На зов луны
Шрифт:
— Бесстыдница, ты опозорила свою семью! Правильно сделали твои родители, что выгнали. Нужно было еще выпороть тебя! Они тебя вырастили, а ты вот чем им отплатила! — их слова эхом отдавались в ушах. Я бежала вперед, что есть сил, никого не замечая на своем пути. Лишь оказавшись в лесу, смогла спокойно вздохнуть.
Как же больно… Лучше бы я умерла этой ночью. Мне никто не поможет, в лесу я все равно не выживу одна. Но я хотя бы попытаюсь выжить…
Уже стемнело, я все еще шла, сил уже не было. Обессилив, я упала на землю, мои ноги гудели, тело все еще болезненно ныло. Вся ночь была тяжелой. Я только засыпала,
Проснулась от хруста ломающихся сучьев, медленно подняла голову от прохладной земли. Кто-то бродил неподалеку, нужно было вставать и идти дальше до ближайшего поселения, попроситься на день, потом снова продолжить свой путь. Но сердце болезненно ныло, просило остаться… Встав на ноги, опираясь об многовековой ствол дерева, осмотрелась вокруг и заметила, что рядом бродят лось с лосихой. Даже у животных есть свои вторые половинки, а у меня никого, совершенного никого. Снова тупая боль образовалась в груди.
Недолго мне пришлось идти, я наткнулась на заброшенную лачужку. Она вся сгнила, крыша в дырках, но это лучше чем ничего. Я не могу покинуть родные места, не могу расстаться с местом, где я родилась и выросла. Здесь осталась моя семья, хоть и отвернулись от меня. Здесь мой лес, мой воздух… Наверное, лучше бы было, если бы я покинула эти места. Легче бы перенесла эту боль, но не могла себя заставить уйти…Здесь меня что-то удерживало или кто-то… Наверное, здесь я и найду свою погибель…
Я толкнула дверь лачужки, она со скрипом открылась. В нос ударил запах плесени, сырости. Видимо, здесь давно никто не живет. Внутри были только маленький столик и скамейка, их ножки подкосились. Садиться не стоит, если не хочешь с грохотом упасть на сгнивший пол.
— Вот здесь я и останусь… — пронеслось у меня в голове. Судорожно вздохнув, положила свою небольшую котомочку на стол. Нарвала травы и принялась прибираться внутри лачужки. Дверь оставила настежь распахнутой, чтобы проветрить от противного запаха. Собрала травы, чтобы было мягче спать. К концу дня все выглядело куда лучше, чем изначально. Невольно уголки моих губ приподнялись. Устав, решила прилечь, но заснуть не могла. Всякие мысли лезли в голову, омрачая мою истоптанную душу.
Энтони, наверно, нарадоваться не может тому, что сделал со мной, с моей жизнью. Удовлетворил свои животные потребности и доволен собой. А разгребать все дерьмо, мне одной… Сейчас бы посмотреть ему в глаза, ублюдку, животному, думающему только о себе.
— Ты поплатишься, Энтони, я тебе обещаю. Ты, испытаешь всю боль, что испытала я. Ты, также, как и я будешь разрываться на части от боли. Ты, вспомнишь все, что со мной сделал. Ты, почувствуешь на себе, какого это, когда все обвиняют тебя. Ты, пожалеешь, что не убил меня той ночью… — пронеслось у меня в мыслях.
Но чертово сердце, вырвать бы из груди, до сих пор его любит. Вспоминая о нем, ускоряет темп. Как жаль, что оно слепо любит… Лишь разум остается моим советником. Он поможет мне отомстить.
Проходили дни тоска, боль и горечь вселилась в моем сердце. Не осталось места даже любви, не осталось чувств. Сырость плохо влияла на мое здоровье, да еще депрессия. Медленно жизнь покидала меня. Мне осталось совсем немного, я это чувствую… Совсем
— О, прекрасная луна, помоги мне. Помоги, восторжествовать справедливости. Помоги мне, я больше не могу, жить в муках, меня уничтожили, обрекли на одиночество… — молила я луну о помощи.
— Ох, Луна, девочка моя, мне очень жаль… Я помогу тебе… Энтони, заплатит сполна. Но помни, Луна, за все нужно платить… — прозвучал холодный голос девушки. Девушка призрак спустилась на землю, она была очень красивой.
— Я готова заплатить любую цену, мне все равно терять нечего… — глухо отозвалась я. Я стала холодной, жестокой. Мое сердце стало черствым, не знающей сострадания. Я столько пролила слез, что теперь их нет…
— Не торопись давать согласие, сначала выслушай… — продолжила она. Я согласно кивнула. — твоя душа взамен на вечные муки Энтони. Проклятие можно будет снять только тогда, когда ты, Луна, сможешь его простить. Твоя душа вновь вернется на землю, чтобы снять проклятие. Чтобы освободить оборотней от проклятия, тебе придется заплатить своей же кровью. И только после этого сможешь уйти со спокойной душой к Господу Богу…
— Я согласна… — прошептала я, стоя на коленях перед луной. Только понимала ли в этот момент на что я обрекаю свою и чужие души, наверное, нет.
— Будь по-твоему, Луна. С этой минуты все оборотни будут заточены в свою человеческую сущность. Лишь раз в месяц в полнолуние смогут трансформироваться в волка. Но превращение будет приносить все те муки, которые испытала, невинное дитя. Энтони испытает ненависть и боль, оборотни будут его презирать за то, что из-за него они терпят муки трансформации, за то, что они заточены в человеческой сущности. Оборотни станут волками, лишенными свободы! — уверенно произнесла луна. Ее слова эхом отдавались в ушах. Веки тяжелели, сердце все реже и реже стучало. Тук… тук… тук… Мое сердце остановилось… Темнота… Мертвое тело упало на сырую землю… Моя душа стояла над моим мертвым телом.
— Прощай, Луна… — прошептала моя душа и поднялась вверх, в след за луной.
Глава 33
Обесчестив Луну, он ушел. Он оставил ее содрогающуюся в сырой земле. Ему не было все равно, что с ней будет. Энтони боялся, если останется рядом с ней еще хоть на пару минут то, не сможет сдержаться и обязательно зверь возьмет над ним контроль и отметит ее, чтобы больше никто не смел к ней прикоснуться. Он не мог совершить еще одну глупость. Он и так не сдержался и подлым путем завладел ее прекрасным телом. Почувствовав, сладость ее тела его волк завыл от удовольствия. А сейчас его волк внутри отчаянно рвался наружу, чтобы вернуться к своей самочке. Он был недоволен решением человеческой сущности, но ничего не мог сделать, пока тот контролировал вторую сущность.
Уже с утра Энтони был каким-то взвинченным. Сердце ныло от боли, но это не была его боль. Он не понимал, что с ним происходит. Его волк призывал найти свою самочку, скребся внутри. «Найди ее», скулил его зверь. Энтони лишь отмахивался от того.
В полдень в дверь кабинета постучали, пришел его бета, мужчина средних лет. Он еще при живом отце Энтони занял место беты. Энтони нравилось ее отношение к должности, поэтому он не стал менять своего бету.
— Войди! — громко позвал он своего бету. Он нутром уже сейчас чувствовал, что что-то случилось. Тот незамедлительно вошел и склонил голову, в знак почтения.