Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения
Шрифт:
Вот в водочном налоге — главная беда. В советские времена, когда никуда не годная промышленность выпускала никуда не годные товары, доходы государства от продажи алкоголя составляли около 30% всех доходов. Получался замкнутый круг: если не торговать водкой, нечем будет платить зарплату населению, а если торговать — скоро некому будет эту зарплату получать.
Справка: мужчины в России живут в среднем 58 лет, меньше только в самых бедных африканских странах. Ежегодно у нас по неестественным причинам (то есть не по болезни) умирает 200 тысяч мужчин. Главная причина — водка. По мнению специалистов, сокращение продолжительности
Русские женщины пьют меньше мужчин, но довольно быстро дистанция здесь сокращается. Вам не встречалась молодая женщина, одной рукой ведущая коляску с малышом, а другой ухватившая банку с пивом? Пьют даже беременные, а это ведь означает, что младенец в утробе матери тоже пьёт, ведь кровеносная система у них одна. Мать выпила рюмочку, и младенец выпил рюмочку. Вот вам и готовый кандидат в спецшколу для умственно отсталых детей.
Сейчас потребление водки чуть-чуть понизилось за счёт увеличения потребления пива. Люди наивно полагают, что пиво — это не так плохо, как водка. Разница здесь — как между хреном и редькой, только пиво коварнее: оно действует медленнее и поэтому не так заметно. А результат точно такой же.
Вы обратили внимание, как изощряются наши алкаши, придумывая прозвища питейным заведениям, разным сортам водки и всякого дешёвого пойла? Этому есть объяснение. Пьяница внутренним чутьём понимает, что добром его порок не кончится, он боится смерти под забором, но сознаться в этом не хочет даже самому себе. И хорохорится, юмором желая показать, что ничего не боится. Это такое «посвистывание в кромешной мгле», вроде песен, которые, бывает, поют, проходя ночью через кладбище, не так страшно.
У советской власти много грехов, но, думается, спаивание нации — один из главных. Есть даже подозрение, что дело тут не только в экономической составляющей: партийные боссы понимали, что пьяным народом легче управлять, а что с ним будет потом, думать не хотелось.
Так и сегодня живём.
КАК ПОТОПАЕШЬ, ТАК И ПОЛОПАЕШЬ
Выше уже неоднократно отмечалось, что для русских процесс труда важнее, чем его результат. Посмотрим теперь, как это обстоятельство отражается непосредственно на работе. Вопрос вопросов для рядового россиянина: добьёмся ли мы хоть когда-нибудь такого же благосостояния, как на Западе?
До тех пор пока экономика у нас была замкнутой, товаров не хватало, и население покупало то, что мы же и производили, да ещё при этом радовалось, что удалось «достать» шапку или колбасу, всё оставалось как-то привычно плохо. И с зарплатой тоже всё было понятно: как говорил Жванецкий, если вы выпускали хорошие велосипеды, вам платили 120 рублей; если вы выпускали плохие велосипеды, вам тоже платили 120 рублей; если вы вообще не выпускали велосипеды, вам
Недовольство возникало, только когда человек попадал за границу. Люди плакали самыми настоящими слезами, когда видели заваленные товарами прилавки в западных странах: ну почему у нас нельзя так, как у них? Чем мы хуже?
Но вот настали совсем другие времена. Товаров стало много, и основания для слёз изменились: теперь надо было искать деньги для того, чтобы всё это купить.
Но вот что выяснилось: товары на прилавках были все иностранные, а наши, если и наличествовали, оказыва лись хуже. Конкуренции мы явно не выдерживали.
Что, в общем-то, и понятно: зачем делать хорошие вещи, если можно тяп-ляп, и всё равно купят, куда они денутся?
Вот свежая статистика о том, как у нас идут дела в производстве. В 2008 году каждый занятый в российской экономике вносил в ВВП страны вклад в размере 16,1 тысячи долларов. В Южно-Африканской Республике соответствующая цифра — 38,1, во Франции — 59,4, в США — 74,6. А в крошечном Люксембурге — аж 110 тысяч.
Можно, конечно, всё валить на низкую производительность труда, на устаревшую технику, в результате чего наша продукция и хуже, и дороже западной. Всё так. Но вот ещё цифры.
На «АвтоВАЗе» в 2009 году работников было 106 тысяч, а на BMW — 107 тысяч. Примерно то же самое. Но «АвтоВАЗ» выпустил 734 тысячи автомашин на 8,1 миллиарда долларов, a BMW — 1,54 миллиона машин на 79,9 миллиарда. Иными словами, производительность труда на «АвтоВАЗе» была ниже вдвое, а заработал он меньше в 13 раз.
Но стоит помнить ещё и о том, что зарплата в России пока даже не приближается к той, которую получает западный сотрудник. За такую зарплату ожидать, что русские будут работать так, как хотя бы в ЮАР, наивно: «Как нам платят, так мы и работаем». Времена, когда можно было уговорить нас трудиться на голом энтузиазме, давно прошли. Это БАМ можно было строить с помощью комсомольцев, которые жили в землянках и терпели холод, голод и бездушное руководство.
«Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа, а без денег жизнь плохая, не годится никуда!» Эту старую песенку могли бы петь люди любой национальности. И всё-таки отношение к деньгам у нас и у многих других народов различно.
В диссертации Т.А. Ершовой приведён любопытный опрос о том, какие ассоциации вызывают у вас слово «деньги». Он показал, что у немцев это «важно», «работа», «свобода», «защита», «профессия», «заработать». У русских — «много», «бумага», «необходимость», «средство», «богатство», «власть», «бабки», «баксы», «благополучие», «иметь».
Как вам это нравится? Немцы, получается, относятся к деньгам куда уважительнее, чем мы. Они увязывают их с работой, считают, что они дают им свободу, что с их помощью можно защититься от неприятностей, получить профессию, то есть опять же зарабатывать деньги. А у нас слово «заработать» даже не упомянуто, однако есть жаргонные наименования денег и указание на то, что они дают богатство и власть.
Зато у нас есть много пословиц, которые предлагают относиться к отсутствию денег легко: «Не в деньгах счастье», «Всех денег не заработаешь», «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», не следует гоняться за «длинным рублём». Но то, что есть, следует экономить: «Копейка рубль бережёт».