На запретном берегу

Карпентер Леонард

— Я… я вовсе не хотела приходить, — пролепетала Исмаэла, пытаясь избежать пронзительного взгляда ведьмы. Она изо всех сил старалась не смотреть на колдунью, но все же не могла не заметить огромный бледный шрам на груди Зерити. — Я просто заблудилась в лесу и пыталась найти дорогу домой.

— Ах, дитя, это случилось оттого, что ты еще только начала блуждать в Королевстве Снов! — Ведьма вытянула грязный, когтистый палец и потрясла им перед лицом девочки. — Но ты наконец здесь, и уж я научу тебя, как не теряться в здешних зарослях. Тогда и ты станешь царицей этих мест, подобно тому, как некогда ею стала я.

— Но я вовсе не хочу быть здесь царицей! Я хочу домой, к маме!

Исмаэла как зачарованная по-прежнему смотрела на уродливый старый шрам. Должно быть, это след от какой-то страшной раны, думала она. И как же эта женщина выжила после нее?

— Глупости! — отрезала колдунья. — В твоем скучном реальном мире нельзя

научиться ровным счетом ничему, даже самой простейшей магии! Вот, например,

умение предсказывать будущее — самое немудреное колдовство из всех, какие я

знаю. — Говоря это, она достала из кожаного мешочка еще щепотку магического

порошка и бросила ее в костер. Пламя вспыхнуло, взлетело к потолку

разноцветными пляшущими язычками.

Судя по всему, порошок каким-то образом обострял все чувства. Дым от него, едкий и пахучий, не поднялся к потолку, а окутал Исмаэлу душным облаком. Она едва различала сквозь эту завесу лицо сидящей напротив ведьмы. Вскоре и оно исчезло, а перед принцессой в белой мгле начали проплывать видения.

— Ну, ты видишь, как это легко? — донесся до нее голос Зерити. — Что бы ты хотела узнать? Ну конечно, первый вопрос каждой девочки: "А что за принц возьмет меня в жены?" Смотри внимательно и увидишь ответ так же ясно, как вижу его я в этом дыму, хоть и есть некоторые обстоятельства, неблагоприятные для тебя. Я вижу, что это будет некто очень могущественный! Да-да, более могущественный, чем все короли земли! Некто высокий, очень высокий… и уже вполне мужчина, хоть и юн! Даже младше, чем ты, потому что он еще не родился… Или, сказать вернее, не перевоплотился. Но он будет настоящим мужчиной, поверь мне, потому что он юн и стар одновременно. На самом деле он старше, чем деревья, чем горы, чем весь наш мир… Ну, принцесса, разве это плохая загадка? Попробуй-ка разгадать ее!

Ведьма говорила напевно, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, и волшебный дым колыхался и раскачивался вместе с нею, уплотняясь в неясный еще образ. Перед глазами принцессы вставало видение: темная расселина, словно вход в штольню или гробницу. В глубине расселины виднелась дверь. Вот она начала раскрываться, и из нее поползло нечто черное и страшное, чернее и страшнее самой тьмы. Это нечто неумолимо надвигалась на оцепеневшую принцессу.

— Он приближается! Он приближается! — триумфально пела ведьма. — Он всегда найдет дорогу к тебе, как всегда находил ее к невинным девам, что были обещаны ему! Юная принцесса, нетронутая и девственная, — вот дар, достойный его величия! Ну посмотри, неужели же он не прекрасен?! Не страдай, не мучайся, дитя мое, он не заставит тебя ждать! Не пройдет и года, как он заключит тебя в свои объятья.

Уставясь невидящими глазами в огонь, Исмаэла видела, как неясное нечто подходит к ней все ближе и ближе. Вот оно уже почти обрело форму; еще мгновение и она увидела бы его лицо… Но внезапно наплывающий мрак сгинул бесследно, а вместо него появилось лицо ее матери, сидящей над ней на краю постели. И тогда принцесса закричала — тонко и пронзительно.

Глава 7

В ПОХОДЕ

Конан воспользовался советом Каспиуса и увеличил темп, рассудив, что уставший человек меньше думает и лучше спит. Какая бы ни стояла погода, он поднимал войско еще до рассвета. Они ехали и в дождь, и в жару одинаково мерным и скорым шагом, делая лишь редкие и короткие остановки для приготовления пищи. Полуденный отдых Конан счел ненужным излишеством.

