На восходе солнца
Шрифт:
Лобов слушал инженера с лёгкой улыбкой. Не потому, что Кронин говорил забавные вещи. Просто Лобов был рад видеть, как инженер оживает на глазах, превращаясь из немощного больного в обычного Алексея — скептика, склонного к анализу.
— Стоит посмотреть на ящеров-строителей, — продолжал между тем Кронин, — чтобы понять: мезойская цивилизация носит не технический, а биологический характер. Стало быть, и мезойское оружие должно быть биологическим!
Лобов перестал улыбаться. Странные факты: исправный пистолет, небрежно брошенный на песок, грязь и запустение в кабине «Ладоги», разрушенный пульт управления, связанный Родин и чудовищное поведение Штанге — вдруг прояснились и стали в один ряд. Болезнь, чужая инопланетная болезнь, носящая психический характер, — вот что сразу объяснило все и расставило по местам.
Штанге был просто безумен и не знал, что творил. Скорее всего он действовал по чужой указке, как машина, как один из тех ящеров, что занимаются никому не нужной стройкой. Мезойцы, оставаясь в стороне, боролись с землянами руками и техникой самих же землян! Трудно было изобрести более жестокую и коварную ловушку.
— Я думаю, ты прав, Алексей, — хмуро сказал Лобов, — а главное, твою догадку легко проверить.
— Каким образом?
— Надо расспросить Родина!
Командир поднялся на ноги и с сожалением развёл руками:
— Тебе придётся подежурить в ходовой рубке. Ты уж потерпи, ничего не поделаешь.
— Это само собой разумеется, — с некоторой даже обидой произнёс Кронин и после небольшого колебания добавил: Иван, ты извини, что я говорю об этом, но… — инженер поднял на командира глаза и закончил: — Клим, как и Штанге, может оказаться для нас хотя и невольным, но беспощадным врагом?
— Да.
— Об этом я и хотел сказать. Будь осторожен, Иван.
— Хорошо. Если со мной что-нибудь случится, ничего не предпринимай. Ничего! Уходи в космос и вызывай помощь с базы. Ты меня понял?
— Понял, — не сразу ответил Кронин и, поколебавшись, сказал: — Но не слишком ли это жестоко по отношению к тебе, к Климу, ко всем нам?
Лобов на секунду задумался. Длинные объяснения были неуместны, а коротко выразить беспокоившую его мысль было трудно.
— Ситуация такова, что мы должны думать поменьше о себе и побольше — о других. С инопланетными болезнями не шутят.
Глава 11
Обнаружив в кустарнике на окраине атомного города какие-то подозрительные обломки, Клим, предупредив Кронина, посадил уникод. Выйдя из машины, напрямик, по заранее взятому пеленгу, начал продираться сквозь густой кустарник. Через десяток шагов он выбрался на некое подобие поляны, образованное примятыми и переломанными кустами. В дальнем конце поляны лежал разбитый глайдер.
От неожиданности Клим на секунду замер. Возле разбитой машины лежали две неподвижные человеческие фигуры без защитных масок, в обычных рабочих комбинезонах. Задыхаясь от бешеного бега и волнения, Клим упал перед ними на колени. Это были космонавты с «Ладоги» — Юст Штанге и Нил Гор. Клим лихорадочно соображал, что ему делать. Нил с трудом поднял голову и простонал:
— Пить!
Штурман без колебания откинул забрало шлема, выдернул из скафандра питьевой шланг и нажал кнопку. Прозрачная струя воды омыла лицо планетолога, попала в полуоткрытый рот. Когда Нил Гор напился и удовлетворённо откинулся на спину, Клим занялся Штанге. Он думал, что Юст без сознания, но, очевидно, тот просто спал, потому что, едва Клим прикоснулся к нему, как Штанге вздрогнул, вскинул голову и уставился на штурмана тяжёлыми от сна, непонимающими глазами.
— Что случилось, Юст? Почему вы без скафандров? Где «Ладога»?
Штанге смотрел на Клима, словно не понимая его вопросов.
— Ты Клим Ждан, — сказал он, более утверждая, чем спрашивая, — как ты попал сюда?
— Мы пришли на «Торнадо», чтобы выручить вас, — ответил штурман, удивляясь его непонятливости.
— На «Торнадо», — пробормотал Штанге, садясь на песке. «Ладогу» нашли?
— В том-то и дело, что не нашли!
Штанге вяло кивнул головой.
— И не надо её искать, бесполезно. Я вывел её из строя.
— Как? — изумился Клим.
— Я разрушил пульт управления, — спокойно пояснил Штанге, — теперь на ней не улетишь!
Клим ошарашенно смотрел на командира «Ладоги». Тот перехватил его взгляд и словно через силу пояснил:
— Я был вынужден. Нельзя рисковать, когда кругом изменники.
— Что ты мелешь, Юст?
— На этой планете все изменники, — убеждённо пробормотал он, — и я изменник, и Нил — изменник. Но самый большой изменник — Родин. Ничего! Я крепко привязал его, не вырвется! Надо было бы убить, но это трудно.
Штанге тяжело вздохнул и повторил:
— Это очень трудно — убивать своих друзей.
Клим смотрел на него с жалостью и некоторым страхом. Неужели командир «Ладоги» сошёл с ума?
Штанге поднял на Клима мутные глаза и засмеялся:
— У тебя же скафандр разгерметизирован. Теперь ты тоже изменник!
Неожиданно его взгляд посветлел, в глубине зрачков метнулось беспокойство.
— Ты что, — зашипел он, с силой хватая Клима за руку, — с ума сошёл? Ты тоже хочешь стать рабом и изменником?
И заорал бешено:
— Немедленно загерметизируйся!
Почти машинально Клим выполнил эту неистовую команду. Штанге с удовлетворением проследил за тем, как закрылось забрало шлема штурмана. Взгляд его опять помутнел.
— Только в скафандре, — бормотал он, точно в бреду, — в скафандре — и никак иначе.
И не то засмеялся, не то заплакал.
— Но ведь уже поздно, — теперь совсем непонятно бормотал он, — поздно, поздно! Я знаю это по себе. Несколько секунд и все кончено.
Он поднял на Клима ненавидящие глаза:
— Как ты смел? Как ты смел разгерметизироваться?! Ты теперь раб, понимаешь? Жалкий мезойский раб!
Он огляделся вокруг.
— Все вы рабы и изменники! А что будет с Землёй? Не позволю!
Штанге вскочил на ноги, яростно ударил кулаком по нейтридной броне, размозжив себе пальцы, опрокинул Клима, который хотел его удержать, на спину и с дикой энергией бросился бежать.
— Юст, успокойся! — кричал ему вслед Клим, поднявшись на колени.