На заметку взрослым деткам

Наталья Гаврюшова

По рябиновой дорожкеБродил златый в жилах Лист,Запылившийся немножкоОт мгновений жизни лишь.Была осень на порогеОтдождила и ушла,А любовные тревогиЭка как! Не унесла!Вот негодная, рыжухаВечно ноет под окном,Листопадит щебетухаЦветным с лужами ковром.Вот, пришла, отзолотилаА потом что? Хоть кричи,Хорошо, ей точно былоА куда девать листы?!Ну, слетели с древ верхушекНу, лежали так себе,Ну, из разных в цвет подушекНу, шуршащие везде.Все прошло, зима уж шепчетОстается лишь бродить,Так случилось, кто покрепчеТот и сможет дальше жить.Выйдя грязным с перегнояЧистотой красы сверкать,Разосеннею душоюМир пространства познавать.Вот такой – чудес явленьеНам попался златый Лист,Прямо жизни откровеньеВот, пути пересеклись.За пригорком в земле тучиРоют судеб котлован,Для особенных – везучихЖертв душевных ума ран.Волшебства любви и толькоУдивляться каждый раз,А таких несчастных столько!Миллионы в каждый час!Их никто не зазываетВ этот жуткий котлован,Просто, что-то вынуждаетКолесить судьбою ран.Даже сами, если честноЧасто это не поймут,Нет, они – есть жизнь, конечноИ как могут, так идут.А тут раз, и яма, что же?Ну, попался – вылезай,Нет-нет-нет, всю боль тревожить —Настоящий миг прощай!До свиданья счастья радость!До свидания и все!Что любовь?! Такая гадость!И совсем уж не добро!Лист бродил по полустанкамКлеем мазаных дорог,Натолкнулся на… перчаткуИз пяти любовных троп.Что же делать?! В путь и только!Сейчас, жилы подтяну,Ведь тревоги, к слову, столькоВ котлован еще сойду!А оно ж как неохотаВлазить ведь не вылезать,Вот представились хлопотыНадо сказкой жизни брать.Так, вот первая тропинка —«Ждал. Надеялся. Любил».Думал, точно, половинкаОказалось – шутит мир.Ну, и вот, совсем не надоТам виднеется тупик,Так, вторая – на усладу«Неотлюбленный

жених».Что такое! Что такое!Бестолковая тропа,Издевательство сплошноеНепонятная стезя!Сплелся вот духовной плотьюА тут – бац, «Подите вон!»И давай, любви лохмотьяВспоминать, как страшный сон.«Не жених», а боль протокойЛучше б солью оросить,Половинкой однобокойВ мире трудно свет дарить.Здесь тупик, конечно, братцы!Ну, подумаешь – виток,Тут живым бы чуть остатьсяКак любви блаженной толк.Пойду третьей, надоелоЛисту шага не ступить,Здесь такое в жилах делоНе поймешь, когда же жить?!Так, «Неверная отрава»Не тропинки – ночью лес,Что за дикая забаваВот уж сказки перевес!Странно, ужас, где же чудо?Жилы тихо! Все за мной!Ну, к любви из ниоткудаСтоп! Тупик! Пора домой!Больно! Холодно! Устал я!Ах, четвертая уже,«Счастье будущего завтра!»Нет, ну, это не ко мне!Не пойду, и не проситеЯ пытался так вот жить,У деревьев в корень зритеЧтоб любовь не погубить.Там тупик, я точно знаюИ такая пустота,Котлован подобно раюВдруг покажется тогда.Вот и пятая причуда«Исцеляйся вне ума!»Что это? Опять! …Не буду!Да зачем она нужна!Тупиковые напастиАх, там дырка на просвет,Неужели это счастьеПолучить сквозь боль ответ?«Заблудился! Хочу в осень!На дворе почти зима!Ну, я так, на месяц в гостиДа впустите же меня!»Вышел Лист так из перчаткиНа земле белым – бело,Один он в цветном порядкеВ жилах шитый наголо.Котлован остался сзадиОх, как страшно на пути!Ветер дунул, лишь, не глядяНет листа, ищи-свищи!Вот так жизнь! Любовь ручьямиКрасно – алыми навзрыд,Места мало для печалиКак же миг свой перебыть?А идите не в перчаткуА по зовам жил в судьбе,Можно и не порядкуГлавное, чтоб по душе.Ну, а там, все ваше, точноНепонятное в любви,Красота рекой проточнойПоловинками внутри.Вот и Лист, как пригодилсяНет его, пропал, ну что ж,К ветке вон, зимой прибилсяКажется, у них всерьез!Что любовные тревогиЗапылившийся в них ум,По рябиновой дорогеКотлованом наобум…

