На воле
Шрифт:
—Он такой большой ценитель женской красоты? — ехидно усмехнулся Степан.
— Нет, все гораздо проще. Просто по субботам туда стекаются лохи со всего города, вот он и кромсает их в сику! Там же и разбор устраивает…
Иван надел джинсы, затянул ремень.
— Он что, из крутых, что ли? — вяло поинтересовался Степан.
— Совсем нет. Карты для этих ребят религия, и, если кто-то не отдает долг, тому просто не жить.
— Замочат, что ли?
— Именно. Выплату можно отсрочить, но для этого должник обязан прийти и заявить о своей несостоятельности. А уж выигравший сам решит, что делать с таким — взвинтить процент
— Да ну! Неужели соглашаются быть рабами?
— Странно ты рассуждаешь. А куда денешься?! Жить-то каждому охота. Ну ладно, пошли, чего время тянуть. Возможно, нам еще всю ночь за ним бегать.
Иван дернул за шнур торшера и вышел в коридор.
Минут через пятнадцать они подошли к двухэтажному кирпичному зданию бывшего государственного ресторана, на фасаде которого огромными неоновыми буквами было написано: «Стриптиз-бар». Рядом высвечивалась красотка в ковбойской шляпе — совершенно нагая, только причинное место она Прикрывала фиговым листком. Светящаяся реклама была рассчитана на то, что каждый мужчина с тугим кошельком непременно захочет посмотреть, какую же деталь скрывает элегантный листок.
Иван уверенно толкнул дверь. Где-то в глубине помещения задребезжал звонок, известивший о появлении очередного гостя. В глаза ударили вспышки света. В глубине зала, на эстраде, изгибалась пока еще не до конца раздетая танцовщица.
— Ты проходи, Степа, здесь есть на что поглядеть. Если Эдика не найдем, так хоть на голое мясо вдоволь насмотримся…
Откуда-то сбоку подошел огромного роста билетер в безукоризненно отглаженных черных брюках и белой рубашке. Нетрудно было понять, что круг его обязанностей был широк и при надобности он мог вышвырнуть из заведения и чрезмерно пылкого зрителя, и пьяного скандалиста.
— Добрый вечер, господа, — пробасил амбал, растянув губы в зверской улыбке. С таким выражением лица он мог с успехом выколачивать деньги из должников. — У вас имеются пригласительные?
Иван сунул руку в карман, достал несколько купюр и, даже не взглянув на них, спросил:
— Этого хватит?
Гигант умело погасил загоревшийся было в глазах довольный огонек, с деланным равнодушием сунул деньги в карман брюк и ответил:
— Вполне. Проходите и садитесь за любой свободный столик.
—А телки ничего, — мечтательно протянул Степан-, устраиваясь за ближайшим к подиуму столом.
Сидевшие за соседними столиками посмотрели на него удивленно и о чем-то заговорили вполголоса. Сявка явно произвел на них впечатление дикаря, способного залезть на эстраду и запустить лапу танцовщице под бикини.
—Кого я вижу?! — радостно прозвучало с противоположного конца бара. К столику, за которым сидели Хмырь и Сявка, подбежал светловолосый парень. Он широко раскинул руки:
— Где же тебя носило, старый черт?!
Иван поднялся, шагнул навстречу и тепло обнял незнакомца.
На подиуме бесновалась смуглая красавица. На нее мало кто обращал внимание: за столиками оживленно беседовали, пили водку, иногда громко смеялись. Закуска была самая что ни на есть русская: соленые помидоры, огурчики, маринованные грибы. Казалось, посетители объелись заморскими деликатесами и сейчас заново открывали для себя родные лакомства.
— В отъезде был… — неопределенно пожал плечами
— За рубежом?
— Да вроде того.
— Сейчас все за границу ездят, только хочу тебе сказать, ни черта там хорошего нет. На родине-то и говно приятнее пахнет. Эй, друг, — подозвал Эдик официанта, — плесни-ка нам по полной, я угощаю. Лады?
— Договорились, Эдик, — великодушно разрешил Иван.
Было сразу видно, что Эдик в баре свой человек. Доказательством тому служила расторопность официанта: он мгновенно принес закуску, разлил всем троим марочное вино в высокие бокалы и затем то и дело подходил к их столу, чтобы сменить пепельницу и узнать, не желают ли гости еще чего-нибудь.
Выпили по первой. Эдик одобрительно крякнул, а Хмырь с Сявкой только поморщились и заели кисло-сладкий вкус постной ветчиной.
— Зря ты Томку бросил, — неожиданно укорил Эдик Ивана, наколов на вилку ломтик малосольного огурчика. — Сейчас родственниками были бы. Глядишь, на пару с тобой лохов бы сбивали. Бывает так, что их тут полбара набивается, и все при больших деньгах. Вон за той дверью стойло, впариваем крапленую как можем. В общем, без бабок не бываем.
— Как сейчас Томка-то? — Голос Ивана невольно дрогнул, однако лицо оставалось по-прежнему безмятежным.
— После тебя она слаба на передок стала, — с сожалением ответил Эдик. — Снюхалась с каким-то козлом… Ни на что не способен. Так, если только сазана какого-нибудь пасти. А ты ведь парень путевый, мы с тобой такие дела могли бы делать!
На сцене появились две девушки. Взгляды присутствующих невольно обратились в их сторону. Одна была блондинка, другая — шатенка. Одетые в белые туники, с волосами, подвязанными алыми лентами, они напоминали греческих танцовщиц.
На какое-то время девушки сумели завладеть залом. Даже Эдик, привыкший к акробатическим этюдам стриптизерш, оторвался от закусок он посмотрел на щедро залитый цветными огнями подиум, по которому, предъявляя стройные ножки на строгий суд зрителей, медленно прохаживались танцовщицы. Древние греки недаром предпочитали короткие и воздушные женские одежды. Сидевшие в зале разгоряченные мужчины явно жаждали увидеть, что же прячется под легкими шелковистыми туниками, и на золоченые пряжки у самой шеи, удерживавшие воздушную ткань, смотрели как на личных врагов.
— Как зовут блондинку? — поинтересовался Иван.
—Ты на эту блондинку не заглядывайся, по-дружески тебя предупреждаю, — оторвался от завораживающего зрелища Эдик. — Это подружка самого Аркаши. Если Штырь что неладное заметит, то свезет тебя куда-нибудь в лес и за хер на дерево повесит. Посмотри на тот стол, только незаметно. Видишь, две хари минералочку попивают?
— Ну? —
— Вот они и следят за тем, чтобы к ней всякие ухари с гнусными предложениями не подваливали.
А девушки между тем уже расстегнули пряжки и стали медленно стягивать с плеч длинную ткань, демонстрируя эротику высочайшего класса. Это были совсем не те грубые пляжные движения, когда женщина снимает коротенькое платьице через голову. Наконец, одежда упала к их ногам, прикрыв узкие ступни. Блондинка одним балетным прыжком преодолела половину сцены и закружилась на месте, подняв ногу выше головы. Зал зашумел, а у Степана захватило дух. Такое он видел впервые. Да, Аркаше не откажешь во вкусе. Наверняка подобные выкрутасы его подруги перед большой аудиторией действуют на него возбуждающе.