Наблюдатель
Шрифт:
– Мне плевать, какой он виртуоз. Он поганец, который пытался тебя изнасиловать.
– Вряд ли дело зашло бы так далеко. Просто понадеялся спьяну, что первая подвернувшаяся женщина ему охотно даст. А что он поганец, ты права. – Каро попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. – Если бы он меня изнасиловал, по крайней мере можно было бы предъявить результаты экспертизы ДНК.
– Ты все сделала неправильно! Надо было идти в полицию и выдвинуть обвинение!
– И не подумаю. Там все закончилось бы тем же, что и в больнице. Его слова против моих. Но может быть… может быть, больничное начальство теперь к нему присмотрится…
Официантка принесла чай со льдом.
–
Теперь Каро не стала возражать. Дождавшись, пока официантка отойдет, Эллен продолжила, понизив голос:
– Сестричка, а почему ты не злишься? Ты же должна быть в ярости!
– Я в ярости. – Она наклонилась к сестре через стол. – Но не показываю этого, а уж в больнице – особенно. Вряд ли тебе это будет понятно. Я научилась не проявлять эмоции. В операционной это недопустимо. – И это умение сплошь и рядом доказывало свою полезность. Но Каро не собиралась признаваться никому – даже Эллен, – что в операционной она ощущает себя летчиком-истребителем, для которого самообладание превыше всего. Уравновешенность, спокойствие, невозмутимая отстраненность. Но вслух это прозвучит высокопарно и даже смешно. Кроме того, убеждать Эллен контролировать себя и сохранять спокойствие просто бесполезно. И Каро вернулась к своим бедам:
– Это значит, что теперь мне нечего рассчитывать на постоянную работу в Фэрли после сертификации. Меня здесь просто не оставят. А кроме…
– Но ведь ты сама – звезда! Сама же говорила, что твой рейтинг, или как там это называется…
– Да, но…
– А твои исследования! Ты же составила какую-то карту мозгов, и ее даже опубликовали в…
– Послушай меня! Дай мне договорить! Да, я хороший специалист. Очень хороший.
Кэролайн настолько самоуверенна… Я не могу научить этого ребенка скромности.
– В этом и заключается часть проблемы, – продолжала Каро. – Я прекрасно владею и практической хирургией, и исследовательскими методиками и хочу заниматься и тем и другим, поэтому мне имеет смысл работать только в большом медицинском центре, где ведутся клинические исследования новых медицинских разработок. А второй такой больницы в городе нет. И, кажется, во всем штате.
– Понятно… – отозвалась Эллен. Они умолкли и так и сидели в тишине, пока не принесли виски. Эллен отхлебнула сразу половину. – Каро, это несправедливо.
– Да, несправедливо. – Потому-то она была уверена, что все эти доктора, с которыми она работала, у которых училась, которыми восхищалась, не могут не поверить ей. Когда разбор уже подходил к концу, Каро посмотрела на доктора Борелли, единственную женщину в совете, сидевшую рядом с предательницей Мейзи, и Вера Борелли сразу уткнулась взглядом в полированную поверхность большого стола и так и не подняла головы.
Каро оказалась наивной. Нет, дело тут еще серьезнее. Врачи, присутствовавшие на слушании, сталкиваются с вопиющей несправедливостью ежедневно. Например, когда поступает ребенок с лейкемией. Или молодой отец троих детей, у которого доброкачественная менингиома растет не в мягкой мозговой оболочке правой лобной доли, где ее было бы легко удалить, а в стволе мозга, разрушая нервы и парализуя больного. Экспериментальный препарат, благотворно подействовавший на пациентов А, Б и В, по необъяснимой причине убивает Г.
И Каро почему-то считала, что врачи, постоянно сталкивающиеся с несправедливостью мироустройства, постараются хоть немного исправить ее более справедливыми взаимоотношениями в собственном кругу.
Проявление своекорыстия работников больницы говорило о том, что Каро на этот счет заблуждалась. Или, если посмотреть
И тут Каро захлестнуло ощущение краха. Если бы она пораньше ушла с той вечеринки… Если бы она не оставила пальто и свитер наверху. Если бы она последние несколько недель не перешучивалась с Полом Беккером – она-то считала, что это просто переход от официального общения к менее формальному, ведь совсем скоро ей предстояло получить сертификат и стать его полноправным коллегой, а он, судя по всему, просто заигрывал с нею и решил, что она отвечает согласием на его намеки. Если бы хоть что-то из множества вещей повернулось по-другому… Но сейчас, за столом в баре, «если бы» прозвучало лишь однажды, и произнесла эти слова Эллен, изрядно удивив сестру.
– Если бы только он не оказался таким поганцем, – сказала Эллен. – Ведь ты об этом думаешь, верно, сестричка? О том, что в этом безобразии есть и твоя вина, потому что ты считаешь, что обязана всегда и все держать под контролем. А это невозможно.
Каро молчала. Знай Эллен хоть что-нибудь о нейрохирургии, она так не говорила бы. Каро отлично понимала, что не может контролировать очень многое. Неоперабельные повреждения спинного мозга, мультиформные глиобластомы, которые невозможно удалить полностью, аневризмы артерий, разрывающиеся в машине «Скорой помощи» по пути в больницу. Разница между Каро и Эллен состояла в том, что Каро делала все возможное, чтобы подчинить себе и это все, и многое другое, и все неудачи ставила себе в вину. Ну, а Эллен, руководствуясь какой-то невероятной смесью фатализма и дерзкой смелости, принимала жизнь со всеми ее подвохами такой, какая она есть.
– Как там Анжелика? – спросила Каро.
– Как обычно.
У Анжелики постоянно все как обычно, и так будет до тех пор, пока она не станет когда-нибудь никем и перестанет определять жизнь Эллен и своей старшей сестры Кайлы. Кроме них, у Каро не было других родственников, и она сделала бы для них все что угодно – хотя это она думала, что так думает, а теперь вот облажалась по полной программе.
– Мне тебя будет очень не хватать, – сказала Эллен. – Ведь хочешь не хочешь, а тебе придется уехать туда, где найдется хорошая работа. Моя сестричка-косторезка.
Каро рассмеялась, того не желая.
– Слово «косторез» давным-давно никто не употребляет. И значение у него совсем другое.
– Заклинательница черепов. Редактор мозгов. Мозговая шахтерка!
– Где ты взяла такой жаргон?
Эллен загадочно улыбнулась, но тут же посерьезнела:
– Ничего, Каро, я справлюсь. Мне кошмарно будет не хватать тебя, но я справлюсь.
– Я знаю. – Ее сестра справлялась с жизнью лучше, чем, пожалуй, кто угодно другой, оказавшийся в подобном положении. Но если Каро удастся прилично зарабатывать где-нибудь в другом месте, она сможет и дальше помогать Эллен деньгами. Они ей очень нужны. Социальное пособие, которое платят на Анжелику, совсем маленькое, Кайла вырастает из одежек сразу же, как только Эллен приносит их из «Гудвилла», муж Эллен, никчемный хулиган и бездельник, уже год как исчез из виду, и никто, включая полицейского, который должен следить за его поведением, не может получить от него ни слова, не говоря уже о деньгах. Но не меньше, чем деньги, Эллен требовалось общество нормальных взрослых людей, которые могли бы облегчить ее ужасную бытовую рутину, а выдерживать пребывание в одном доме с Анжеликой был способен мало кто, кроме Каро.