Не стал дружить Помидор с Сорокой. Как Любовь на полволшебства разделить? Она – одно большое чудо! Выпил янтарного молока с гороховой ладьи и пошел себе дальше. Сорока вслед ему прокричала: «Дурак ты, Томат! Даже и не попробовал…»

Океанские бродилки

Шла Морковь по лесу, а навстречу ей думающий Жираф: «Как дела, тундра!» Морковь на него посмотрела, хвостиком подмигнула, да и отвечает: «Как в джунглях! Сказки кругом, хоть отбавляй! Чудеса так и просятся с собой взять!» Жираф еще больше оживился и говорит: «Можно и я с тобой?» Морковь подумала, что он очень много думает и тем самым может навредить волшебству. «Нет – ответила она Жирафу. – И не проси! Сказок много, а дорога одна! Можем и не поместиться…»

Мимо диких океановМимо серебрёных гор,Проходили чудом СтраныОбнимая ввысь простор.Очень много там их былоШли куда-то стороной,Неохотно и ленивоБудто не совсем домой.А на небе облакамиРыскал безымянный Лев,Страны, нет, его не зналиТолько он, конечно, всех.Сам такой вот, как из кашиИзумрудного стекла,Впрочем, он – один из нашихКлубом пара из окна.Фиолетовая гриваТемно – красные усы,Прыткий, радостный, игривыйЛапы – во! Как пух в шары!А веселый! Загляденье!Поет песни до зари,Прямо жизни откровеньеПятью метрами длины.А на небе, так, фигуркаМалым призраком в лучах,Ну, как «вещь в себе» – шкатулкаЧто приходит часто в снах.Почему же безымянный?Где он имя потерял?Эх, наверно, нежеланныйХорошо, что сам не знал.Страны жутко удивилисьПервый раз это у них,Вроде бы и не влюбилисьА тут Лев, как чудо в жизнь.«Эй, волшебные в сапожках!Страны что ли по весне?Проложить в любви дорожкуЗвездной россыпью везде?»«Ой, не надо, Лев крылатый!Сами будем воротить,Ты, какой-то странноватыйДай свое на час отбыть!»Льву немного грустно сталоБезымянный неспроста,Как же жизнь эта досталаИз чудес и волшебства!?Львы другие, между прочимСтоят крепко на земле,С именами, это точноТем, и счастливы в судьбе.И склонил с Тоскою гривуВедь она сама пришла,И слезливую перинуК его лапам поднесла.«Ах, несчастный Лев, понурый…Безымянное дитя,Как срывают с души шкуруНаживую без стыда?!Ты поплачь, дружок, немногоЭтак месяц или пять,Отдохни и в путь по – новойВолю слёзонькам давать!И тогда прибьется имяТебе ж, милый, все равно,Станешь Грустью так отнынеИли Бедным, если что.Ах, жалкучий лев гривастыйБезымянный отпрыск лет,Позабытый, безучастныйРаздели со мной свой век!»Вдруг стрела ее пронзилаНе успел, и охнуть Лев,Как Тоска заголосилаУбежав в слезах при всех.Что такое?! Стрелы жизни!А летят со всех сторон!С земли, с неба – все им видноС разных стран, как-будто сон.И одна во Льва попалаИ прошла сквозь ухо так,Неужели чуда малоБезымянным в каждый шаг?Лев завыл от дикой болиИ на страны все сказал:«Почему на небосклонеЯ меж звезд бескрайних сам?!Сам и сам, нет, сам и сноваСам! Опять! Еще стрела!Сам я, сам! А значит, к словуМое имя – Сам, друзья!»Не стрела – судьбы спасеньеНе какая-то Тоска,Ух, хитрющее явленьеБраконьерная пята!«А зачем, мне дырка в ухе!»Рассмеялись страны ввысь,«Чтоб умища оплеухиРедить каждым мигом в жизнь!Эй, ты, Сам! Кидай дороги!Ну, из звездной крохотни!Пооббили нынче ногиОт беспечной суеты!»Сам обрадовался: «Ух, ты!Бесконечно волшебство!Настоящим, не на шуткуПрямо сказкой налицо!»И давай из фейерверковСалютировать им путь,Рисовать на небе стрелкиПо любви, не как-нибудь!Что для счастья в жизни нужно?Видеть мигом чудеса!Постоянно, обоюдноБезымянно в имена!Страны тоже непростыеНу, из наших на земле,Все духовно кочевыеИз сапожек по душе.Так и ходят, не сидитсяИщут встреч, наверно, с Львом,Чтобы часом удивитьсяВолшебствам со всех сторон.Мимо витых бездорожийМимо чаш земных с водой,Сам на Сам, и кто как можетБороздит любовь судьбой…

