Наблюдатель
Шрифт:
– Ай, брось. Не строй из себя красну девицу. Сука ты, Максим.
– Хорошо, – согласился он. – Сейчас я тебя дотащу до сферы, не сопротивляйся, пожалуйста.
«Восемьдесят восемь… Восемьдесят семь… Восемьдесят шесть…» – размеренно повторил голос.
– Погоди. У меня в рюкзаке пакетик сока остался – на самый черный день приберег. Дай хоть горло промочу напоследок – не волнуйся, не волнуйся, тебе тоже оставлю, – я потянулся к сумке.
Максим был на диких нервах, но подвоха в этом движении не заметил – хотя, объяснение было шито белыми нитками. Будь в рюкзаке сок, уж точно я бы его выпил до пути к сфере. Но, видно, предатель полностью уверился в моей невменяемости и расслабленности. Я очень медленно перекатился на бок, открыл рюкзак, нащупал оружие. Только бы получилось, только бы получилось… Руки слушались плохо, возникло ощущение, что они налиты свинцом. Я вынул пистолет и несколько раз, почти не целясь, нажал на курок. Одна из отработанных лампочек упала мне за шиворот и здорово обожгла шею.
Максим остановился и потрогал рубашку с появившимися аккуратными черными дырочками на плечах. По его телу прошла дрожь, потом он на мгновение замер.
– Откуда?!
– Ты что-нибудь хочешь еще сказать? – понимая, что скоро потеряю сознание, выдавил я.
– Нет. На самом деле, по-любому я правильно поступил. Не тешь себя иллюзиями, окажись ты на моем месте… – и он двинулся на меня.
Я снова нажал на спуск, потом еще и еще.
12
Очнулся я от хлопка запущенной сферы. Тело почти не слушалось и все ломило от жуткой, изнуряющей жажды. Организм буквально разрывало на части – я был готов вцепиться себе в руку и напиться кровью. Мы еще до всех этих страшных событий оказались в крайней стадии обезвоживания, а наркотик, который мне вкололи, явно усугубил ситуацию.
Кстати… Это натолкнуло меня на мысль. В детстве я читал много восточных сказок. Так вот, в одном сборнике казахских преданий рассказывалась история про потерявшегося в степях пастуха на осле. Через три дня пути он понял, что не дотянет, зарезал бедное животное, напился кровью – и дошел до деревни. Я понял, что варианта осталось два – либо умереть на этом бетонном полу и приговорить еще и Сергея, либо превратиться в каннибала. Я подумал. Умирать не хотелось, и было упорное ощущение, что выход есть. Я подумал еще раз. И еще. Потом ценой невероятных усилий дополз до трупа Максима, еще совсем теплого, достал перочинный нож и, долго не размышляя, полоснул лезвием по горлу. На пол хлынул поток черной крови. Я прильнул к разрезу губами и долго пил эту отвратительную соленую жидкость. Судя по всему, выхлебал литра полтора, не меньше, потом отполз назад и провалился в мутную полудрему.
Пришел в себя я через час. Меня тошнило, но сил ощущалось явно больше, чем раньше. Сергей же лежал как бревно – странно, может Максим с дозой не рассчитал, а может эта дрянь на меня слабо действует. Я проверил у друга пульс – есть, но разбудить его мне не удалось даже парой оплеух. Затем решился обшарить окровавленный труп. В карманах ничего интересного, кроме мобильника, не нашлось. Я начал изучать трубку, перерыл там календарь и записную книжку и, с досады хотел уже вышвырнуть ее прочь, но потом вспомнил про пункт меню «Заметки». Точно… Есть!
«к. к энерг. 863126588 – далее лфт.»
Энергоблоку? Я сунул пистолет за пояс и кинулся к кодовому замку, который мы «не смогли» открыть – откуда только силы взялись. Через минуту уже вводил цифры на панели. Щелкнула магнитная система, и ворота медленно разъехались. Энергоблок представлял собой довольно тесное помещение с рядами высоченных стальных шкафов и панелей управления. Я прошел его и увидел небольшую дверь с надписью «Эвакуация». Она была не заперта, далее открывался длинный полутемный коридор. На меня снова стала наваливаться усталость, я шел, чертя руками по стенам, как канатоходец. Наконец помещение кончилось, и показался аккуратный освещенный квадрат с несколькими раздвижными дверьми. На них читалась надпись «Поверните рубильник. Ждите пять минут». Я обернулся. На стене красовался большой черный переключатель с подписью «Выз.» Я щелкнул им. Тут же механизм за дверьми пришел в движение, раздался грохот натягиваемых канатов. Неужели… Сейчас мне было, наверное, еще труднее, чем по пути к сфере.
