскоре обе машины медленно тронулись с места.
…У залива, на обочине пустынной асфальтовой полосы безнадежно голосовал рыбак. Обычный рыбак: каскетка, штормовка, рюкзак, резиновые сапоги.
— Останови, — приказал шоферу Никольский. «Паккард» остановился. В хвост ему пристроился «БМВ». Никольский вышел на обочину и позвал: — Лепилов!
Лепилов выбрался из-за руля «БМВ». Метров сто было до рыбака. Рыбак бежал им навстречу, а они шли медленно: заметно хромал Никольский. Встретились. Рыбак сиял:
— Здравствуйте, Сергей Васильевич, здравствуй, Миша. — Миша похлопал рыбака по плечу, а Никольский пожал ему руку.
— Обрадуй нас, Вешняков! — предложил майор.
— И обрадую, — с достоинством пообещал Вешняков. — По мелочам много чего, но самое главное случилось вчера вечером. С мелочей или с главного?
— С главного, но по порядку, — предложил Никольский.
— Подружился я тут со сторожем музея, — начал Вешняков. — Он мне про заветные рыбацкие места рассказывает, а я его водочкой слегка угощаю.
— Слегка! — возмутился Лепилов. — Он еще и сегодня лыка не вяжет!
— Это без меня, — отмахнулся Вешняков. — Пусть Мишка не перебивает, Сергей Васильевич, а то собьюсь. Днем я вокруг мотался, а к вечеру, когда музей закрывается, я завалился к дружку в сторожку, из которой вид — лучше не надо. Так вот, вчера, сразу же после закрытия, как только в сторожку явился мой жаждущий дружок, подкатывает к музею «мерс»-шестьсот с вальяжным пассажиром на борту. Высокий, седоватый, элегантный до невозможности. А директор Коломиец уже на крыльце его встречает. Пробыл этот господин в музее часа два, а потом отбыл.
— Ну, и почему это главное? — удивился Лепилов.
— Ты дослушай, дослушай. По-моему, Сергей Васильевич, я этого господина узнал, но стопроцентную гарантию дать не могу, — Вешняков вытянул из нагрудного кармана штормовки клочок бумаги. — Вот номер «мерса».
Никольский взял бумажку, глянул и тут же в ярости разорвал.
— Я правильно догадался? — спросил Вешняков. — Тарасов?
Вместо ответа на этот вопрос Никольский распорядился:
— Вы все в «Паккард», а я на «БМВ» с Анатолием Яковлевичем, — он положил руку на плечо Вешнякову. — Ты хорошо поработал, да и помотался достаточно. Отдыхай. И Шевелев пусть отдыхает. Миша, ты с Андреем — ко мне.
Анатолий Яковлевич блаженствовал за рулем «БМВ».
— Если уж разобью свою тачку, так разобью сам. — Как ни странно, он был очень доволен, говоря это.
— А то давайте я поведу, — предложил Никольский. — Вы, наверное, устали.
— Намекаете, что я старый. А я не старый, — бодро заявил ювелир.
— Вы молодой и работоспособный, — польстил Никольский. Помолчал и вдруг выпалил: — У этого Барсукова — четыре дня!
— Да, если стразы через три дня получит, — кивнул Анатолий Яковлевич.
— Пусть получит, — разрешил Никольский.
— А я через два дня их должен получить? — быстро спросил Анатолий Яковлевич. — То-то вы весь день вокруг да около ходите.
— И ходил бы дальше, если б не одно обстоятельство. На горизонте появился… — Он неожиданно перебил сам себя: — Нет, не на горизонте появился! Из вонючей норы выскочил гаденыш, способный на все! Он сам прокручивает это мерзкое дело.
В квартире Никольского хозяин сидел в кресле, а начальник отделения подполковник Котов валялся на диване-кровати, который уже был превращен просто в диван.