Если бы Морковь так много не думала, как думающий Жираф, места хватило бы не только, двоим, а всему миру. Жираф понял: думать много – вредно, думать мало – тоже вредно, значит…надо, как хочется. Потому, что таких Морковей полная тайга и ждать от них нечего! «До свидания, Морковь! – сказал уже не думающий Жираф и вознесся по радуге на небо. «Ненормальный! – завизжала Морковь. – Мог бы и позвать! Нехорошо от сказки отделяться…»

Заземлённые пустоты

На дереве стоял морской Шкаф. Без дверей и полок. Наслаждался видами земли. Тут Печь русская его увидела и говорит: «Ах, какой красивый! Из воды и соли! Волшебный что ли?» А Шкафу забавно стало, он раздулся еще больше в стороны, заважничал и отвечает: «Угу! Еще из волн, только пирожков и не хватает! Напечешь?» «Ух, какой смышлёный! – подумала русская Печь и сказала: «Ага! Сейчас, как в сказке, маслом только смажу и наверх подкину!» И пошла себе…

У Капусты, как у лукаСто одежек через край,Но несчастлив почему-тоИз них каждый жизнью в рай.То ли горько, то ли сладкоТо ли мигом чудеса,То ли не такая грядкаТо ли, просто, не судьба.Как-то раз пошла КапустаК человеку в гости в дом,Освежить, быть может, чувстваЗа одним в делах столом.Ну, а скатерть-то волшебнойОказалась на беду,Сверхугодливой чрезмерноПрям напастье на ходу.Человек сказал: «Дурында!Ты Капуста, что зашла,Тут за скатертью не видноТвоей сочности с листа!»Скатерть вдруг опять бесстыдноСнова влезла: «Ерунда!Все, что есть, то очевидноЛюбой сказкою в глаза!Я вот, век свой миллионныйВ разных царствиях живу,От того в пути нескромнаБез одежек на роду.То ли птица заприметитТо ли ветреный сверчок,На волшебном белом светеПо любви у всех шесток.Вот, и вляпалась однаждыТак, что в клочья бахрома,А иная, в нити дажеХлебанула, во! Сполна!По степи с орлом гулялаИ вдруг… чучело стоит,Я сначала не узналаГлядь, а то в глазах рябит.А потом, огромный айсбергБеспросветно ледяной,Приоткрыла душой глазикА там День сидит деньской.Такой милый – «тю-ти-тю-ти»Так и хочется с ним быть,Одинокий – «пути-пути»Так и просится дружить.Я с Орлом, и степь повсюдуГоворю: «Орел, прощай!Вон, другому, видишь трудноВсе, дружище мой, бывай!»И Орел с безмерной грустьюРванул в горы – молодец,Быть бы мне немного чутчеПошла б точно под венец.День обрадовался дажеЧто теперь я буду с ним,Стал не в меру очень важнымПрямо царский господин.