Наблюдения, или Любые приказы госпожи
Шрифт:
— Слушаюсь, мэм, — сказала я и почтительно присела, сама не знаю зачем, никогда такой привычки не имела, просто так вышло, служанкам ведь положено приседать.
Потом я взяла со стола кувшин и поставила молоко греться. Тогда я еще не знала всего, что мне предстояло узнать в последующие недели, и меня удивило, что хозяйка не дает никаких указаний, хотя и наблюдает за мной со всем вниманием. Не произнося ни слова, она следила за каждым моим движением, и в свете лампы глаза у нее сверкали как у кошки. Пока молоко грелось, заниматься
Немного погодя хозяйка вздохнула и спросила:
— Что такое ты сейчас сделала? Минуту назад.
— Вы о чем, мис… мэм?
Она указала на место у двери, где я недавно стояла.
— Ты что-то сделала, когда стояла там.
— Да мэм, реверанс, — говорю, а сама думаю: «Ох черт, верно приседать-то не стоило, да что ж у меня все невпопад получается».
— А зачем ты сделала реверанс?
— Не знаю, мэм. Само как-то вышло.
— Понятно, — сказала она и часто поморгала. Сперва я грешным делом подумала, что миссус сейчас расплачется, но потом сообразила, что она наоборот чуть не лопается от радости. — Продолжай, пожалуйста, — наконец промолвила она и махнула рукой в сторону банки с какао.
Я взяла с полки чашку и размешала в ней порошок какао с чуточкой холодного молока, а после долила доверху горячего молока и хорошенько взболтала все ложкой. Затем я поставила чашку на стол перед хозяйкой, вместе с сахарницей. Внезапно она подалась вперед и сжала мои руки в ладонях, причем расплылась от уха до уха, просто удивительно как у ней лицо не треснуло.
— Спасибо, Бесси, — говорит. — Ты замечательная девушка. Я тобой довольна. Очень довольна.
— Всегда пожалуйста, — говорю.
Пальцы у нее были холодные, я хотела отнять руки, но она не отпускала и все смотрела с обожанием то на меня то на чашку.
— Выглядит восхитительно. Совершенно восхитительно. Лучше не бывает, и ты все так быстро и так ловко приготовила. Я горжусь тобой, Бесси. Какое же ты чудо! Спасибо тебе, спасибо, спасибо огромное.
Бог ты мой, это ж всего-навсего чашка какао.
— Не стоит благодарности, мэм. — Я не знала, куда деваться. — Изволите еще чего-нибудь?
— Да, — говорит она, вдруг посерьезнев. — Еще одно.
«Что еще? — подумала я. — Она ж совсем больная на голову». Наконец хозяйка отпустила мои руки, к огромному моему облегчению, и поднялась со стула.
— Сядь на мое место, милая, — велела она, и я послушно села. А она пододвинула чашку поближе ко мне.
— Ты так славно со всем управилась. Я хочу, чтобы ты это выпила.
Я посмотрела на чашку. Потом посмотрела на хозяйку.
— Я, мэм?
— Да, — кивнула она и спросила с легким беспокойством: — Ты любишь какао?
— Ну, — говорю, — я не особо обожаю молоко, но против какао ничего не имею.
— Прекрасно. Выпей, будь умницей, а потом отправляйся на боковую, тебе нужно хорошенько выспаться к утру.
Она порывисто протянула руку к моему лицу и я отшатнулась, но она только улыбнулась и легонько провела по моей щеке обратной стороной ладони. Потом погасила лампу, взяла одну из свечей и вышла прочь, не промолвив более ни слова. Спать мне совершенно не хотелось. Если мне не изменяет память, спать я пошла еще не скоро. Я долго сидела там одна, наблюдая как струйки пара поднимаются над чашкой какао и уплывают к свечному пламени.
2
Новая одежда и новые люди
По пробуждении я несколько секунд тупо смотрела в окно, потом с придушенным визгом выскочила из кровати. Солнце стояло высоко в небе, и даже я ни на миг не усомнилась, что пять часов давно минуло. Не умываясь, ничего, я лихорадочно натянула платье и бросилась вниз, на ходу закалывая волосы. Напольные часы в холле показывали начало десятого. Я проспала на целых четыре часа, мама родная, это наверняка рекорд какой-нибудь. Я убить себя была готова. Сидючи ночью над чашкой какао, я уже почти решила пойти дальше своей дорогой и попытать счастья в другом месте, потому как не лежало у меня сердце к хозяйственной работе. Но теперь, когда меня могли уволить в первый же день, я вдруг передумала, а такое со мной редко бывает.
Миссус находилась в кухне, наливала молоко коту в блюдце. Она была в простом сером платье и фартуке. Когда я вбежала, она подняла на меня глаза.
— А, Бесси. Надо понимать, ты хорошо спала.
Я подумала, она издевается, но у меня уже были наготове извинения и оправдания.
— Миссус, простите меня, я…
Она подняла руку, останавливая меня.
— Да-да, — говорит. — Ты очень поздно легла. Это целиком моя вина.
Я не понимала, насмехается она надо мной или как.
— Извините, мэм, я б не проспала, если бы…
— Успокойся, деточка, — перебила она. — Я решила дать тебе поспать сегодня.
— О…
— Все-таки ты с дороги, наверняка страшно устала, вдобавок расстроена из-за своего прежнего хозяина — ну, что он умер и все такое.
Я просто кивнула, сбитая с толку.
— Сегодня, Бесси, — продолжила она, — ты выполнишь кое-какую работу, но не требующую особых усилий. По-настоящему работать начнем завтра, когда ты хорошенько отдохнешь. То есть, — тут она пытливо на меня взглянула, — если ты действительно намерена здесь остаться.
Она улыбалась ласково, как добрая матушка из какого-нибудь романа. Ее глаза сияли, но в них угадывалось беспокойство. Я колебалась лишь секунду.
— Да мэм, конечно, я останусь.
— Хорошо, — сказала она с видимым облегчением. — Через минутку ты сможешь позавтракать. Но сначала займемся делом. Ты сейчас в корсете?
Я растерянно моргнула.
— Нет, мэм. У меня не было времени надеть его.
— Прекрасно. Значит тебе не придется его снимать.