Наблюдатель
Шрифт:
Фокусник оглянулся по сторонам и склонился над мертвой девушкой. Он впервые осмелился нарушить приказ: ему нужно было захватить девушку живой. Тогда она могла под пыткой рассказать, кто тот человек при дворе дайме Симадзу Иэхисы, который помогал заговорщикам. Но он не хотел… Нет, не хотел, чтобы ее пытали. Он не мог этого объяснить даже самому себе. Сколько раз по его доносам людей хватали, отправляли в тюрьму, подвергали страшным пыткам, четвертовали, варили заживо в кипящей смоле… Он никогда не испытывал чувства вины или сострадания.
Только вот Есико… Он осторожно прикрыл ее мертвые глаза. И вновь подумал: как она прекрасна! Он навсегда сохранил ее такой. Есико никогда не будет старухой. Ее красивое юное лицо никогда не покроют отвратительные шрамы и морщины. Он безумно хочет ее… Даже сейчас…
Тадэн обманул сестру. Он не писал никакого письма. Просто дал ей чистый лист. Девочка должна была спастись. Иначе она не ушла бы. Она еще слишком юна, чтобы…
Волна дикой боли захлестнула его сознание. Осима Кэсои не использовал ничего, кроме своих пальцев, твердых, как камень. Он нежно касался его нервных окончаний, заставляя их петь какой-то дьявольский мотив, и они звучали, словно волшебные струны.
– Кто должен прийти к тебе?
– услышал Тадэн далекий голос.
– Назови его. Тогда ты умрешь быстро. Ты даже не почувствуешь, я обещаю. Я избавлю тебя от боли… Ты ведь хочешь этого? Хочешь?.
Люди Осимы Кэсои были специально натренированы, помимо всего прочего, проникать в любое помещение, даже за высокие стены хорошо охраняемой крепости, что уж говорить о каком-то несчастном фургоне. Они оказались внутри так быстро, что толпа вокруг, и продавцы, и покупатели, и просто прохожие ничего не заподозрили. Тадэн, несмотря на большую физическую силу, не успел оказать ни малейшего сопротивления. Все было сделано с подлинным мастерством. Тот, кто должен прийти сюда, тоже ничего не заметит.
– Имя!
– шептал Осима.
– Назови имя!
Губы Тадэна чуть шевельнулись.
– Что? Повтори!
Осима нажал на болевую точку. Тело актера изогнулось дугой.
– Что?!
– Он… не… придет…
– Не придет? Почему?! Ты подал какой-то знак? Говори!!!
Этот человек смеялся!!! В ярости тюнин движением пальцев сломал ему ключицу и, используя ее как нож, перерезал сонную артерию.
– Он мертв, мой господин, - еле слышно произнес один из людей Осимы.
Кэсои повернул к нему перекошенное от бешенства лицо.
– Знак. Он должен был подать ему знак. Ищите! Осмотрите фургон снаружи. Быстрее, свиньи!
Самурай в форменном кимоно издали смотрел на театральный фургон. В его взгляде читалась боль, хотя он тщательно скрывал ее. Он знал, что его друзья мертвы, а сам он лишился связи с заговорщиками. Да прибудет с вами Амида Будда, беззвучно прошептал он молитву. Тадэн успел предупредить его о засаде: над фургоном на высоком шесте, словно яркое знамя, развевался бумажный дракон, окрашенный в три цвета. Черный, красный, зеленый…
Принц Итиро Иэхиса в традиционном кимоно цвета слоновой кости, отделанном золотой тесьмой, медленно, сантиметр за сантиметром, отводил назад правую кисть, натягивая тетиву почти двухметрового лука, сделанного из японского кедра. Из всех традиционных воинских искусств Итиро предпочитал стрельбу из самурайского лука - кьюдо.
Он израсходовал четыре стрелы, но лишь одна из них торчала из качающейся на тонких креплениях деревянной мишени. Пятая, длинная, прозванная за особый наконечник «хвостом дракона», свистнула в тишине сада и воткнулась в ствол дерева, не поразив цели. Принц опустил лук и вздохнул.
– Сегодня не лучший день, господин, - сказал стоявший поодаль Осима-сан.
– Сильный боковой ветер мешает полету стрелы.
Принц хмыкнул:
– Не боишься, что я рассержусь? Ты был свидетелем четырех моих промахов. Ты не самурай, совершить сеппуку не имеешь права. Тебя распнут, как простого разбойника.
– Моя жизнь принадлежит вам, господин, - ответил тюнин, прикидывая про себя, сколько долей секунды потребуется ему, чтобы свернуть щенку шею.
– Меня беспокоит человек заговорщиков при дворце Симадзу-сан. Нужно тихонько прибрать его к рукам и использовать.
– У меня есть подозрения на этот счет, господин. Но я возьму на себя дерзость попросить еще немного времени. Торопиться опасно.
Итиро Иэхиса с презрением отвернулся от старого тюнина. Простолюдин, не самурай, пусть даже глава клана ночных воинов, прежде чем обратиться к наследнику дайме, должен был проползти всю дорогу на брюхе, не вынимая морды из грязи. Будь он хоть трижды ниндзя - умер бы мгновенно, только приподняв взгляд. Если бы не шпион в стане заговорщиков. И если бы не их человек в ближайшем окружении дайме.
– Руководители тайного общества уже знают, что среди них есть предатель. Реакция их будет однозначной: они посчитают, что если их планы известны властям, то нужно выработать новые.
Итиро-сан круто развернулся, и Осима Кэсои отметил, каким дьявольским огнем загорелись его глаза. Он был как никогда близок к своей цели - полному контролю над самым могущественным тайным обществом на Окинаве, с помощью которого он надеялся захватить власть в протекторате.
– Ты веришь своему шпиону? То, что он рассказал, неслыханно. Я не нахожу этому объяснения!
– Я тоже, мой господин. Но во всем, что делает человек, есть своя цель. Если шпион остался жив, значит, человек, с которым он столкнулся, имеет свой интерес в нашей игре. Нужно только выждать. Он сам предъявит нам счет.
Начальник тюрьмы Сатэ Коихи Нидзикано низко поклонился, впуская гостя. Наступал предрассветный час, звезды на небе погасли, и оно постепенно светлело на востоке, освещая серые неприветливые стены. В каменный мешок, забранный сверху решеткой, солнце проникало только в полдень, сейчас же узник дрожал от холода на своей куче соломы.