На войне как на войне
Шрифт:
Таманец преодолел. Он человек сильный.
— Ты?..
— Я.
— Это ты звонил сегодня? С предупреждением.
— Я.
— Зачем?
— Чтобы предупредить.
— О чем? Что приехал меня убить?
— Нет. Зачем об этом предупреждать? Об этом ты и сам догадаешься. Сейчас догадался. Помнишь, я тебе обещал это...
— Когда ты звонил, я о тебе подумал. Не знаю почему. Просто вспомнил наш разговор. Там, в офисе. Когда ты предупреждал... Я это, как ни странно, всерьез воспринял.
— Я
— Захватов?
— Захватов.
— Разницы между нами не делаешь?
— Ее нет. Ты чуть получше, как человек. Как мужчина получше. Он сволочь откровенная. Но и он приговорен.
— Кем?
— Он парней прислал со мной, чтобы меня потом за тобой «отправить».
— Если я тебе заплачу, ты не откажешься от своего дела?
— Нет.
— Я так и думал. Но я тебе все равно заплачу. Сколько он за меня дал?
— Тридцать «штук» баксов.
— Хорошо оценил. Уважает. Я тебе за него пятьдесят выплачу. Многовато, но это не от уважения, а от презрения к нему.
— Они у тебя с собой?
— Нет.
— Тогда не успеешь.
— Сам возьми. Телефон есть?
— Есть.
— Дай позвонить.
— Проходи, — показал я рукой и посторонился. Таманец когда-то занимался борьбой. Я ждал, что он попытается за свою жизнь постоять. Но он прошел от меня в десятке сантиметров и ничего не предпринял. Это показалось странным.
— Трубка на подоконнике.
Он взял трубку сотовика. Набрал номер.
— Алло, Люся... У матери все в порядке. Разобрался. Я чуть-чуть задержусь. Что? Больше ничего не сказали? Ладно. Через полчасика к нам человек зайдет. Небритый такой, но красивый. Передаст тебе ключ. Его в квартиру не пускай. Возьми из сейфа пятьдесят тысяч «зеленых». Отдашь ему. Поняла? И без разговоров. Так надо. Это дела... Да. Попозже. Может быть, очень поздно... Все. Пока...
Он положил трубку и посмотрел на меня.
— Джип расстреляли твои?
Я отрицательно покачал головой. И даже не добавил, что не мои, но по моей наводке.
— Нет. Это парни Захватова. Которые будут в шашлычной.
— Еще раз позвонить можно?
— Звони.
Он опять набрал номер.
— Это я. Да. Я уже знаю. Эти парни и будут в шашлычной. Не выпускать. Нет. Мне сейчас не до того. Другие проблемы. Все. Работайте.
Трубку он положил на место. И долго стоял, повернувшись ко мне спиной. Смотрел в окно. С городом, что ли, прощался? Потом повернулся.
— Вот ключ, — положил аккуратный фирменный ключ рядом с трубкой. — Передашь жене. Она тебе заплатит за Захватова. Надеюсь, ты в него не промахнешься. Ты же, Захватов говорил, ни разу ни в кого не промахнулся...
— Обычно я стреляю недурно.
— Ладно. Стреляй. Стреляй в меня недурно...
Я достал из-за спины оба пистолета. Поднял их и не мог оторвать взгляда от глаз Таманца. В них уже не было ни испуга, ни злобы. Только бесконечная, как ночное небо, тоска.
— Ты минуту назад мог напасть на меня. Почему не напал?
— Все равно я с тобой не справлюсь. И еще — справедливо это. Пора уже... Устал я. От себя устал. От окружения устал. А оно не отпустит. И чем дальше, тем хуже. Ты не поймешь этого. Окружение — это не люди. Это атмосфера, в которой живешь, которой дышишь... Ладно. Стреляй. Извини, я смотреть не могу. Боюсь...
Он зажмурился.
Я выстрелил. Две пули в лоб. Одна в сантиметре от другой. Потом подтер за собой все отпечатки пальцев, забрал сотовик и ключ, который Таманец оставил. Выключил магнитофон. За пятьюдесятью тысячами баксов зайти стоит. На ловушку это не походит. Это и правда похоже на плату. Таманцу естественно заплатить за смерть Захватова.
Я помылся под краном, старательно стирая с себя водочный запах. Достал из сумки флакон мужской туалетной воды «Рету» и обильно полил себя. Приятный горький запах. Умеют французы уловить в запахе характер настоящего мужчины. После этого оделся и вышел. Пистолеты оставил на подоконнике в подарок следственным органам. Уже на лестнице почувствовал, что, кажется, приближается приступ. Это неприятно. Совсем не вовремя.
Таня ждала меня в машине. Уже успела переодеть милицейскую рубашку на свою привычную блузку, под которой удобно прятать пистолет, но осталась в форменной юбке. С места машина тронулась, едва я успел сесть.
— К дому Таманца.
— Куда? — удивилась она.
— К дому Таманца. Я получил новый «заказ». От него.
Она ударила по тормозам.
— Я понимаю, что у него жена — первая стерва города. Но я не думала, что ты убиваешь женщин.
Вот как она поняла...
— Таманец мертв. Он позвонил жене и велел ей выдать красивому небритому мужчине пятьдесят тысяч баксов. И даже ключ от сейфа мне доверил. Но просил не пускать этого мужчину в дом. Очевидно, это ревность покойника.
— Это знание своей жены. Она сама с любым свежим покойником переспит, Коллекционерша. За что он тебе заплатил?
— За Труповоза.
Она хмыкнула. Женщине трудно уловить мужскую логику. Даже такой женщине, характеру которой многие настоящие мужчины позавидовать могут. Но поехала через двор к нужному дому. Весь путь — две минуты, и только потому, что приходится по внутренностям дворов кружить.
— Когда я был у Таманца в гостях, его жена отдыхала где-то в Испании. Что она из себя представляет? У тебя есть о ней сведения?
Я сказал и поморщился. Боль в глазах и в голове нарастала. Таня не могла это не заметить.