Наблюдатель
Шрифт:
Но чтобы вытащить открытую ладонь, нужно было выпустить дичь и оставить её внутри! А на это Фур пойти не мог, это противоречило всем его «жизненным установкам». Он заревел и попробовал опять вытащить лапу, но это, естественно, не получилось.
Фур что-то забормотал, он был сильно озадачен и не знал что делать.
— Надо уходить, — прошептал Ваня, — думаю, что нам повезло, и мы выиграли немного времени.
Глава 25
В том месте, где они оказались, сильно пахло химией. Но не такой как там, где Ваня устроил пожар. Тут, как будто
— Похоже, это склад химических реагентов, для взлётного поля, — прошептал Ваня, мы тут задохнёмся, если будем долго находиться.
Но если отойти подальше от мешков и их не трогать, то запах оставался, но эффект был уже не такой сильный. Главное было, не тревожить лежащую тут пыль.
В итоге сформировалась такая процессия: Деревяшка первый, за ним, держась за руку, шла Зоя, с висящим за спиной Микки, за ней, тоже держась за руку, шёл Ваня.
Деревяшка ориентировался лучше остальных, поэтому и взял на себя роль проводника.
По мере продвижения по ангару, запах химии становился не таким назойливым. Ну, или они к нему привыкали. Было похоже, что Деревяшка вывел их в большой центральный коридор и они шли теперь по нему. Стеллажи и паллеты с мешками оказались от них дальше, чем сначала. Хотя они всё это практически не видели, а в основном угадывали.
Время от времени сзади раздавался возмущённый рёв Фура. Он всё никак не мог справиться с ситуацией. Дилемма оказалась неразрешимой. Он не мог отпустить животное, но и вытащить руку вместе с ним не мог. Было очень интересно, чем это всё закончится, но оставаться и проверять, дураков не было.
Ангар был большим, а в темноте казался ещё больше. Было ощущение, что они преодолевают его целую вечность. Взошла луна и через технические отверстия под потолком стал пробиваться небольшой свет. Проступили внутренние очертания места, где они находились.
В целом, Ваня оказался прав. Это был склад с разнообразной химией, которую используют для обслуживания взлётного поля. Склад был гигантским. Огромные стеллажи, заваленные большими упаковками, уходили высоко вверх. Где-то это были мешки, где-то бочки или канистры. Но всего этого было очень много. В сумраке виднелись обесточенные рельсовые роботы, достающие со стеллажей хранящиеся там запасы.
— Во всей этой химии, одно хорошо, — сказал Ваня.
— Что именно? — спросила Зоя, которая всё время зажимала нос и рот Микки ладонью, чтобы он дышал через неё. Ему это не очень нравилось, но он терпел.
— То, что Фур не сможет нас учуять по запаху. Уж не знаю, насколько острое у него обоняние, но даже если очень, то это место перебьёт любой запах. Мы для него просто исчезнем. Главное, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу потом. Просидел бы он возле этой дыры подольше, — сказал Ваня.
— Думаешь, он когда-нибудь разожмёт руку? — спросила Зоя.
— Ну, если он умрёт от жажды и голода из-за того, что не стал разжимать руку, то значит у него совсем с мозгами плохо. И непонятно как он дожил до своего возраста и вырос до такого размера. Настолько глупые обычно долго не живут, — сказал Ваня.
— Бывает и живут, — задумчиво сказала Зоя, — бывает, что как раз глупые и живут дольше и лучше, чем все остальные, — продолжила она, видимо вспоминая о чём-то своём. Или о ком-то.
— Я только за, если он так и будет сидеть возле этой дыры, до самой смерти, — улыбнулся Ваня в сумраке ангара.
Центральная дорога была широкой, а по бокам у неё имелось множество погрузочно-разгрузочных платформ. Технику, которую нужно было заправить всеми этими веществами, загружали прямо здесь, возле гигантских стеллажей.
Когда они проходили мимо платформ, то при каждом шаге начинало что-то хрустеть, какой-то крупный порошок, и запах становился более сильным. Под ногами иногда попадались довольно крупные камушки, которые отскакивая, глухо стукались об пол. Хруст порошка и отскакивающие из под ног камушки, были основными звуками, сопровождавшими переход через ангар.
Ещё время от времени доносился рёв Фура, а так же, звуки обвалов и обрушений, происходящих в охваченном пожаром техническом ангаре. Но всё это было уже далеко и с каждым шагом становилось всё дальше и дальше.
Они повернули за угол и увидели вход. Он был открыт настежь. Огромные ворота находились в таком положении много лет и здесь, возле входа, воздействие внешней среды было более заметным, в отличие от внутренностей ангара, как будто законсервированных в химии.
Вместе с тем, что они увидели вход, они его и почувствовали. До них долетел свежий ветерок. И на этом контрасте между застоявшимся воздухом внутри и свежим дуновением снаружи, они особенно явственно почувствовали резкий запах химикатов, к которому уже привыкли и принюхались. А почувствовав его более остро, они захотели избавиться от него как можно скорее, потому что вместе со свежим воздухом нахлынула и тошнота.
Их организмы сопротивлялись химии, пытались адаптироваться к ней, но как только почувствовали скорое избавление, так тут же дали слабину. Так часто бывает. Терпеть можно долго, но сложнее всего перед финалом, чего бы это ни касалось.
Они сначала не сговариваясь резко ускорили шаг, а потом и побежали к воротам, сулившим им избавление от окружавшего их яда. Они так спешили на улицу, что совсем забыли про осторожность. Благо, там никого не оказалось. Их никто не ждал и не караулил.
Оказавшись снаружи, они отбежали от ворот на несколько десятков метров и повалились на бетон, широко раскинув руки и жадно глотая свежий утренний воздух.
А утро неумолимо наступало. Небо начинало светлеть, а вместе с луной света было достаточно, чтобы видеть почти как днём. Да, ещё было серо и сумрачно, но светлее становилось с каждой минутой.
Космодром был огромным. Он был построен как основной для колонизации планеты, поэтому, скорее всего, на момент инцидента был избыточным по размерам. Его сделали с запасом, и не вся его территория была хорошо освоена. Некоторые сектора были почти пустыми, как, например, тот сектор взлётного поля, где они увидели Фура.