На задворках мира
Шрифт:
Невынутый
Ключ.
1986
Сосульки
Мы молодой весны гонцы…
Тютчев
Сосульки резво прыгают с карнизов,
Бросая нам весенний звонкий вызов;
Срываются в восторженное сальто
Над островками первого асфальта.
Они свисали, сонны и неловки,
Холодные стеклянные морковки…
И – ухнули!
И – цокнули!
И – разом
Явились глазу
На тротуарах искристы и колки
Недвижной жизни славные осколки…
Не страшно пропадать в ударе хлестком,
Коль вешний мир признал тебя по блесткам,
А зимний сон растаял за плечами…
Пускай земля умоется ручьями!
С беспечным плеском и задорным бульком
Нестись по ней отчаянным сосулькам.
1986
Друг друга отражают зеркала…
Георгий Иванов
Пылай, огонь, пылай… Кого привлек?
И что возникнет пред упрямым взором?
Быть может, заповедным коридором
Летит потусторонний мотылек?
Кто близится? Его ли ты искал?
Ужель ошибся кругом или слоем –
И нетопырь, взбешенный адским зноем,
Метнется между спаренных зеркал?
Эфирные вращаются шары –
И чутко внемлешь их разноголосью,
Восставленный перед волшебной осью,
Пронзающей незримые миры.
Хранящая подъемлется ладонь,
Беду отводит, не дает в обиду, –
И шлет голубокрылую сильфиду,
Которую не опалит огонь.
Друг друга отражают зеркала,
Строка стремится в анфилады света,
И Муза опекает мысль поэта,
Пока свеча не догорит дотла.
15 августа 1990
…в романтическом Летнем Саду…
Георгий Иванов
Вы, позабытые темным веком,
Вы, истребленные хищным сбродом, –
Вы поневоле писали млеком,
Ибо строка не струилась медом.
Время согреет листок бумаги,
Время склонится пред строчкой бурой…
Вымрут в отечестве антропофаги,
Публика вечной не будет дурой.
Время откроет заветный ящик,
И восхитится изящным слогом;
Рифмы безвестных и настоящих
Будут чисты пред дельфийским богом.
Время напьется из вашей чаши,
Что наполнялась вотще доселе,
И в хрестоматиях строфы ваши
Встанут в назначенном им разделе.
Время загладит вину былую,
Время шагнет сквозь потемки к свету;
Время хулою воздаст холую,
Время хвалою воздаст поэту.
Время разыщет того, кто мучил,
И не забудет того, кто выдал,
И на горящей соломе чучел
Плавиться ляжет чугунный идол.
И разольется над Летним Садом
Свет – и пойдет на свиданье к Музам
Смуглый малыш, семенящий рядом
С дядькой убогим, седым французом.
24 сентября 1989. Москва
Сонет
И в наши дни пленяет он поэта…
Пушкин
Гекзаметра священные напевы,
Протяжный строй классических баллад,
Терцин чеканных неразрывный лад –
Вы, звонкие, изысканные – где вы?
Возвышенной словесности посевы,
Как быстро вас незримый выбил град!
Теперь беспечный стих не ждет наград
От нежной недоступной королевы.
Как вольный грех, беспечен вольный стих;
О где вы – Ад, Чистилище и Рай?
Благую рифму пожирает Лета…
Но жив сонет, свидетель дней иных!
Чекань его, поэт, не презирай:
Суровый Дант не презирал сонета.
5 июля 1989
Семени слова
Дай вызреть в душе.
Строки выращивай –
Букву за буквой…
Долго ли –
Вымахать
Чаще бамбуковой?
Трудно
Растет
Драгоценный женьшень.
1983
Дар бессмертный
Из древней тьмы, на мировом погосте
Звучат лишь Письмена.
Ив. Бунин
Остатки брошки и фрагменты пряжки,
Обломки статуй и осколки ваз…
Из древней тьмы твердили столько раз:
Предметы хрупки, а столетья тяжки.
Лишь письмена! И раб не знал поблажки,
Без устали врезая в диабаз
Священный стих иль царственный указ,
И смерть была рабу ценой промашки.
Лишь письмена! Бормочет диск из Феста,
Глаголет новгородская береста,
Вещает Бехистунская скала…
Лишь слово! Диск на критском, лист на русском…
Египтянам поклон, привет этрускам –
И вам, о современники, хвала!
9 октября 1989
Метеор
Негромкая, безвестная строка!
Ты – нежная молекула белка,
Летящая в заледенелом камне…
Ты, хрупкая, дарована была мне