На задворках империи

Носатов Виктор Иванович

Не сразу, со временем, следователи НКВД в конце концов убедились в том, что семидесятидвухлетний отставной полковник, отрицая свою непричастность к деятельности заправил Третьего рейха, был как никогда правдив. Но это выяснится много позже, после полного окончания Второй мировой войны. А осенью 1945 года советские чекисты предъявили полковнику Николаи обвинение в военных преступлениях и отправили в Советский Союз, оторвав его от отчего дома, расположенного в небольшом городке Айзенах, затерявшегося в горах Тюрингии, и от многочисленной семьи – жены и трех дочерей.

– Я ненадолго, – сказал он на прощание своей постаревшей за годы войны супруге Марии, – видит Бог, я ни в чем

не виноват.

В те последние дни октября 1945 года полковник Николаи не мог и представить себе, что вскоре вместо своего родного и уютного дома в Айзенахе окажется в далекой и заснеженной Москве в одиночной камере спецтюрьмы НКВД, где пробудет до весны 1946 года. Окончательно разобравшись в том, что полковник Николаи никакого отношения к германскому фашизму не имел и с нацистами не сотрудничал, руководитель НКВД генерал Меркулов распорядился перевести «главного германского шпиона» Первой мировой войны на спецдачу в окрестностях Москвы, где тот взялся написать книгу о значении разведки в современном мире. Так и не увидев своего произведения напечатанным, в 1947 году полковник Николаи тихо ушел в мир иной, унеся с собой в могилу так и оставшиеся нераскрытыми секреты германской разведки времен Первой мировой войны…

Глава V

Германия. 1893–1896 гг

«Правительство, чей Генштаб может предвидеть минимальные колебания акций на медь, сталь, хлопок, шерсть на бирже, а также следить за производством бензина и пищевых продуктов, нужных для армии, – такое правительство выигрывает сражение, еще не начав войны».

Вальтер Николаи

«…Подполковнику Николаи было поручено руководить средствами печати, следить за настроениями в армии, укрепляя боевой дух солдат. Кроме того, он должен был контролировать работу почты, телеграфа, телефонной сети, принимать меры против экономического шпионажа. Николаи справился со всеми поставленными задачами, послужив своему отечеству».

Из книги генерала Людендорфа «Воспоминания о войне».

1

Светловолосый, среднего роста, лет сорока на вид, деятельный, никогда не унывающий генштабист, в короткие сроки реформировавший перед войной всю германскую разведку, Вальтер Николаи, по воспоминаниям сослуживцев, руководил разведкой так же смело и решительно, как командовал бы в бою ротой или даже батальоном потомственный военный пруссак, кем он и был на самом деле. Достигнув уже определенных высот в главной своей деятельности, он любил вспоминать в окружении коллег:

«Господа, даже будучи фенрихом, я не только познавал азы военного дела, но и повсеместно изучал науки, казалось бы очень далекие от боевых уставов и наставлений. Я знал, что когда-нибудь они пригодятся мне в важном для моего Отечества деле. Все приобретенные мной многосторонние знания очень пригодились мне при формировании самой передовой разведки в Европе. Мне удалось создать не только теорию разведки и ее новую структуру, но и нечто большее – ее идеологию, основы ее нравственной культуры, что, я надеюсь, будет оценено нашими потомками превыше всего».

Вместе с тем Николаи был человеком несколько сентиментальным, особенно когда вспоминал свою семью, своих милых девочек, которых видел нечасто. Все эти противоречивые качества были заложены в нем еще в эпоху Великого Бисмарка, и потому он всегда с большой осторожностью относился к резким переменам в обществе, и в политике в частности. Мне кажется, читателю будет интересно узнать, как начиналась эта довольно бурная и наполненная самыми разнообразными событиями жизнь…

* * *

Вальтер Николаи начинал свой жизненный путь, как уже сказано выше, еще в эпоху Великого Бисмарка, в обычной протестантской семье, далекой от прусских аристократических традиций и связей. Его отец был капитаном прусской армии и потомком брауншвейгских пасторов, мать – тихая и заботливая женщина – была дочерью зажиточного крестьянина. Фамилия будущего разведчика была одной из старейших в Брауншвейге, но знатной родословной похвастаться не могла, ибо предки его крестьянствовали и лишь своим упорством и знаниями выбились в священники и мелкие чиновники. Мальчику не исполнилось еще и четырех лет, когда от тяжелых ран, полученных в ходе франко-прусской войны, скончался отец. Нелегко пришлось жить осиротевшей семье на скудную кайзеровскую пенсию, но воспитанная в духе традиционного немецкого консерватизма и преданности императору мать постоянно внушала своему сыну:

– Всегда помни, Вальтер, что брауншвейгцев на службе Отечеству отличали преданность, смелость и честность, они были верной опорой кайзера, пример тому – твой славный отец. И еще: старайся быть ближе к сильным мира сего и подальше от политики, и тогда, возможно, ты сможешь устроить свою жизнь лучше, чем твои несчастные родители…

Успешно окончив Домскую гимназию в Хальберштадте, Вальтер на себе испытал кастовые ограничения, существующие в кайзеровской Германии, когда все люди были разложены по сословиям, словно товары по полкам, где рожденный на первом этаже никогда не мог претендовать на второй. Даже отличное окончание гимназии не давало права на блестящее будущее, о котором не раз говаривала ему мать.

И только благодаря хлопотам родственников и поручительству командира полка, в котором когда-то служил капитан Николаи, юноше удалось поступить в кадетский корпус. После окончания этого военного учебного заведения Вальтер сдал Fahnrichsexamen – экзамен на фенриха [2] – и поступил в этом невысоком звании на военную службу в 82-й прусский пехотный полк. Командир полка Георг Кольгоф, потомственный прусский офицер кайзеровской армии, зная о его отце-офицере, скончавшемся от тяжелых ран, и о искреннем стремлении Вальтера стать профессиональным военным, благоволил к молодому брауншвейгцу. Он даже поручил своему адъютанту оказать парню помощь не только в изучении военной науки, но и в усвоении правил этикета, так необходимого «благородным господам». Вальтеру, больше привыкшему к простому обхождению, светские манеры казалось неуместными в его дальнейшей офицерской жизни. И потому эти уроки он не принимал всерьез, чем вызвал искреннее возмущение адъютанта, мелкопоместного дворянина из Мекленбурга, который пожаловался на строптивого фенриха своему командиру.

2

Кандидат в офицеры.

– Я-то полагал, что вы человек грамотный и понятливый и искренне думал, что вас ждет достойное будущее, – сказал однажды Вальтеру полковник Кольгоф, – но вижу, что вы до сих пор находитесь в плену своих сословных предрассудков, и мне кажется, что настоящего офицера из вас не получится…

– Господин полковник, прошу вас, не ставьте на мне крест, я буду исполнять все, что вы мне порекомендуете… – возопил фенрих, всем своим существом поняв, что его военной карьере может прийти конец. И столько в его словах было искреннего раскаяния и желания выслужиться, что полковой командир, немного смягчившись, изрек: