НА ЮЖНОМ УРАЛЕ
Шрифт:
– Где мне его сейчас можно найти? – стараясь перекричать шум станков, спрашиваю рабочего.
– Э-э! Ты оказываешься совсем ничего не понимаешь. – протяжно, отвечает мужчина. – В понедельник такой уважаемый человек, как Тофик Аскеров, никогда не работает. У него, понимаешь, два дня подряд много забот было. Как сами русские говорят, что понедельник – день тяжёлый. Вот он в такой день отдыхает, как все.
– Извини! Совсем забыл! – сказал, рабочему пожимая мозолистую руку. – Давно у вас в гостях не бывал.
– Отдыхай! Завтра придёшь, тебя с Тофиком
Мужчина показал мне в проломанный проем кирпичного забора, за которым на берег накатывались волны Каспийского моря. Поддался жесту этого мужчины и пролез в этот проем в заборе прямо к берегу моря, волны которого были всего в нескольких десятках метров от забора.
Мне осталось, лишь раздеться у моря. Зима совсем недавно закончила со своими холодами. Но весна ещё не пришла на смену зимы и не смотря на яркое южное солнце, вода в Каспийском море ещё была сильно холодная.
Однако, не выдержал соблазна окунутся в морскую пучину. Тем более, что с друзьями по Северной Осетии давно открыл сезон купания 8-го марта в Международный женский день.
Вот и сейчас, этот праздник уже позади и можно мне пару раз окунуться в эту леденящую воду Каспийского моря. Иначе, мне будет стыдно, что не искупался в море.
– Зачем купаешься в такой холодной воде! – услышал, уже знакомый голос рабочего. – Вот, рядом, «Северная» ГРЭС, которая круглый год выбрасывает в море горячую воду. Там можно купаться и ловить рыбу, сколько тебе угодно. Иди туда. Отдыхай себе на здоровье. Тут не купайся. Можешь простудиться и заболеть.
– Спасибо, уважаемый! Обязательно воспользуюсь твоим советом, пойду туда. – поблагодарил, рабочего.
Поднял свои вещи и прямо в плавках побежал в сторону «Северной» ГРЭС, рядом с которой прямо из морской воды поднимался пар. Уже минут через десять был возле тёплой воды, не рискуя приблизиться к самой «Северной» ГРЭС, рядом с которой мог свариться в горячей воде, так думал.
Кроме того, там меня могли арестовать за приближение к стратегическому объекту. Здесь, на безопасном расстоянии, был хозяином своего места, где можно было купаться в тёплой воде и загорать на песке прогретым солнцем.
Вода в море оказалась ни столь тёплой, как предполагал. Только пар и все. Сама же морская вода также была холодной. По этой причине только намочил свои ноги и тут же вернулся обратно на берег, чтобы под солнцем высушить на себе плавки и только после этого одеваться.
Мне совсем не стоило лезть в эту воду. Через час шёл по улицам посёлка Мардакяны, где уже всюду были люди, как в большом городе. Большая часть этих людей били приезжими.
Вероятно, что это туристы из России, которые решили открыть начало сезона отпусков, так как в России ещё холодно, а тут солнце? Вот русские и шныряют толпами по улицам посёлка Мардакяны, где можно купить сувениры намного дешевле, чем в центре города.
Тут и сушёную тарашку
Тоже пристраиваюсь к очереди за сушёной рыбой и покупаю её на десять рублей. Продавец довольный тем, что ему делаю такую хорошую выручку, выбирает мне самую лучшую рыбу и рассказывает, как должен ею пользоваться.
Когда говорю продавцу, что все моё детство прошло в Избербаше с этой тарашкой, то продавец ещё добавляет бесплатно несколько лучших рыб за то, что у него в Избербаше, оказывается, сейчас живёт старший брат со своей большой семьёй.
Под вечер с огромной сеткой-авоськой, наполненной сушенной тарашкой направляюсь к маленькой железнодорожной станции Мардакяны. Ехать на поезде от посёлка Мардакяны до Баку очень долго.
Зато намного дешевле чем в автобусе и свободно можно сидеть. Так как сейчас автобусы до города из посёлка переполнены туристами и торгашами, которые всюду снуют со своими баулами и сумками.
– Где тут билетная касса? – спрашиваю, старика, который стоит на площадке перрона вокзала.
– Садись, дорогой! – предлагает старик и сам садиться в подошедший поезд. – Там все возьмёшь.
Сажусь в старый вагон поезда, на котором, возможно, ездили ещё во времена двадцати шести бакинских комиссаров? Лавки вагона многократно раз перекрашенные, напоминают громаду брусков, на которых в течение многих десятилетий испытывали масляную краску.
Краска на сидениях лавки лежит толстыми буграми и сидеть на этих лавках совершенно невозможно. Это всё равно, что сидеть на булыжниках, которые уложены в подводу, запряжённую лошадьми и скакать на подводе во весь опор.
Вот и сейчас вагон болтается во все стороны. Сильно подпрыгивает на стыках рельсов, словно подвода по дорожным ухабинам. Вынужден подложить себе под зад кусок картона, обрывки которого валяются всюду по вагону.
Видно это торгаши разбросали пустые коробки после продажи своего товара в вагонах этого поезда. Куски картона немного спасают меня от вибрации и оттого, чтобы не выпачкал себе брюки от жирных лавок, смазанных потоком воздуха наполненного парами нефти во время проезда поезда через старые нефтяные промысла.
Где до сих пор нефть находится на поверхности огромными лужами, испаряясь жирными облаками в атмосферу вокруг леса нефтяных вышек у старых промыслов, рядом с которыми сейчас проезжает поезд.
Маслянистое облако бросается на поезд и уже через мгновение железнодорожный транспорт вместе с пассажирами покрывается пятнами масла. Даже закрытые окна вагона поезда не спасают от проникновения удушливого запаха мазута.
– Товарищи пассажиры! Приготовьте свои билетики на контрольную проверку. – объявляет контролёр, в сопровождении четверых накаченных парней с красными повязками на рукавах. – Не подвергайте себя штрафу. Когда контролёр подходит ко мне, то в нем узнаю того старика, с которым разговаривал на перроне вокзала Мардакяны.