На задворках Великой империи. Книга первая: Плевелы
Шрифт:
Кого же обогатил он? Конкордию Ивановну – султана Самсырбая – архиепископа Мелхисидека – чиновника Паскаля – и даже
Думать так думать. Пока думается. Вот так: хорошо и ясно. До конца думать!
Мужикам-то ведь он ничегоне дал. Вот разве что по куску земли, которую не сегодня, так завтра выдернут у них из-под ног решением сената! И как были они нищими – так нищими и остались.
Зато он имел власть. Много власти…
На горизонте – там, где пропал в потемках Уренск, – еще догорали звезды фейерверка. Кто-то пировал в уренской берлоге, хвастал, рассуждал, прикидывал. И, наверное, Конкордия Ивановна спешит сейчас по темным улицам – заплетает паутину.
– Черт с вами, – сказал Мышецкий. – Живите без меня, господа…
Первая остановка от Уренска, и он узнал ее; шелестят голые прутья акаций, тот же самый «холерный» мужик продает колбасу, стоя на перроне.
– А ты, брат, все здесь?
– Я-то? А што мне…
Поезд плавно тронулся. Мышецкий захлопнул окно.
И замелькала перед ним Россия – как бесконечное Свищево поле.
Пни, кресты, пески, буераки, церквушки.
Доколе же?..
Ленинград, 1959—1962