На запретном берегу
Шрифт:
— Хватит причитать! Воины вы или бабы?! — рявкнул Конан, раздавая затрещины направо и налево. — Заряжайте катапульту якорем и стреляйте по ней!
Несколько человек кинулись к якорю, проворно сняли его с цепи и зарядили в катапульту вместо снаряда, привязав к нему длинную, прочную веревку. Конан, стоя на корме, сложил руки рупором и велел сделать то же самое команде третьего корабля. Затем обернулся к своим людям: те стояли навытяжку у катапульты, ожидая приказа. — Стреляйте! Чего вы ждете, Нергал вас побери!
Катапульта выстрелила. Импровизированный гарпун вонзился в петлю, сдавившую корабль. С третьей галеры вылетел другой снаряд, зацепив вторую петлю.
— Отлично! А теперь всем живо на весла — растаскивайте их, пока этапроклятая тварь не раздавила нам корабль! Живее, живее! Гребите изо всех сил!
Обе команды наконец поняли, чего от них добивался Конан. Гребцы бросились на весла. Снова раздался чудовищный рев, на палубу галеры Турио потекла из-под якоря темная жидкость.
— Тяните, тяните изо всех сил! — кричал Конан. — Турио, не стой столбом, делай что-нибудь! Пусть четвертый корабль подходит и помогает тому! Выше голову, ребята! Мы еще увидим, какого цвета кишки у этого водяного червя!
— Конан ранил Черную реку! — кричали на обеих палубах. — Да здравствует Шем! Да здравствует Баалур!
— Тяните, ротозеи, орать будете после!
Турио, опомнившись, проделал тот же самый трюк со своим якорем и перекинул конец веревки на галеру Конана. Черные петли понемногу расходились в разные стороны, круша все на своем пути: и людей, и снасти, и мачты.
Внезапно прямо из-под горящей галеры вынырнула гигантская тупорылая голова с черными мерцающими глазами и тысячезубой пастью. Она слепо таращилась на корабли и людей, словно не понимала, как могло случиться, что ее ранили эти муравьи. Огонь охватил уже всю верхнюю палубу; горели покореженные мачты, горело само чудовище. Тучи стрел с трех кораблей летели в него. Оно затрясло головой и снова взревело.
— Да это же просто рыба! — закричали матросы, немного приободрившись. Чудовище, как ни было оно огромно и сильно, внушало людям меньший страх, чем ополчившаяся на них река. — Эй, уродина! Мы разрежем тебя на куски и зажарим на ужин!
— Смотрите, сами не станьте ее ужином! — рявкнул Конан.
Чудовище выло все громче, якоря раздирали его тело, оно сжимало кольца в предсмертной агонии, и Конан с ужасом видел, как ломаются борта галеры, крошатся в щепки весла и давятся беспомощные гребцы на нижней палубе. Черная река стала еще чернее от пролитой крови — людской и подводной твари.
Тем временем к галере Турио приблизился четвертый корабль и тоже выстрелил якорем в гигантского змея. Усилиями двух кораблей одна из петель была стянута, и якорь галеры Турио, соскользнув, исчез под водой.
— Вытягивайте его и стреляйте снова! — заорал Конан во весь голос.
Его услышали. Трое или четверо матросов кинулись вытаскивать якорь, катапульта была заряжена вновь и вновь выстрелила. Стальной трехпалый гарпун вонзился прямо в шею чудовища, сразу за огромными, как жернова, глазами.
Оглушенная и ослепленная, раздираемая в трех направлениях разом, тварь извивалась в последних конвульсиях. Вода кипела за бортами галер. Чешуйчатое тело билось, пытаясь высвободиться.
Черная кровь, смешавшаяся с водой, привлекла множество крокодилов. Со всех сторон устремились они на пиршество, разрывая на части тела утонувших людей и добивая и без того едва живого червя. Солдаты спустили на воду шлюпки и, уже не опасаясь, принялись спихивать копьями огромное тело, навалившееся на нос истерзанной галеры. Наконец с громким плеском тварь была скинута в воду — и камнем пошла на дно, утащив за собой все четыре якоря.
Клич восторга, едва ли не более громкий, чем предсмертный вой чудовища, разнесся над рекой. Праматерь всех рыб была побеждена. Галеру Турио взяли на буксир и потащили вверх по течению. Утром следующего дня они вплотную приблизились к ущелью. Здесь Конан велел бросить якорь и высадиться на берег.
Скалы вздымались отвесно только над водой, словно темный поток когда-то очень давно пробил себе путь через вершину огромной горы, поделив ее надвое. По обоим берегам гора полого спускалась вниз, склоны ее, густо поросшие лесом, плавно переходили в холмы. Река неслась через ущелье бешеной кобылицей. Выше по течению не могли уже подняться ни галера, ни лодка, ни тем более пловец.
Именно здесь, у склона высокого холма, Конан решил разбить постоянный лагерь. Он велел вырубить деревья на площадке шириной в пять полетов стрелы и начать постройку деревянной крепости. Из огромных стволов, заостренных на концах, был сделан частокол. Внутри него были возведены большой общий дом и несколько конюшен. Со стороны реки крепость надежно защищала сама река, и здесь была выстроена пристань, у которой разместились четыре галеры.
Конан расположил крепость на восточном берегу еще и потому, что возле Ущелья Стикса зуагиры уже вряд ли потревожили бы баалурцев — они редко заходили так далеко к югу; а на западном берегу приблизительно от этих мест начинались земли Кешана, о жителях которого ходила слава людоедов.
Пока строилась крепость, верховые отряды исследовали местность вокруг и обнаружили несколько троп, ведущих на юг. Когда строительство было полностью закончено, а корабли прочно встали на якорь у новой пристани, Конан собрал начальников отрядов на военный совет.
— Я полагаю, что теперь мы находимся где-то на полпути от нашей цели, а потому будет нелишне разделить наши силы, — заявил он. — Укрепившись на этом берегу, мы будем иметь надежное убежище для нашего войска и кораблей. Галеры нуждаются в серьезном ремонте. Я надеюсь, все понимают, что, если нам не на чем будет вернуться домой, Баалур не спасут никакие заросли серебряного лотоса. Поэтому я решил оставить половину нашей конницы и пешего войска здесь, в этой крепости. Пусть они подготовят все для нашего скорейшего возвращения домой. А это значит: починка кораблей и запас еды и питья на обратный путь. Если с теми, кто уйдет вперед, что-нибудь случится, они смогут отступить на подготовленные позиции или вызвать подкрепление.
Первые же слова протеста принадлежали, конечно, Турио.
— Зачем нам оставлять половину воинства здесь, в этом забытом богами месте? Мало того, что это опасно, поскольку мы так и не выяснили, бывают ли здесь зуагиры, — это может привести к настоящему мятежу. Ибо каждый из нас знает, как опасны солдаты, обезумевшие от безделья. Если ты так настаиваешь, мы можем задержаться здесь на неделю или две, чтобы дать людям отдых, — и тогда всей армией двинуться на юг.
Конан терпеливо ждал, пока поток возражений молодого командира иссякнет.