Наконец что-то сильно щелкнуло, и двери одного из лифтов открылись. Я заглянул в ржавую, контрастирующую с внешним лоском станции железную кабину. На ее полу растеклась лужица мутной воды, некоторые заклепки на стенах были сорваны. Никаких приборов управления в кабине не имелось, оставалось лишь ждать, когда двери закроются, и я отправлюсь в путешествие автоматически. Ну да ладно, работает – и хорошо. Что же теперь делать? Попытаться притащить сюда Сергея, хотя сил едва ли хватит – или выбираться и искать помощь? Но выбора мне не дали. Раздался еще один громкий щелчок, и на станции вырубилось электричество.
Тогда я понял, что наступает конец. Убраться с объекта стало невозможно. Людям, которые все это организовали, оставалось лишь ждать, пока силы оставят меня, а затем, когда я, может быть, очнусь, снова включить свет и направить в сферу, поставив перед очевидным выбором. Или умереть в ней, но с шансом на неизвестность, или корчиться в страшных муках от обезвоживания. При этом можно сколько угодно издеваться, наблюдая – а в том, что Центр под наблюдением, я уже не сомневался – как я подбегаю к лифту, и сразу же выключать свет. Хотя… Шестеренка легко открывалась и тяжело закрывалась, система штифтов словно втягивает ее внутрь под напряжением. А что, если отключение энергии открыло и шлюз, выход со станции? Шансов один на миллион. Я обреченно засмеялся, но все же направился к выходу. Даже если дверь открыта, что с того? Те, кто управлял всем этим, дергал за ниточки, могли отключить и поезда «второго метро». А тогда вариантов спастись не просматривалось вообще – шестьдесят километров под землей мне в таком состоянии не пройти. Ладно, еще посмотрим, вдруг да…
Постоянно оступаясь в свете фонарика, я добрался до выхода и не поверил своим глазам. Шестерня была открыта, а перрон станции освещен. Значит… Значит… Только бы пришел поезд. И он пришел.
13
Контактно-аккумуляторный поезд прикатил с той самой стороны, откуда наша компания приехала на станцию. Я за это время успел и обрадоваться почти до истерики тому, что движение не прекращено, и жутко огорчиться – тому, что придется ждать другого поезда, ведь куда я могу уехать на этом, одному Богу известно. Но тут состав замедлил ход и остановился. Он казался пустым, однако, когда двери открылись, я заметил людей во втором вагоне. На перрон вышли Борис и Марина. Я судорожно нащупал пистолет за поясом и попытался его достать.
– Стоп, – Борис выхватил «Макаров» и встал в стойку стрелка, взяв оружие двумя руками. Он походил на отлитую из стали фигуру – ствол оружия застыл просто каменно и не двигался даже на миллиметр. – Без шансов, парень. Помнишь, как Клинт Иствуд всех уложил в конце «Непрощенного»? Вот здесь я – Непрощенный. Иди-ка ты по-хорошему в сферу, а энергию мы сейчас включим, так всем будет лучше.
– Сам иди. В жопу, – медленно произнес я.
Борис выстрелил, что-то обожгло мне бедро, и я упал на одно колено.
– Пока – царапина, – Борис хохотнул. – Но бегать уже не сможешь. Следующий выстрел будет в коленную чашечку – подумай, нужен ли тебе болевой шок. Просто потеряешь сознание, а мы все равно дотащим тебя до метрики.
– Как говорится, «умрешь сразу или помучаешься – лучше помучиться». Мне что тут сдохнуть, что в сфере, но там – гарантированно. Давай, давай, – невероятно устав от всего происшедшего, я уже не думал о том, что говорил. Хотелось только одного – вцепиться этому гаду зубами в кадык и вырвать его.