Памятуя о том, что их ждут домой не позже середины зимы, солдаты не слишком роптали на эти нововведения. Гораздо больше и охотнее обсуждались неисчислимые неведомые опасности, что поджидали их впереди. Но и это не заставляло их пожалеть о том, что они не остались в Баалуре, охваченном чумой ночных кошмаров. Теперь в лагере спали спокойно все до единого, исключая лишь часовых. Как сказал Конану, посмеиваясь, Каспиус: "Лучшее снотворное — дневные труды".

Дорога оставалась вполне сносной — Вонючий Тракт, как ни был он труднопроходим в предгорьях, все же был основным торговым путем северо-запада Шема. В степях его не слишком благозвучное название объяснялось изобилием верблюжьих и бычьих лепешек, что наслаивались здесь веками, пропитав насквозь едкую пыль. Дышать на нем и в самом деле было трудно, особенно в жаркий полдень. Но через несколько дней пути носы и людей, и животных привыкли к постоянному зловонию и перестали его чувствовать.

То же говорили и другие, путешествующие в этих землях. Ибо Тракт не был пустынен, несмотря на жару и летний застой в торговле. Войску Конана встречалось по два-три каравана ежедневно, а небольшим компаниям и даже одиночным путникам и вовсе не было числа.

Все они старались отойти в сторонку и переждать, пока по дороге пройдет громыхающая железом колонна, и даже большие караваны верблюдов, степенно вздымающих пыль своими шаркающими ногами, жались к обочине, завидев огромную армию на марше.

Большая часть «прихвостней», следовавшая за ними из Баалура, и иные, пытавшиеся присоединиться к ним на ночлегах и стоянках, постепенно отстали, не выдерживая той скорости, с какой передвигалась армия Конана. Но те немногие верховые, которые могли тягаться с могучими быками и тонконогими лошадьми кавалерии Конана, держались поблизости. Одинокий путник по ночам становился легкой добычей для разбойников, промышляющих на дорогах Шема.

Распаханные поля и ухоженные сады и луга Баалура остались далеко позади, а дорога извивалась в глуши, где порой на несколько сот лиг не встречалось никаких признаков человеческого жилья. Тракт обступали непроходимые леса, иногда ветви так низко и тесно сплетались над ним, что приходилось пускать в ход топоры, чтобы могли проехать крытые повозки с пешими солдатами. Колонна продвигалась медленно, растянувшись на пол-лиги, и вестовые то и дело сновали от головы ее к хвосту, передавая приказания. Конан ехал по-прежнему сбоку, почти посередине, там, где самые сильные быки волокли повозки с оружием и золотом. В случае нападения лесных любителей легкой добычи Конан не хотел оказаться в стороне от событий.

Но нападений не было, если не считать шального медведя, выскочившего из леса и задравшего одну из лошадей. После этого случая на стоянках всех животных загоняли в самый центр лагеря, окружая кольцом из повозок и шатров. Дармовая еда кончилась, в ход пошли взятые с собой из Баалура припасы, и быки с каждым днем ехали все веселее.

Примерно через пять дней пути лес начал редеть. Каспиус как раз сетовал вновь на отсутствие городов и даже мелких поселений в центральной части Шема, когда вдруг затряс задумавшегося Конана за рукав с криком:

— Замок! Замок, клянусь Митрой! И какой огромный! Смотрите, каким благородством дышат его гордые башни! Кажется, Пресветлый решил наказать меня за излишние жалобы!

Конан, привыкший никогда не судить о вещах по внешнему виду, насмешливо улыбнулся:

— Да, замок славный. Прелестное воровское гнездышко!

Велев колонне остановиться и ждать, он подъехал к столбу у дороги на краю леса.

— Это пограничный замок земель Недреззара, — сказал он, сверяясь с указателем на столбе и картой, которую всегда держал при себе. — Значит, через три или четыре лиги к востоку будет река, где караваны платят дорожную пошлину при пересечении границы. Я слыхал, там нет моста, а только брод, так что для нас эта переправа может оказаться не из легких.