На высотах твоих
Шрифт:
— Можете передать ему от моего имени, — распорядился Джеймс Хауден, решив, что небольшая бодрящая встряска Крамеру не повредит, — что я крайне недоволен тем, как он повел дело в кабинете судьи. Ему не следовало выскакивать с предложением о специальном расследовании. Это всего лишь реанимировало проблему, которая была уже почти закрыта.
— Именно это, как мне кажется, он и хотел объяснить…
— Сообщите ему, что в будущем я жду от него более качественного исполнения служебных обязанностей, — решительно оборвал его Хауден тоном,
Помощник, немного поколебавшись, с извиняющимся выражением на лице вновь обратился к премьер-министру:
— Есть еще одно дело, также касающееся Дюваля. Его адвокат, мистер Мэйтлэнд, ждет встречи с вами. Если помните, вы дали согласие…
— Да помилуйте вы меня, ради Бога! — неожиданно взорвался Джеймс Хауден, грохнув ладонью по столешнице. — Конец этому когда-нибудь будет?..
— Я и сам себя спрашивал о том же, сэр. Год, скажем, назад, когда Эллиот Прауз был новичком, подобные вспышки могли на многие дни повергнуть его в уныние. С недавних пор он научился сносить их с невозмутимым спокойствием.
Премьер-министр рассерженно поинтересовался:
— Это ведь идея той самой чертовой газеты, что всюду сует свой нос?
— Да, ванкуверская “Пост”. Они предлагают…
— Знаю я, что они предлагают… Весьма, кстати, типичный случай, — не унимался вспыливший Хауден. — Газеты уже не довольствуются тем, что сообщают о новостях. Теперь они хотят делать их сами.
— Но вы согласились…
— Сам знаю прекрасно, что согласился! Слушайте, почему вы постоянно твердите и твердите то, что я давным-давно знаю, а?
— Потому что я не был уверен, что вы помните, — ничуть не изменившись в лице, бесстрастно ответствовал Эллиот Прауз.
И Хауден засомневался, на самом ли деле его помощник настолько уж совершенно лишен чувства юмора, как казалось на первый взгляд.
Эту просьбу Джеймсу Хаудену передали вчера в Калгари после того, как ванкуверская “Пост” опубликовала статью, где говорилось, что адвокат Мэйтлэнд намерен добиваться встречи с премьер-министром, когда тот прибудет на Западное побережье. Информационные агентства, конечно же, подхватили такую новость и распространили ее по своим каналам.
После обсуждения по телефону они с Брайаном Ричардсоном пришли к единодушному выводу, что ответ на подобную просьбу может быть только однозначным. И вот Мэйтлэнд пришел и ждет.
— Ладно, пришлите его сюда, — угрюмо скомандовал Джеймс Хауден.
Элан Мэйтлэнд ждал в одной из комнат гостиничных апартаментов, превращенной в приемную, уже три четверти часа, и по прошествии каждых новых нескольких минут его нервозность и нерешительность все возрастали и возрастали. И сейчас, когда его пригласили пройти в гостиную, он уже спрашивал себя, что он вообще здесь делает.
— Доброе утро, — суховато поздоровался премьер-министр. — Мне сказали, что вы хотите меня видеть?
Мэйтлэнд
С интересом, быстро взявшим верх над робостью, Элан вглядывался в высокого, слегка сутулившегося человека, утонувшего в удобном, обитом кожей кресле. Тяжелое лицо с орлиным профилем, задумчивые глаза, длинный крючковатый нос — все эти черты были хорошо знакомы по тысячам изображений на газетных страницах и телевизионных экранах. И все же лицо на самом деле оказалось более старым и морщинистым, чем на фотографиях. И очень усталым, что для Элана было совсем уж неожиданным.
— Благодарю, что согласились принять меня, мистер Хауден. Я бы хотел обратиться к вам лично с ходатайством от имени Анри Дюваля.
“Начинающие адвокаты нынче куда моложе, чем в наши дни. — заметил про себя Хауден. — Или это просто так кажется старым адвокатам, которые с каждым днем стареют еще больше? Вот интересно, — мелькнула у Хаудена мысль, — а я сам сорок лет назад казался таким же юным и полным сил, как этот коротко стриженный, атлетически сложенный молодой человек, в нерешительности переминающийся с ноги на ногу?”
— Да вы садитесь, — премьер-министр указал на кресло напротив себя, и Элан послушно уселся на краешек. — Вам придется быть очень кратким, мистер Мэйтлэнд, потому что я могу уделить лишь несколько минут.
— Я так и предполагал, сэр. — Элан все время следил за тем, чтобы его голос звучал достаточно почтительно. — Поэтому решил опустить фактическую сторону дела. Думаю, большинство фактов вы уже слышали.
— Слышал ли я! — Хауден с трудом подавил внезапный приступ истерического хохота. — Силы небесные! Да я неделями, кроме них, ничего больше не слышал.
Элан улыбнулся — мимолетной, но необыкновенно теплой мальчишеской улыбкой. Моментально вновь став серьезным, он начал:
— Однако существует множество обстоятельств, сэр, которые не нашли отражения в фактической стороне дела: ужасающее состояние судна, человек втиснут в отвратительный чулан, который ничем не лучше звериной клетки, человеческое существо лишено свободы и надежды…
— А вам не приходило в голову, мистер Мэйтлэнд, — перебил Элана премьер-министр, — что упомянутое судно не принадлежит Канаде, что некоторые из живописуемых вами условий существовали на нем в течение уже значительного времени и что нашей стране нет до них никакого дела?
— А кому тогда до них есть дело? Сэр, я спрашиваю вас, — глаза Элана разгорелись, вся его первоначальная робость улетучилась без следа, — неужели нам нет никакого дела до тех человеческих существ, что не принадлежат к нашему милому тесному кружку?
— Вот вы говорите о милом тесном кружке, — терпеливо и снисходительно ответил Джеймс Хауден. — А вам известно, что показатели Канады в области иммиграции одни из лучших в мире?
Элан порывисто подался вперед.
— Но и конкурентов у нас здесь не так уж много, не так ли?