Ух, ты! – думаю, попалаБез Орла-то ровен час,Ох, и жалко его сталоЧто отправила в запас.Говорю: «Ты День прекрасныйНадоел, как горький лук,Ты какой-то весь опасныйНепонятный сладкий друг.Все, прощай! Устала нынеОт холодности твоей,Видно чучелом быть в миреХуже вкусных кислых щей!»Я к Орлу, не степь – болотоИ поесть-то не могу,Очевидно, неохотаВстречать праздником судьбу.Ну, а День, жестокий ужас«Нет, тебя не отпущу!Мне по мигам жизнью трудноВ общем, я тебя люблю!»«Как люблю? Ты что? Фух, плохо!Дайте, дайте мне воды!А все есть и ровно столькоЧтобы выпить и уйти!Ну, я в путь, а День тяжелыйМне тропу собой закрыл,Говорит: «Ты слышь, не дома!Пожалей любовью сил!»Мне дышать и мочи нетуПрямо душит, не сбежать,На волшебном белом светеКак в любви толк распознать?«Ты ж Орла не пожалелаИ ко мне дружить пришла,Значит, жизнью захотелаРазделить витки шага.А теперь, как быть, подругаБелотканная душа,Ты почти мне, как супругаИ возможно, навсегда!»Билась, билась, все напрасноТочно, чучело в цветном,А тут раз, Орел мой ясныйПрилетел, как-будто сон.Пожалел меня такуюВзял в охапку под крыло,И сказал: «Тебя люблю я!Будем вместе, вот и все!»День, как мрак туманом взялсяПрошипел с любови вслед,«Жалость – лучшее лекарствоДля ума в любой ответ!»И ушел, совсем не милыйОдинокий каждый миг,В жалости своей тоскливойУнося холодный лик.Ну, а я лечу и плачуВот же, выпала судьба!Ничего собой не значуРаз жалею от ума!И прощенья попросилаУ Орла, причем при всех,Сто одежек раскроилаСладкой горечью не в грех.А теперь, как в сказке чудоНе расстались мы с Орлом,Не жалеем обоюдноА Любовью век живем!Степь-то степь, она как дивоРазнотравье на поклон,Чуть ума, болота силаОдиноким тусклым днем».Человек сказал: «Бывает!Ты, Капуста, все ж прости!Нет, дурынд, пусть каждый знаетЗдесь за скатертью в любви!»И Капуста отвечала:«Что ты, милый человек!Белодушим всюду слава!За духовный в сказках хлеб!»То ли жизнь такая в рукиТо ли тяжба от ума,То ли жалостью со скукиТо ли, просто, как всегда.У Капусты, как у лукаВсе одежки – волшебство,Причем, сто их почему-тоСчастьем сочным налицо!

Шкаф решил: «Зараза! Жадная! Я ведь один такой красивый! Да… уж столько лет один… без пирожков. Зато сам по себе. Никому ничего не должен!» А русская Печь тем временем напекла пирожков и угостила зайца: «Ешь Серый! Да знай любовный толк! Одному хорошо, а вдвоем – волшебство. Такая жизнь: из меда и дегтя. Иначе – сказка!»

