На восьмом километре
Шрифт:
– Ребята!
– закричал Кашкин, отстегнув шлем.
– Смена пришла. Где вы там?
Ответа не было.
Пока Гордон методически, по всем правилам освобождался от скафандра, Кашкин успел заглянуть в спальню, лабораторию, камбуз. Открыл дверь туалета и неизвестно зачем пустил воду из крана над раковиной.
Растерянная улыбка поползла по его лицу.
– Ты что-нибудь понимаешь?
Они еще не перешли на "ты". Кашкин счел момент подходящим.
Гордон подошел к бюро. Он увидел на
Из камбуза доносился аппетитный запах обеда.
– А может быть, - произнес неуверенно Кашкин, - может быть, это входит в программу испытаний?
Среди практикантов ходили слухи, что для каждой пары стажеров подготавливался специальный сюрприз, чтобы посмотреть, как кандидаты в "лунатики" станут себя вести в неожиданной ситуации.
– Нужно допросить протоколиста, - быстро сообразил Гордон.
Он подошел к неширокому раструбу, выступающему из стены, щелкнул тумблерами "вопросы" и "ответы".
– Где Горышев и Дубровский?
– громко спросил он.
"Горышев отправился ко всем чертям, - ответил протоколист.
– Дубровский последовал за ним", - добавила машина после паузы.
– Что за чертовщина?
– вытаращил глаза Кашкин.
– Машина спятила!
– Когда ушли Горышев и Дубровский?
– спокойно задал вопрос Гордон. Он говорил почти таким же ровным голосом, каким отвечала машина.
"Горышев - в 13:20. Дубровский - спустя десять минут".
Кашкин посмотрел на часы.
– За двадцать минут до нашего прибытия! Значит, они там, снаружи... Как же мы проглядели?
Он шагнул к входной двери.
Дверь не поддавалась. Кашкин сильнее дернул рукоятку. Тогда дверь произнесла:
"Застегнуть скафандр!"
Кашкин досадливо крякнул.
Тут все вещи связаны сигнализацией - скафандры, дверь, протоколист, и, конечно, промах Кашкина уже зафиксирован где-нибудь на магнитной нити и войдет в обобщенную сводку его ошибок. Впрочем, пока это учеба, тренировка, первый день... Эти милые автоматы научат Кашкина необходимой автоматичности. Не в том ли смысл всей практики на станции - в конечном и, надо надеяться, суммарном балле?
– На площадке никого не было, - сказал Гордон.
– Я внимательно оглядел ее с вихрелета.
Кашкин стоял посреди комнаты в скафандре, который он так и не успел снять.
– Надо послушать запись их разговоров, - сообразил он наконец.
– Самых последних.
"Неплохая идея", - отразилось на лице Гордона. Разыскав счетчик времени, он стал крутить диски.
– Ставлю на 13:17.
Машина весело заговорила голосом Горышева:
"Ну я пошел встречать этих чертей. А тебе ни пуха ни пера!"
"Пошел ко всем чертям!" - Дубровский произнес традиционную фразу почти без всякого выражения.
"Советую отладить юмор!"
"Хватит", - ворчливый голос человека, занятого работой.
Звук закрывающейся двери.
– Так, - вмешался Кашкин.
– Черти - мы. Горышев пошел нас встречать. А что делал Дубровский?
– Тсс...
– Гордон предостерегающе поднял руку.
Шорохи. Вздох. Тонкий пронзительный свист. Стук упавшего предмета. Быстрые шаги. Чмоканье двери.
– Теперь пойдет пауза до нашего прихода.
– Есть запись наружной обстановки?
– спросил Гордон протоколиста.
– Второй канал неисправен.
Гордон пощелкал тумблером "Второй канал".
– Действительно. Итак, подведем итоги. Что можно считать установленным? Горышев пошел нас встречать. Дубровский чинил Неисправный наружный канал, чтобы сдать станцию в порядке. Горышев о чем-то не подозревал. Дубровский побежал предупредить его об этом, а может быть, и нас. Неизвестное "что-то" предположительно связано с загадочным свистом.
– Логично. Если только... если только все это не розыгрыш! Давай обыщем как следует помещения станции. Может быть, мальчики сидят где-нибудь в стенном шкафу. И посмеиваются над нами.
– Проверим на всякий случай.
Они обследовали заново каждую пядь. Заглядывали под кровати, под стол и кресла, открывали двери и дверки, не исключая шкафчика дежурной аптечки.
– Все, - сказал Кашкин, отряхивая пыль с коленей.
– Если они не превратились в мышей, их здесь нет. Значит, они прячутся снаружи. Надевай скафандр.
Выйдя на площадку, они увидели, что от двери станции по свежевыпавшему снегу тянутся две пары следов, которые прежде не привлекли их внимания. Следы шли в направлении, противоположном тому, откуда прибыли Кашкин и Гордон после высадки с вихрелета.
– Выходит, Горышев встречал не нас. Значит, черти не мы!
– воскликнул Кашкин.
– Кто же... Что за черт!
Они прошли всего несколько десятков шагов по следам. Дальше следы обрывались. Вокруг лежали снежные заструги, чистые и нетронутые.
Кашкин невольно поднял глаза к небу.
– Не улетели же они? Какие черти могли их унести?
Небеса не дали ответа.
Тогда Кашкин огляделся по сторонам. Он увидел на скалистой стене, к которой примыкала площадка, изображение черепа и скрещенных костей. Рядом со знаком, предупреждающим об опасности, намалеванным прямо на скале, виднелась грубо сколоченная дверь. Очевидно, она прикрывала нишу или вход в небольшую пещеру.
– Трансформаторная будка? Склад?
– В описании станции ничего не говорится на этот счет, - твердо сказал Гордон.