На затонувшем корабле
Шрифт:
— Товарищ капитан-лейтенант, — официально обратился он, — всплытие замедлилось. В кормовом отсеке вода не уходит. Топливо сжигаем впустую. Надвигается шторм, получили второе предупреждение. Крупная зыбь неизбежна, и тогда несколько ударов корпуса о грунт, и наши пластыри…
Фитилёв резко повернулся к Арсеньеву.
— Но почему, черт возьми, судно не выравнивается? Что? По твоим расчётам, к полудню корабль должен быть на ровном киле, с осадкой не более десяти метров, а сейчас четыре часа?
— Нос девять, корма
Фитилёв с ожесточением раскурил трубку.
— Что? Крен… Действительно. Гм… Глубина портового фарватера всего десять метров. Так что ты предлагаешь?
— Поставить корабль в исходное положение.
«Неужели это я говорю? — ужаснулся про себя Арсеньев. — Боже мой! Какое странное стечение обстоятельств? Но разве есть другой выход? Он сумасшедший, этот Медонис, маньяк».
— То есть как же, например? — не сразу понял Фитилёв. — Затопить корабль? Нет, дорогой товарищ, рано заупокойную играть! Бросить коту под хвост столько труда! Нет, и ещё раз нет! Что? Серёжа, друг, — положив руку на плечо Арсеньева, совсем другим тоном сказал Василий Фёдорович, — да ты подумал, что говоришь? Выходит, для тебя так просто: «Поставить судно в исходное положение». Как в актах пишут. А что получится, подумал? Бензина нет, свой лимит мы израсходовали. А если в этом году не откачать, начинай все сначала. Мне скажут: «Сам виноват, старый дурак, зачем в помощники взял морячишку из торгового флота!..» Выходит, не оправдали мы себя, Сергей Алексеевич, — с горечью закончил он.
Фитилёв смолк.
Арсеньев стоял понурившись. Лицо его пылало.
— Вот, голубок, — продолжал командир, — раз вода не уходит — стало быть, есть дырка в днище. Да, там пробоина! — Он прищурил припухшие глаза. — Найти и заделать. Что? Послать лучших водолазов — Фролова и Никитина. Откачку продолжать всеми средствами. К рассвету начнём движение в порт. Буксиры заказаны. Выполняйте. Немедленно!
Когда Фитилёв говорил «ты» — это означало дружбу. Но если он «выкал» — то берегись, дело серьёзное, всего можно ждать.
Оставшись в одиночестве, капитан-лейтенант задумчиво потрогал усы, включил электрическую лампочку и, посапывая, стал проверять расчёты. А «Меркурий» в ожидании лучших времён спокойно подрёмывал на якоре.
— Ну, вот и водолазы, — объявил Арсеньев, открыв дверь обширного, в два света, зала, отделанного морёным инкрустированным дубом. Здесь тоже был склад. На тёмном фоне стен выделяются вырезанные из крепкого дерева, белого, как слоновая кость, фигуры древних мореплавателей.
Сергей Алексеевич покосился на викинга Эриксона: в шлеме и панцирной рубахе, в развевающемся плаще, он наклонился, вглядываясь вперёд, словно отыскивая в тумане путь своему кораблю.
Старший лейтенант думал о надвигающемся шторме: пророчат северо-западный, десять-одиннадцать баллов Волны и сейчас приходили к борту все крупнее и сердитее. Ветер крепчал. Арсеньев представил себе, как разъярённое море будет бить в борт и срывать пластыри.
«Шторм и крен, да ещё вдобавок этот Медонис…»
Матросы Никитин и Фролов курили в углу салона, усевшись на мешках с паклей.
Арсеньев подошёл к матросам. Они вскочили.
— Собрались на берег, товарищ старшина? — напряжённо улыбаясь, спросил Арсеньев Никитина.
— Так точно, по вашему разрешению, товарищ старший лейтенант.
— Видите ли, тут какое дело… — медленно подбирал слова Арсеньев. — Так вот, придётся отставить берег.
Никитин испуганно посмотрел на старшего лейтенанта, добродушная улыбка разом исчезла с его лица.
— Но ведь утром вы…
— Да, утром я разрешил, а сейчас обстановка переменилась.
— Т-товарищ старший лейтенант, — сказал Фролов, кивнув на Никитина, — ему надо быть на берегу. У него жена в родильном, сына сегодня ж-ждёт.
«И у меня жена в родильном, и я сына жду, — подумал он. — Странно… Почему все стало так безразлично?»
Водолаз Никитин улыбнулся, уверенный, что теперь, когда старшему лейтенанту известно, почему он должен быть на берегу, все будет в порядке.
Арсеньев посмотрел на Никитина, потом на деревянного Эриксона.
— Там обойдутся без нас… — устало сказал он, — без нас… Оба немедленно готовьтесь к спуску.
Никитин поражённо смотрел на Арсеньева.
— Что? — подражая Фитилёву, резко произнёс Сергей Алексеевич.
— Есть осмотреть корабль! — отчеканил Фролов.
Арсеньев медленно пересёк салон и скрылся за тяжёлыми резными дверями.
«Если всплывёт корабль, — продолжал он размышлять, — пластыри уцелеют. Но… но может увеличиться крен, мазут сразу не откачаешь».
— "Над морем красавица дева с-сидит", — неожиданно стал декламировать Фролов, подмигнув деревянному Христофору Колумбу.
И, к другу ласкаяся, так говорит:
— Д-достань ожерелье, с-спустися на дно. Сегодня в пучину упало оно, Ты этим докажешь с-свою мне любовь. — В-вскипела младая у юноши кровь, И ум его объял невольный н-недуг… Он в п-пенную бездну кидается вдруг.— Лермонтов, брат, сочинил, не кто-нибудь. — Фролов улыбнулся. — Видишь, Петя, вьюношу дева послала, так он слова не сказал, в воду полез, а тебе сам старший лейтенант Арсеньев приказал. Н-ничего, Петя, все будет как надо. Жена и вправду без тебя обойдётся…