Резиновая каша

Сидел Пес на цепи и смотрел в окно звездного неба. А там, с неприкрытой важностью шагал влюбленный Половник. Пес дернулся, да не тут-то было, на цепи ведь. И залаял. А потом, и завыл. «Конечно! Влюбленным и небо по колено!» – слышалось в бесчеловечном ритме бытия. Половник остановился и с улыбкой глянул на пса, который сидел на цепи и выл. «Да… – подумал Половник, – бывает же такое. На цепи и без любви или по любви и на цепи…» И растворился в черно-синем омуте неба…

У морковных бутербродовЧто на масляном плоту,Языков – любых от родуКак пылинок на ветру.Вот, ежа вчера спросили:«Ну, зачем иголки вам?»Только зверя раздразнилиОн и сам к чему не знал.Подкатил до неба глазкиФрукт – не фрукт, не овощ в жизнь,Прямо детям на ночь сказкиПро него гуторить лишь.А сорока – белобокаГоворила, что игла,Любит часто недотёпуНо особенно… моржа!Морж услышал и ответил:«Что селедка в два крыла!Это ты при лунном светеДлинноклювая игла?»Еж не выдержал: «Ребята!»Надоел «болотный сад»,Ведь игла – моя, понятно?По любви судьбой наряд!»Бутерброды возмутились:«Ну, ты еж, порой, даешь!?Мы тут солнцем золотилисьА ты нас в морковь суешь!?»Прибежал вьюнок ползучийНет, не гад, а дикий плющ,Иногда, как еж колючийСразу падаешь без чувств.Где же сказка заплуталаЧерез лист пером не взять,Так, игла, давай сначалаПолноту любви вдыхать.На холме лежит кирпичикИз литого чугуна,Небольшой, но вес приличныйКак у взрослого слона.И на нем цветы повсюдуПестротою душу рвет,Будто свет из ниоткудаПоток теплый подает.Левый бок кирпич желаетНе показывать в сердцах,Прорезь заживо сверкаетПо любви судьбой в размах.Хочешь, брось туда конфетуИли пряник положи,Или жирную котлетуВместе с бантом опусти.И такое будет царствоЦелой жизнью наперед,Но мгновением опасноИзменяет в судьбах срок.Трон, пожалуйста, коронаТри слуги и мир у ног,Только нет родного домаНу, нигде в земной порог.Три слуги – «Ай», «Ой» и «Ух ты!»Охраняют каждый шаг,Если царь, пускай хоть в шуткуНе какой-то ведь дурак.Бутерброды, что с морковиОбтесали языки,Это знали, и в народеРазжигая в тень костры.Там, ежей, сорок искалиИ моржей еще к тому,Иглы сеткой расставлялиЧтоб поймать по одному.«Ай», «Ой», «Ух ты!», между прочимЖить не могут без царя,Трон, корона и все прочеТоже маются всегда.Не кирпич чугунный – страстиЖивой прорезью в боку,Эй, народ! Не до напасти!Выжить судьбами б в веку!Давай, Ёж, твою иголкуКинем в лист через перо,В бочок левый, чтобы толкуСтало видно до всего.Так… и раз, все! Опустилась!«Ай», «Ой», «Ух ты!», где же вы?!Как прекрасно получилосьТрон, корона, миг в любви!Эй, сорока – белобокаМорж, ау! Идите к нам!Не игла, а поволокаНепоседливым ежам.Очень тихо, даже страшноМир у ног, а дальше что?Где же плющ такой ужасныйИ вообще, души крыльцо?Ну, морковные трещоткиБутербродного родства,Мы вот вас иглой в ошметкиВ тень прилюдного костра.Нашумели, навертелиТак, что кругом голова,Сказкой, что сказать хотелиПро тот случай, что вчера?Ладно! Эй, кирпич чугунный!Ты-то, точно молодец!Наш сердечный сладко-струнныйИглой жизненной в венец!А зачем ежа спросилиПро иголки, коли так,И туманов напустилиЯрким светом в пустой мрак?Носит Ёж иголки этиВсе судьбою по любви,Просто так, что даже детиТе не лезут в кирпичи!А что сам про них в удареРассказать совсем не смог,Так еще бы! В этом садеНе нашлось ведь смельчаков!Здесь болото, там болотоПолезай, а не хочу,А кому из нас охотаПоднимать умом судьбу!«Ай», «Ой», «Ух ты!» притомилисьДа, идите же к своим,Мы в любви тут объяснилисьПростой жизнью на один.Всяк бывает в этих сказкахГде начало? Где конец?«Ай», «Ой», «Ух ты!», все в салазкеВ литой мигом чугунец.Еж сказал: «Отстаньте все же!Мне игла судьбой дана!Оттого судьбе дорожеПотому, как жизнь моя!»А сорока – белобокаГоворила: «Дураки!Посбивались все со счетуШибко умные цари!»Морж ответил: «Вот, потеха!Что, селедка, в два крыла?Вот уж точно, море смехаОт колючего плюща»!Плющ не Ёж – не удивилсяА собрался и пополз,Видно, сон ему случилсяВ жизни каждый сам хорош!У морковных бутербродовМасла с хлебом – отбавляй,Языками переродуТолько сказками хлебай!

