Набери мой номер ночью
Шрифт:
— В общем, я пригласил бы тебя в кафе, на это уговорить проще. Но на самом деле повез бы в элитный ресторан.
— Чтобы произвести впечатление?
Он ответил задумчиво:
— Нет, вряд ли. Просто сам терпеть не могу дешевые заведения. И дорогое вино девушки обычно любят больше, чем ширпотреб.
— А! Так ты меня напоить собрался?
— Не то чтобы… Но да, виновен. С тобой я прибегал бы к самым подлым приемам. Во второй раз уже можно было бы и без них обойтись.
— Допустим. И что дальше? Потащил бы к себе домой?
— Нет, конечно! Ты совсем там от желания двинулась? Погуляли бы, потом проводил бы до подъезда. И там вежливо раскланялся.
— И все? Даже не поцелуешь?
— На первом свидании? Галь, какого же ты обо мне мнения?
Я чувствовала, что иронизирует, потому и продолжала:
— И даже за ручку не подержал бы? Ну, типа мы уже закончили седьмой класс, и все такое.
— Ни за что! Никаких ручек и поцелуйчиков, бр-р-р.
— А на самом деле? — подначивала я.
Он смеялся едва слышно.
— На самом деле, сомневаюсь, что мы бы до ресторана доехали. Если бы ты оказалась хоть в половину такой же приятной, как твой голос, то у меня сорвало бы башню. Просто прижал бы тебя к стенке и отымел до звезд перед глазами. А потом, когда от усталости станешь более покладистой, то там же отымел бы снова — чтобы закрепить результат.
Я невольно представила и сжалась, отчего резко выдохнула. И он явно расслышал:
— А, хотя черт с тобой, давай сессию. Эти два раза с тобой меня разогрели. Я уже притащил тебя домой?
Я улыбнулась и моментально сосредоточилась на своих навыках:
— О да. Платье на мне помято, на чулке поползла стрелка, а я так хотела выглядеть хорошо на первом свидании. Внутри все пылает. Ты мне сразу понравился, но я не ожидала, что ты окажешься таким страстным голодным зверем. Я разморенная и немного испуганная…
— Ну нет, не бойся. Руки сюда давай, я стяну их. Безынициативность и беззащитность — этого пока хватит, я потом научу остальному. А, кстати, ты девственница!
— После двух раз? — заметила я, хотя лучше бы промолчала.
Кир не выдержал и расхохотался, окончательно разбивая возникшее между нами сексуальное напряжение:
— Это полный пиздец, но да. Не знаю… Не похоже, что она соврала — ведь действительно ото всех шарахается. Я-то считал, что свихнусь от ревности, когда про ее любовника думал. Но так оказалось еще хуже — у меня планка падает, как представлю, что я стану для нее первым. Буду только я и никого к ней больше не подпущу. Но в этот первый раз самому бы не свихнуться. Эта мысль меня и доконает. С девственницами надо быть нежным, а я на таком взводе, что у меня башню в клочья рвет. Выжила бы. Самому бы потом в дурке не очнуться, восторженно пускающим пузыри.
— Говоришь так, будто на сто процентов уверен, что будешь с ней спать, — мой голос стал вкрадчивым.
— А-а-а, — простонал болезненно. — И ты туда же! Все, Галь, я пойду лучше в ледяной душ. Я из него уже вообще почти не вылезаю.
Я даже на время забыла о головной боли, пока не захлюпала носом и не вспомнила, что я тут лежу температурящей тряпкой. Есть в Кирилле странное умение оставаться впечатляюще сильным, даже когда откровенно признается в слабости. Его сдвиг на моей мнимой девственности не удивил — такие, наверное, всегда собственники. И, если уж быть до конца честной, то мне доставляли удовольствие подобные разговоры, как будто развернулось исконно женское, совсем по-звериному дикое, желание нравиться лучшему из самцов. Не зря же вдруг стало немного одиноко хлюпать носом в опустевшей без его голоса комнате.
Глава 8
В понедельник температура поднялась до тридцати девяти. Пришлось звонить Василине Ивановне и сообщать, что ухожу на больничный. Потом Юрке — с объяснением, что блокируюсь не по прихоти. Врача вызвала на дом.
Во вторник вечером приехала Ольга. Она привезла продукты и еще лекарств. Хотя я на антибиотиках чувствовала себя уже не так плохо. Пока гостья выгружала из пакета хлеб, молоко, фрукты и какие-то булки, я смогла выстоять, подпирая болезным тельцем дверной косяк.
— Спасибо, Оль, — прохрипела искренне. — Ты настоящий друг.
— При чем тут дружба? — лучезарно улыбнулась она. — Меня Юрка прислал — удостовериться, что ты лежишь трупом. Давай-ка сфотаю и ему отошлю, чтобы вопросы отпали.
И продукты он ее попросил привезти? Как же. В этом вся Ольга и есть: всегда отстраненная и немного высокомерная, но первая приходящая на помощь в случае нужды. Притом не терпящая, чтобы это кто-то вслух заметил. Нельзя! Она же циничная стерва. Хотя наш с ней общий бизнес из каждой со временем делает хладнокровную циничную стерву.
Она щелкнула меня на смартфон последней модели, я даже попыталась изобразить улыбку для нашего юркого начальника. А то с него станется и самому приехать, и еще кого подослать при подозрениях об отлынивании. Я подумала, что именно с Ольгой должна поделиться своей небольшой проблемой: офисный босс оказался главным клиентом и в метре от того, чтобы меня вычислить. Но подруга опередила мою реплику, направляясь к двери:
— Лечись, Маш. И звони, если что. С тобой поторчать не могу — если еще и я заражусь, то Юрка от ужаса вены начнет резать. Нам — не себе, конечно.
Я и не думала ее силой задерживать, потом как-нибудь поговорим.
Никогда я не открыла бы дверь кому-то без предварительного звонка. Да хотя бы потому, что никто ко мне без звонка заявиться не может. Но в этот раз даже не подумала о подвохе — решила, что Ольга за чем-то вернулась. Или Юрке моя предыдущая фотография не показалась убедительной. Потому и распахнула дверь после короткого звонка, даже в глазок не глянув.
Он стоял передо мной. Как и я стояла перед ним — больная, в румянец окрашен только нос и щеки пятнами, в старой мятой пижаме не первой свежести, которая была моей спутницей несколько простудных дней: в поте и в жаре, в болезни и без здравия, как говорится.