На заре Хаоса
Шрифт:
– И что ты хочешь за помощь?
– Вон, видишь? – вместо ответа Шекруш указал на стоящий в соседнем зале заострённый обелиск из оникса. – Это шпиль-накопитель хаотической энергии. Когда рядом творится жестокость, он наполняется силой. При должном заряде ты сможешь приоткрыть завесу между этим миром и Морагодом, тогда безликие придут к тебе. Вытащите его на поверхность.
Гер-Гар развернулся к грохочущим оружием дикарям, застав их за тем, что кто-то из них вытащил с полки оружейного шкафа штуковину, выглядящую как остроконечный осколок того же оникса с несколькими шипами на конце. Неуклюжий зверо-людь надавил на что-то и в долю секунды один из этих шипов выстрелил в другого брудугара, пробив его почти насквозь. Не успел длагат рявкнуть на виновника, как пронзённый варвар взорвался кровавым
– Видишь, о чём я говорил? – довольно промурлыкал бог. – Твоим врагам сильно не поздоровится. Теперь несите накопитель.
Не без труда, но брудугары умудрились вытащить шпиль, лишь пару раз ударив его о стены. Его установили на телегу, и вождь приставил к нему охрану. После чего вновь обратился к своему наставнику:
– И где нам набрать эту твою энергию? Сколько тебе надо?
– Можно начать прямо сейчас, – зловеще блеснул глазами бог-демон. – Я уже сказал тебе, что самки и дети вам больше не понадобятся… Да и путь из пустыни долог. Покажи, что готов идти до конца.
Гер-Гар помрачнел и нахмурился, хоть из-за маски, заменившей ему лицо, понять это было непросто. Некоторое время он сохранял тяжёлое молчание, затем кивнул собравшимся вокруг воинам…
6. Два похода
Абхра пребывала в особом волнении. Тысячи ксити-па сползлись со всех окраин на Площадь Владыки, чтобы посмотреть, как готовится к походу войско принцев. Абхей полз, неторопливо виляя хвостом, по центральной дороге, ведущей от дворца к площади. Он наслаждался вниманием толпы, бряцаньем собственных лат и бликами солнца, отражёнными зеркальным лезвием паты – длинного меча с обоюдоострым лезвием на широкой гарде, крепящейся прямо к наручу. Доставать оружие сейчас смысла не имело, но зато выглядело эффектно, а любой властный обитатель Царства Золотого Змея любил лишний раз показать себя в блеске славы и величия. По Сторонам от дороги возводились дополнительные башни, несколько особых жрецов-строителей собирались вокруг них, дуя в золочёные свистульки, настроенные на нужную им частоту. Создаваемый инструментом звук заставлял огромные камни пониматься в воздух, лететь, туда, куда укажут, и размещаться на положенном месте. Рабы допускались к зданию лишь позже, дабы довести его до идеала. Абхей довольно кивал, видя, как империя растёт буквально у него на глазах. Сомнений в успехе похода на Юг у него не возникало ни на секунду. Если ксити-па и проигрывали битвы, то это случалось настолько давно, что сам принц и его братья-близнецы, вышедшие из одной кладки, просто одни чуть раньше, другие, то бишь Иша, позже, тогда ещё не сменили в первый раз чешую.
На возвышении неподалёку от огромной статуи Яган-наты в самом центре площади, куда он держал сейчас путь, собрались несколько нарядных змеев, среди которых был царь Деврадж и его супруга, мать братьев, Ритика. Также тут находился и аргиянатх – владыка жертвоприношений, Болдева, ибо по традиции перед военным походом, чтобы он непременно увенчался успехом, надо было принести в жертву Тысячеглавому Шеше десяток рабов. Иша тоже приполз с отцом. Выглядел он крайне недовольным, и Абхей мог его понять: всех, кроме него, отправляли снискать боевой славы и всяческих почестей, а он должен сидеть в золотом дворце, как наказанный. Впрочем, нечего перечить воле Яган-наты. А вот Махины пока не было видно. Принц знал повадки своего брата-богатыря, тот и правда был нерасторопен и слишком медлителен там, где следовало бы проявить большую прыть. И ещё он любил загулять. Потому его никто не рассматривал на роль царя, ему вполне хватало титула воеводы-махаратхи. Только он подумал, что не видит и Ракеша, как тут же услыхал его голос:
– Смотрю, ты от гордости сейчас из шкуры выпрыгнешь! Не думай, что если отец направил на Юг большие силы, то вы с Махиной получите преимущество.
– Я не меряюсь славой, – неискренне отозвался Абхей.