Вдруг цепь оборвалась. Пес не двинулся с места, только завыл еще жалобней. В окне звездного неба снова появился Половник. Да…Судьбу жизнью не испортишь, да и жизнь судьбою…Кому вечность, кому цепь в бездне… «Прощай, Пес! До встречи, свободный!» – отчеканил искрами Половник и снова растворился. Пес перестал выть, но не двигался. «Конечно! Влюбленным не только небо по колено, но и вся жизнь… – собирая цепь, признался в любви ко всему Пес. «Бывает же такое!..»

Сахарная соль

Человек с рыжей бородой полетел в космос. И был у него миллион золотых монет. Зачем они ему там нужны – он и сам не знал. Когда летел, монет не было, а потом – вдруг появились. Подплыла к нему Луна и говорит: «Ты чего рыжебородый, любви не ведаешь. Вселенная, как сказка, только пожелай волеизъявлением души и все, тут же и даже, больше! Понял? А?» Замотал головой своей путанной Человек с рыжей бородой. Не понимает Луну. А небесное светило еще миллион раз ему объяснило. Нет и все! Хорошо, подумала Луна, всему свое время! Собрала золотые монеты и обратила их в рыжие волосы бороды Человека. Во-о-от такая стала пышная борода. Человек даже растерялся, а Луна сказала: «Любви все времена покорны, даже когда столько золотых монет, как в сказке…»Говорящая ПомадаПятый век в сердцах молчит,И волшебный цвет свой алыйПросто так судьбой хранит.Как чижы ее просилиМошки, ягоды, трава,Даже чудо пригласилиЯсным солнышком с утра.Завертелось, закрутилосьЦелой жизнью волшебство,Непонятностью случилосьПрямым толком в естество.Вроде бы, все так обычноФеи там и цветной дождь,Но Помаде непривычноСловно чудо – в горле кость.Ну, какая-то царевнаНесмеяна, так и быть,Футляр сжала, откровенноКак же в радость можно жить?!Метла думала, что простоВмиг заел замка футляр,Ну, а тут все так серьезноПрямо жизненный пожар!Даже ведра еле-елеДо помады донесла,Подняла их всех с постелиЧтоб тушить огонь средь дня.Налила в них сок бумажныйНакидала пуха в дно,Будто знала, что однаждыСуета возьмет свое.Ой, что было?! Где уж сказки!?Плюшки море привели,Да как дали рыбой встряскиВолны в пляс на шторм пошли.И оставили так мореНо помада все молчит,Ну, а чудо в чистом полеГолым счастьем верещит.Все его не зря ведь звалиЧтоб помада глас дала,Ничего не обещалиВот так чудо! Ну, дела!Вдруг, куда в жизнь не посмотришьРастут двери, как грибы,Нет, пожалуйста, позвольтеСтоят всюду, как цветы.Из опилков и из сталиИз железа и воды,Все в огромном мыльном шареИ клубничной чешуи.Что за ними? Кто их знает!Может, мир другой еще,Ой, такое сплошь бываетРядом ходит, если что.И метла решила: «БудемДвери эти открывать,Мы Помаде ведь не слугиЧтоб себя навек терять!»Метлу мошки поддержали:«Да! И пусть себе молчит!Вон, сидит в своем футляреДаже оком не лучит!»