Наблюдатель
Шрифт:
— Знаете, мне понадобилось очень много времени, чтобы смыть грим.
Я попросил официантку принести кофе, потому что мне нужно было немного взбодриться.
— Гвендолин, я не ваш личный психиатр.
Гвендолин улыбнулась и тут же покраснела.
— Я притворилась, будто не знаю, кто такой Фрэнк Олбани. Но это неправда, мне все известно.
Я заподозрил нечто подобное, когда во время нашей беседы она проговорилась и назвала его Фрэнком, хотя незадолго до того заявила, что не знакома с ним. Ладно, одно очко в ее пользу.
— Какая мерзость. —
— Расскажите мне об этом.
— Я ничего точно не знаю. Но подумала… Я подумала, что они вдвоем…
Я отхлебнул кофе из чашки и поставил ее на стол — горячий кофе обжег язык.
— У профессора Олбани и Кэсси был роман. Вы это пытаетесь мне сказать?
— Думаю, да. — Она посмотрела на меня. — Элли тоже так думала… — Она проследила за моей реакцией, а затем продолжила: — Я думала, что вы знаете это лучше, чем кто-либо другой.
— А почему вы решили, что мне это известно? — парировал я. — Элли убили, вы уехали, а профессор Олбани не собирается обнародовать эту информацию.
Гвендолин снова сжала чашку с кофе в ладонях, словно это глиняный сосуд, который она собиралась вылепить.
— Хорошо. — Я постарался успокоиться. Надо держать себя в руках. — Гвендолин, вы хотите сказать что-то еще?
Она нервно дотронулась до чашки:
— Элли рассказала, что Кэсси была беременна.
Я закрыл глаза. Мои подозрения подтвердились. Во мне тут же заговорил юрист. Я задумался, можно ли принять эту информацию во внимание, ведь не зря же есть принцип недопустимости показаний с чужих слов. Кэсси рассказала Элли, а Элли передала все Гвендолин.
— Когда это случилось?
Она пожала плечами, по-прежнему не отрывая взгляда от стола.
— Во время учебного года, точнее не могу сказать. Но было уже тепло. В мае или июне.
— Убийства произошли в середине июня, — напомнил я. — Возможно, это случилось примерно в то же время?
— Не знаю. — Она посмотрела на меня. — Я затрудняюсь назвать дату, когда уехала из страны.
— Постарайтесь восстановить примерный ход событий.
Я вспомнил, что рассказал мне Пит Сторино всего час назад. Гвендолин покинула Штаты в среду, 21 июня 1989 года. Всего за несколько дней до убийства Кэсси.
— Мистер Райли, — она положила руки на стол, — люди измеряют время днями, когда они работают. Или семестрами и триместрами, когда учатся. Со мной все обстояло иначе. Я не работала и не училась. У меня каждый день были каникулы, потому что…
— Гвендолин, вы хотите помочь или нет?
— Думаю, это произошло в июне, — сказала Гвендолин, и ее ответ удивил меня. — Я думала об этом с тех пор, как вы спросили меня вчера. Полагаю, я вернулась в Европу именно в июне.
Так, уже теплее. Я решил еще немного проверить ее:
— Вы помните, куда направились, когда покинули Штаты?
Она покачала головой.
— Наверное, на Ривьеру. У меня свой дом в Кап-Ферра.
Хорошо. Сторино говорил о том, что она родилась в Сен-Жан-Кап-Ферра.
Возможно,
— Значит, в мае или июне. Элли сообщила вам о беременности Кэсси?
Она кивнула.
— Однажды Кэсси рассказала ей об этом, она была очень расстроена.
— Вы знаете что-нибудь еще?
— Нет, больше ничего.
— Вы сами не говорили с Кэсси?
Она покачала головой и улыбнулась:
— Мы с Кэсси… Она не одобряла мой образ жизни. Элли была намного ближе мне по духу.
— Значит, вы заподозрили, что у Кэсси роман с профессором Олбани, а потом узнали, что она беременна. Но вы не можете подтвердить ни то ни другое.
Она посмотрела мне в глаза:
— Вы думаете, я лгу?
— Как я понимаю, вы не уверены, что именно Олбани был отцом ребенка?
Девушка на мгновение задумалась.
— Да, я не уверена в этом.
— Имена других кандидатов не приходят вам на ум?
Она отхлебнула кофе, поморщилась и медленно покачала головой.
— А что насчет Брэндона Митчема? — спросил я.
— О нет. Только не Брэндон.
— Тогда кто же, Гвендолин? Подскажите.
Она нарисовала пальцем на столе круг. Похоже, вспомнила чье-то имя.
— Был еще один человек, — начала она. — Хороший человек… я думаю. Он служил в наших домах. Понимаете, у Нат был свой дом, а у нас с матерью — свой, в другой части города. Кое-кто из прислуги умудрялся работать на два дома. — Она вздохнула. — Этот парень ухаживал за садом и совмещал это с другими обязанностями, в том числе выполнял работу водителя. Мне всегда казалось, что он неравнодушен к Кэсси. Видели бы вы, как он на нее смотрел. Я часто дразнила ее из-за этого. Он выглядел совершенно безобидным. Но временами… внушал мне страх.
Я старался, чтобы наш разговор проходил плавно и спокойно, мне хотелось получить от Гвендолин как можно больше информации. Но я ничего не предпринял, когда заметил оживление на ее лице. Это было нечто большее, чем волнение. Страх.
— Лео, — сказала она. — Его звали Лео.
Я вытащил из кармана пиджака ксерокопию той самой фотографии, где были изображены Гарланд Бентли, репортеры и человек со шрамом под глазом на заднем плане. Человек, который напал на Брэндона Митчема. Человек, который, возможно, убил Фреда Чианчио, Амалию Кальдерон и Эвелин Пенри.
— Боже, — прошептала Гвендолин, глядя на фотографию. — Это он.
Лео посмотрел через раздвижные стеклянные двери в квартире Шелли Троттер на парковку. Было около девяти часов утра, начало рабочего дня. Он услышал шаги внизу. Женщина, живущая на втором этаже, отодвинула стеклянную дверь и спустилась по черной лестнице вниз. Через минуту она уехала. На парковке осталась лишь машина Шелли Троттер.
Лео открыл замок на входной двери, но не распахнул ее. Он быстро заглянул в ванную, где лежала Шелли Троттер, затем вышел через входную дверь и спустился по лестнице. Отыскал на улице свою машину и отогнал ее на парковку за домом.