– Ну да, всё для Кшемама, – не менее язвительным тоном подхватил Ракеш. – Рассказывай об этом отцу или этим пафосным жрецам, – без уважения змей махнул рукой в сторону Болдевы, увенчанного высокой тиарой и светящегося от много килограммового одеяния, состоящего почти целиком из золотых пластин и драгоценных камней. – Сейчас именно на делах решится будущее нашего государства. На наших делах. Хорошо, Ишу оставят протирать хвост тут, ему стоит держаться от престола подальше.
– Ха! Хоть в чём-то мы можем сойтись, не думая. Но ты сам вызвался идти на Север, так что винить потом будет некого. Джа, может быть, и смелые, но не настолько безмозглые, чтобы на полном серьёзе выступать войной против Кшемама. Зря обморозишь хвост…
– Зато ваш поход будет весёлым! – не став оспаривать слова Абхея, его брат указал куда-то в сторону Большого рынка.
Оттуда, двигаясь мимо строящейся башни, над которой кружили кирпичи весом в пять тонн каждый, полз Махина. В правой руке он держал обмякший винный бурдюк, копьё в левой сошло за посох для опоры. Могучий воин покачивался из стороны в сторону, его окружала свора хихикающих девик, ласкающих широкую грудь, прикрытую панцирем, и его открытые плечи и музыкантами. Шумная компания больше напоминала гуляк, нежели свиту принца.
– Похоже, нашему большому братику «великая слава» уже ударила по мозгам, – покачал головой Абхей. Тут парировать сарказм Ракеша ему было нечем.
Царь тоже заприметил подвыпившего сына и грозным голосом позвал его подняться. Тот вальяжно всполз по покатой рампе, по-прежнему «увитый» девицами. Царь грозно прикрикнул на них, стукнув золочёным жезлом оземь. Девики молниеносно метнулись в разные стороны и поспешили скрыться в толпе зевак, сопровождаемые её хохотом. Длился он, впрочем, недолго. Не желая показать, будто насмехаются над Яган-натой, горожане быстро умолкли.
– Ты что, решил позорить наш великий род перед чернью? – зло прошипел Деврадж, именно в тот миг, когда Абхей и Ракеш встали позади него.
– Яган-натой мне всё равно не быть, – парировал Махина, в глубине души всё же уязвлённый этим неоспоримым фактом.
– А я не вижу, чтобы ты пытался переубедить меня. Хоть своё дело сделай с достоинством.
– На поле боя мне нет равных! – самодовольно заявил здоровяк, подняв согнутые руки и продемонстрировав внушительную мускулатуру.
– Главное не напейся перед битвой, – поддел брата Ракеш.
– Завидуешь, мелюзга?! – завёлся Махина. Царю пришлось прервать их глупую перепалку, распустив узорчатый капюшон и зашипев. – Ты-то чего молчишь? – укорил громила Абхея.
– А что, мне нужно оправдывать твой разгульный образ жизни? Ксити-па стали самой большой силой на Кшемаме не потому, что кутили день за днём. Надо поставить на место этого зазнайку, – он кивнул на Ракеша, – и лучше, если мы сделаем это вместе.
– Какой милый семейный сбор! – саркастически воскликнул Иша, наблюдавший за всем с довольной ухмылкой. – Но не пора ли вам, братцы, отбывать? А я пока позабочусь о сохранности достоинства нашей фамилии.
Все, включая Яган-нату, посмотрели на него с возмущением. Одна лишь царица моргнула и кивнула в знак согласия. Однако, никто не заметил этого жеста.
– Хорошо! Владыка жертв, начинай ритуал! – распорядился Деврадж.
Жрец склонился перед повелителем, затем подал жест священнослужителям младшего ранга. Кто-то из них затрубил в рога, затем загремели барабаны. Шакти-дхары взяли копья на караул и выстроились вдоль центральной улицы. Из дворца маршем вышло несколько десятков других воинов, волокущих вырывающихся рабов. Жрецы у основания трапециевидного помоста, где собралась царская династия, начали вращать колёса, встроенные в коробы с механизмами, те в свою очередь отворили створки ямы с кольями в середине помоста, на дне её был изображён лик Шеши, залитый засохшей, выгоревшей от ритуальных костров кровью, и схематические головы, отходящие от него, как лучи солнца. Жертв затащили на возвышенность и под пение аргиянатха начали сбрасывать одного за другим вниз. Затем запалили пламя и из ямы вырвались рыжие крылья, бьющие с гулом по воздуху. Потянуло горелым мясом. Когда жестокий ритуал был окончен, царица Ритика по очереди подползла к каждому сыну, идущему в поход, и поцеловала в лоб, давая таким образом благословение. Не без зависти Иша следил за происходящим, однако хитрая улыбка не покидала его чешуйчатых губ, как если бы он задумал нечто коварное.