Наблюдатели
Шрифт:
Но все-таки. Освенцим – это чудовищный итог мира патриархата. А террористки-смертницы – это первые, ярко заявленные симптомы мира женщин и детей.
97
…и все это вместе взятое – прерогатива темного, обделенного информацией, преимущественно, женского сознания.
За что я не люблю женщин?
За то же, за что не люблю дураков.
98
Я изнываю, я хочу, я дрожу…
Я кусаю губы, встаю на мостик, как перевернутый жук-попрыгунчик…
Был в детстве такой жук, он прыгал, щелкая головой,
Я смеюсь:
– Жанчик, что ты там делаешь, за ширмой? Может, включаешь скрытую камеру? А потом на какой-нибудь канал продашь, бизнесмен? Ну, иди же ко мне!
– Да, блять! Гандон не могу найти, мать его…
Милый мой мальчик…
99
Почему я так ненавижу молодых – их бритые головы и квадратные рты? Я им завидую? Вовсе нет. Я не завидую, скажем, моим аспирантам, у которых вся жизнь впереди, как научная, так и просто – жизнь… Это целеустремленные мальчики, бедно одетые, живущие черт знает где и как, все свое время проводящие в «Кошке», все трое похожи друг на друга даже внешне, и, по крайней мере, из одного – выйдет настоящий зубр науки.
Я не завидую молодости как таковой – просто она наглядно, словно некий живой график, показывает общую деградацию человечества, вектор, противоположный прогрессу. Вопрос – развивается или деградирует человечество – закрыт для меня. Только постоянным нравственным падением можно объяснить извечный конфликт между отцами и детьми, между молодостью и старостью. Если бы в мире шел обратный процесс, то взаимоотношения между поколениями были совершенно другими…
100
Я убила этого жука за то, что он слишком много на себя брал. Жук не должен прыгать – он не кузнечик. Но я плакала потом, потому что мне всегда было жалко насекомых, которых убивали в Марьиной роще мальчишки. Их было более жалко, чем мальчишек самих, и я желала смерти этим мальчишкам. Впрочем, многие из них умерли молодыми: кого в девяностые убили, кто от водки сгорел.
Был такой Витя Пименов. Он ловил божьих коровок, а потом созывал девчонок – смотреть. У него была малиновая пилотка с кисточкой, и он говорил, что он – палач. Она клал божьих коровок на красный кирпич, десяток или больше, и растирал их сверху другим кирпичом. А мы плакали, терли кулачками глаза. Думаю, как садист этот Витя Пименов не убийством наслаждался, а слезами. Он стал каким-то средней руки бизнесменом, был зверски истерзан и убит за долги. Не знаю, плакала ли его жена, и кто ее слезами насладился.
101
Задним числом запоздало начинаю понимать, что сталинские соколы и орлы, уничтожая врагов народа, были по-своему правы: надо только ясно и обоснованно сформулировать, кого можно считать врагом народа и почему, понять, что такое народ вообще, и какой имеется в виду народ.
Народ ненавидит интеллигенцию, поскольку она мешает ему жить, навязывает мораль и право, тычет его носом в собственное дерьмо.
Так называемый интеллигент действительно является врагом народа, потому что он, по определению, промышляет истину, а истина, безусловно, является врагом человечества.
За истину никто тебе не скажет спасибо. За истину тебя только убьют.
102
Астрологи просто не знают устройства Вселенной, для них звезды по-прежнему, как и пять тысяч лет назад – не более чем прорехи в черном бархатном куполе н…
103
…танная лучшими умами человечества, а вот апологету какого-нибудь изотерического учения гораздо труднее: ему приходится выкручиваться самому. Поэтому для него лучший способ выиграть диспут – это закончить диспут. И христианину не страшно вести теологический спор, поскольку за ним стоит многовековая база казуистики, нарабо…
104
Одни люди зарабатывают деньги, другие их получают: те же самые деньги, и так будет всегда. Взять, к примеру, Винсента Ван Гога – сумма, которую он заработал в течение своей жизни, написав некое количество картин, с трудом поддается исчислению, зато хорошо известна сумма, которую он получил от продажи одной-единственной работы – четыреста франков. Однако вот уже более ста лет картины несчастного приносят кому-то доход, служат средством накопления, производят в мире все новые и новые деньги, и с каждым годом множится, словно клубок червей, эта довольная толпа паразитов. Так будет и с моими курями. Открытие, к которому я уже вплотную подошел, конечно, обеспечит мне безбедную старость, но сколько немыслимых денег принесет оно после моей смерти, сколько опарышей вырастет на нем, словно на куче дерьма?
105
Профессор ошибается. Если ему относительно легко удалось синтезировать Глазурин-Б, это еще не значит, что он сможет вообще когда-либо даже определить состав Глазурина-А.
Да и сам Глазурин-Б – довольно сомнительное вещество. На самом деле, вовсе и не существует никакого феномена обратного роста курей. Являясь по природе сильнодействующим наркотиком, Глазурин-Б вызывает у курей устойчивую галлюцинацию о том, что они якобы растут обратно, превращаясь в цыплят. Только и всего.
И Полянский Жан лишь для отвода глаз заключает с профессором сделки по поводу торговли цыплятами или взрослыми курями. И как, будто бы заодно, забирает на реализацию остатки Глазурина-Б. На самом деле, настоящая цель Полянского Жана и есть Глазурин-Б, наркотик, который и является, в конечным итоге, главным его бизнесом. И все это кончится, конечно, не Нобелевской премией, а элементарной тюрьмой.
106
Он довозит меня до угла, и я иду вдоль парка домой. Мы всегда выбираем разные места для моей высадки, чтобы не примелькаться какому-нибудь досужему наблюдателю: пенсионер с собакой или гувернантка, гуляющие в одном и том же месте, могут рано или поздно заметить, как женщина выходит из машины и идет. Почему он высадил ее не прямо у подъезда, а где-то вдали от зданий, чуть ли не посреди поля? Каждому станет ясно, что здесь прощаются тайные любовники. Каждый может выследить меня, найти моего мужа, начать шантаж… Мне бы никогда не пришло такое в голову о, мой мудрый Жан!
И я иду…
После встреч с тобой даже краски мира становятся ярче. Этот снег, пушистый и белый, отливает розовым и голубым. Все предметы – и собственная ладонь в варежке, и крыши далеких домов – настолько реальны и выпуклы, что будто бы находятся на одном расстоянии от меня, руку протянешь и тронешь…
Твоя огненная капля тает внутри меня – глубоко! – растекаясь с кровью по венам. Я ненасытна, я все еще возбуждена, хотя не каждой женщине дано испытать такое наслаждение, которое я, еще полчаса назад… И странные мысли: я вижу прохожего подростка, лихого, с непокрытой головой и чубом «Титаник», и мне хочется немедленно отдаться ему…