Трава, ягоды с чижамиГоворили: «Пусть сама,Ищет разумом печалиХоть до вечного одра!»Побежали разом к чудуИ давай с дверями так,Открывать из ниоткудаИх в любви судьбой в азарт.Тут ведро, упав на землюСтало плакать и стонать,Так, что двери все мгновенноПошли с чудом исчезать.А Помада все смотрелаНа диковинность во всем,По-другому – не хотелаЗная лишь одно – не сон!А ведру все надоелоПросто так, как пустота,Вот оно, вдруг и посмелоВзять огонь тот на себя!Двери все пооткрывали…Что за ними? Не видать!Только речь там потерялиОстается – лишь принять.Вот мычат теперь всезнайкиГоворит одно ведро,Да! Помада без утайкиТоже может ведь еще!Так ведро, привстав с землицыПрошептало: «Чудеса!Можно морем насладитьсяВ тишине и не спеша!»Тут Помада возмутиласьАлым цветом залилась:«Что же это приключилосьРечь у всех вдруг отнялась?!Ладно, я в своих тревогахВ жизнь заботы обошла,Если бы не в свет сегодняТак молчала б до конца!»И ведро расхохоталось:«Ай, Помада! Молодец!Хоть не зря так отстрадаласьОпрокинув всех в огнец!А пускай, хотели ж самиВот такой тебе помочь,А остались – все с носамиТам, где двери с чудом – прочь!»И Помада раскраснелась:«Ой, ведро! Да ну тебя!»А потом, в сердцах распеласьНовым веком для себя.«Ах, любовь прекрасна всюдуСказкой жизни на пути,Бесконечным ярким чудомИ дверями всей судьбы!»И чижы защебетали:«Твоя, правда, в сладкий глас!Мы тут странности спасалиНа единый для всех час!»Трава, ягоды чуть слышноГоворили: «Где пожар?Быть без речи – это слишкомНесмотря и на футляр!»И метла заговорила:«Непонятных – нет средь нас!В этом жизненная силаИ чудес любви запас!»К морю волны набежалиИ позвали за собой,Двери снова разом всталиДоброй сказкою родной.До сих пор на белом светеСчастье ходит тут и там,Ясным солнцем на рассветеК ало-пламенным сердцам.А пожар? Да, что пожары!Так… конечно, ерунда!Вот, ума огнем футлярыЭто в жизнь себе стена!Говорящая ПомадаБольше вовсе не молчит,А кому такое надо —Только сказке, может быть.

Взяла Луна Человека с золотисто-рыжей бородой за руку, и поплыла вместе с ним по вселенной. Он все смотрел и смотрел, не отрываясь. Прошла, быть может вечность, или даже две, как Человек, наконец, завертел головой. Луна остановилась и спросила: «Ну, что еще?» А он ответил: «Я понял! Золотые монеты – это еще не все, а миллион тем более! В космосе ты или нет! Главное – это любовь! Как моя златорыжая пушистая борода! Всему свое время! Она со мной всегда была, а теперь – во-о-от какая! Значит, все будет хорошо, потому как в жизни все, как в сказке! Где сам ты – там и счастье волеизъявлением твоей души!» Луна даже не удивилась и снова поплыла себе, но теперь одна. А Человек с рыжей бородой заторопился на землю. А что ему в космосе делать без миллиона золотых монет? А внизу, с такой пикантной огненной бородой место найдется всему…