Набат
Шрифт:
Ее лицо помрачнело — Анастасии стало больно при воспоминании о брате. Джери решил/а, что это слишком личное чувство, чтобы совать в него нос, и не стал/а расспрашивать.
— А это ничего, что ты так зависишь от милости погоды? — поинтересовалась Анастасия. — Мне кажется, такой человек, как ты, ценит свою независимость превыше всего. И потом, наверно, это же страшно неудобно при переменной облачности, как сегодня?
И словно по заказу, солнце скользнуло за облачко, а потом вынырнуло снова. Джери засмеялся/ась:
— Да, бывает неудобно,
— Я часто раздумывала, каково это — родиться в регионе Мадагаскара, — поделилась Анастасия. — Нельзя сказать, что мне так уж хочется быть мужчиной, но, наверно, было бы здорово исследовать обе стороны. Особенно когда я была слишком мала, чтобы понимать разницу.
— В точку! — сказал/а Джери. — Вот почему столько народу выбирает Мадагаскар местом для воспитания своих детей.
Анастасия поразмыслила над этим еще некоторое время.
— Думается, если бы я проводила жизнь, как ты — то на море, то на суше, — критерием для перемены я выбрала бы местонахождение, то есть менялась бы в зависимости от того, где нахожусь — на воде или на земле. И тогда мой пол не зависел бы от воли ветра.
— Мне твоя компания была бы приятна в любом случае.
— Хм, — лукаво прищурилась Анастасия. — Флиртуешь со мной при солнечном свете. Интересно, а в шторм будешь флиртовать или как?
— Знаешь, какое у нас, уроженцев Мадагаскара, преимущество? Мы смотрим на людей просто как на людей. А что касается притягательности, то пол вообще не имеет никакого значения. — Тут солнечный свет слегка потускнел, и Джери взглянул/а вверх. — Видишь — солнце зашло за тучку, а ничего не изменилось.
Анастасия отошла от перил, сохраняя на лице все ту же тонкую усмешку.
— Кажется, с меня на сегодня хватит как солнца, так и тени. Доброго дня, капитан!
И она пошла к себе на нижнюю палубу. Бирюзовая мантия развевалась за ней, словно парус на легком ветерке.
26 Вместилище мировой ненависти
Роуэн не знал практически ничего о том, что происходило в его трехлетнее отсутствие — в отличие от Цитры, ему никто об этом не рассказывал. Кое-что он ухватил из разговоров мимоходом. Выяснилось, что Годдард теперь управляет почти всей Северной Мерикой, — плохая новость для любого человека и совсем отвратительная для Роуэна.
Сейчас он стоял, привязанный к стеклянной колонне в центре Годдардова хрустального шале. Что там за пословица насчет стеклянного дома и камней?.. Во всяком случае, будь у Роуэна камень, он бы его не бросил. Припрятал бы на случай, когда представится возможность воспользоваться им с большей пользой.
Накануне его оживили, как и планировала Верховный Клинок Пикфорд. Простая смерть для серпа Люцифера слишком хороша. Зная Годдарда, Роуэн понимал, что его кончину обставят со всеми возможными помпой и блеском.
Годдард пришел его проведать. Серп Рэнд, как всегда, держалась рядом. На лице Верховного Клинка не читалось злобы. Наоборот,
— Мой драгоценный Роуэн! — промурлыкал Годдард, подходя к нему с широко раскинутыми, словно для объятия, руками и все же останавливаясь в нескольких ярдах.
— Удивлен, что видишь меня? — спросил Роуэн со всем сарказмом, на который был способен.
— В тебе, Роуэн, меня ничто не удивляет, — парировал Годдард. — Но, должен признать, меня весьма впечатлило, что ты сумел вернуться после гибели Твердыни.
— Которую ты утопил.
— О нет, — отмахнулся Годдард. — Которую утопил ты. Это утверждают и будут утверждать все записи и протоколы.
Если он хотел вывести Роуэна из себя, цели он не достиг. Парень смирился со своей репутацией злодея. Уже в самом начале, выбирая для себя путь серпа Люцифера, он понимал, что станет объектом ненависти. Разумеется, он ожидал такого отношения только со стороны серпов. Ему и в голову не приходило, что его возненавидит весь свет.
— Кажется, ты счастлив меня видеть, — заметил Роуэн. — Наверно, это реакция тела, которое ты украл. Тайгер и правда рад встретить своего лучшего друга.
— Возможно, — согласился Годдард и взглянул на руку Тайгера, будто ожидая, что у той прорежется рот и она заговорит. — Но и остальная часть меня тоже очень рада тебя видеть! Видишь ли, покуда серп Люцифер всего лишь бука, которым пугают детишек, — он просто досадная неприятность. Но когда он человек во плоти, тогда совсем другое дело! Тогда я могу использовать его на благо человечества.
— Ты имеешь в виду на благо Годдарда.
— Что хорошо для меня, то хорошо для всего мира — это-то ты должен был уже уразуметь, — проговорил Годдард. — Я вижу всю большую картину, Роуэн. Я всегда смотрел на вещи широко. А теперь я покажу всей земле суд над серпом Люцифером и тем самым дарую людям спокойный сон.
Серп Рэнд до сих пор не проронила ни слова, лишь сидела в кресле и наблюдала за происходящим. Ждала, что сделает Роуэн. Какие обвинения предъявит. Как бы там ни было, именно она помогла ему сбежать там, на Твердыне. Он мог бы испортить ей жизнь. Правда, это было бы не лучше, чем бросить камень в стеклянный дом.
— Если ты надеешься, — продолжал Годдард, — что люди будут помнить тебя, то не волнуйся — будут. Как только мы тебя выполем, твое имя навечно станет вместилищем мировой ненависти. Во всеобщем мнении ты преступник, Роуэн, — привыкни к этой мысли! Другой славы ты не дождешься, но и она для тебя, пожалуй, слишком хороша. Считай ее моим подарком тебе.
— Да ты и правда наслаждаешься моментом!
— О, безмерно! — признался Годдард. — Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я стоял здесь, воображая все те способы, которыми буду тебя мучить!