Наблюдения над исторической жизнью народов
Шрифт:
Мы знаем, что в последующие времена усиление монархической власти является после сильных движений, которые истомляют народ и заставляют его искать успокоения в диктатуре. "Где нет царя,- говорится в одной древней поэме1,- там нет ни у кого собственности; люди пожирают друг друга, как рыбы; не строятся дома, не воздвигаются храмы, не приносятся жертвы; никто не пляшет на празднествах, никто не слушает певца, земледелец и пастух не могут:
спать при открытых дверях; купцам нет безопасной дороги". Образца власти нет никакого другого, кроме власти естественной - отца над детьми и потом власти господина над рабами.
Обратимся к сознанию древних о господствовавших
"Каждый дом,- говорит Аристотель,- управляется старшим, поэтому и народы управляются царями, ибо составились из управляемых (то есть из домов, семейств); монархия есть домашняя форма правления, ибо дом управляется монархически".
Мы не можем не принять объяснения Аристотеля, хотя не можем ограничиться им, тем более что знаменитый философ, противополагая народ, составившийся из семейств или домов и потому управляемый монархически, городу, состоящему из людей свободных и равных и управляемому политически, не объясняет, откуда произошла эта противоположность. Здесь мы должны обратить внимание на то, что в народе многочисленном, на большом пространстве живущем и преданном земледелию, мирному труду, не может возникнуть начало, способное ограничивать царскую власть. Собрание всего многочисленного народа, на обширных пространствах живущего, для совещания о делах невозможно; посылка избранных представителей - дело тяжелое и невозможное в первые времена без другого представительства, образуемого какой-нибудь выдающеюся частью народонаселения, имеющего особенное положение, особые права.
Происхождение такой части народонаселения условливается сильным и продолжительным воинственным движением, и то, как увидим, в дружинной форме совершающимся; в народе же невоинственном, преданном мирным земледельческим и промышленным занятиям, этого быть не может. Народонаселение города, где живет владыка народа, может оказывать на него влияние, ограничивать его власть своими собраниями, вечами. Но для этого нужно особенно сильное развитие торговое в известном месте, особенная подвижность народонаселения вследствие торговой деятельности, развивавшей силы человека наравне с воинскою деятельностью, особенно в первобытные времена, когда купец по отсутствию безопасности путей должен был превращаться в воина.
Если такого условия нет, если мы имеем дело с народом многочисленным, занимающим обширное пространство в стране уединенной и своими произведениями удовлетворяющей народ, который потому предан мирным занятиям; если при умножении своего числа, ведущем к уничтожению родовой особности, народ хочет обеспечить свои занятия установлением единой и крепкой власти, способной защитить от врагов внешних и прекратить усобицы внутренние, то в таком народе мы имеем право ожидать сильной, неограниченной верховной власти.
Пройдут века, и укоренится привычка, известные отношения войдут в народное умоначертание, получат освящение свыше и лягут таким образом препятствием к образованию условий, могущих повести к перемене.
Такие отношения мы видим у китайцев, которых природа оградила от внешних влияний и дала нам любопытное и поучительное зрелище, как улей под стеклом для наблюдений естествоиспытателя. Мы можем здесь понять, до чего может достигнуть уединенный народ земледельцев, работников, поставленный в выгодные условия для работы, народ трудолюбивый, понятливый, расчетливый, благоразумный, но с крайне узким горизонтом, народ, весь преданный "злобе дня", заботам о хлебе насущном, ничем не развлекаемый в этих заботах и не терпящий быть развлекаемым. Все отношения, разумеется, должны иметь связь с этим главным стремлением.
Китайцы признают над собою неограниченную власть своего богдыхана, потому что эта власть обеспечивает им их работу; отношение основывается на расчете, никакой другой религиозной, нравственной, исторической связи нет. Хотя богдыхан и называется Сыном Неба, но это только титул; хотя ему и воздаются божеские почести, но это церемонии, необходимые для обозначения ранга.
Богдыхан должен быть хороший правитель, добродетельный человек, иначе он не обеспечивает для народа спокойствия и порядка; как же быть в противном случае? Другого средства нет, кроме восстания против дурного лица, против испортившейся династии, и китайская история не бедна такими движениями, нисколько, впрочем, не уничтожающими ее однообразия. Как скоро перемена лица произошла и оказалась удовлетворительною, все пошло по-прежнему, "улей"
зашумел в обычной работе.
Чтобы работа была обеспечена, нужен самый строгий порядок; нужно, чтобы все было определено с необыкновенною точностью: чтобы никто не позволял себе ни в чем ни малейшего произвола, ни малейшей перемены; чтобы все происходило одинаково, как раз заведено: китайское законодательство отличается точностью, обстоятельностью определений всего, относящегося к поведению человека, к его нравственным действиям и отношениям, к формам общественных приличий, к покрою одежды и стрижке волос. Закон соблюдается строго, произвола нет.
Демократическое начало господствует; все китайцы равны друг перед другом; наследственных сословий нет; подняться на высшие места, места надзирателей за рабочими, блюстителей установленного порядка на этой громадной фабрике, называемой Китаем, можно только посредством испытанного знания, приобретаемого тяжелым трудом. Цель управления сознана ясно: "Хорошее управление должно доставить народу необходимые для жизни вещи: воду, огонь, металлы, дерево и хлеб; потом должно сделать его добродетельным и научить полезному употреблению всех этих вещей, должно остеречь его от всего того, что может повредить его здоровью и жизни".
И больше ничего не нужно для китайца. Громадная фабрика, наполненная трудолюбивыми работниками, идет века по раз заведенному порядку под строгим надзором знающих дело людей. Все, что может нарушить этот порядок, необходимый для спокойной и потому богатой результатами работы, отстранено:
рабочий не развлечен ничем; мысль его с малолетства приучена вращаться в тесном кругу одних и тех же предметов и направляться к одной цели исканию удовлетворения материальным потребностям; всякий выход отдельного лица из очерченного круга, всякое проявление личности, личной самостоятельности, новой мысли и взгляда не позволяется, невозможно. Полицейский порядок развит был в Китае тысячи лет назад; тысячи лет назад ни один китаец не мог выйти без паспорта за городские ворота.
Правительственная система, которая недавно проповедовалась в Европе некоторыми государственными людьми и которая нравилась многим, измученным революционною качкой,- система ограничения народа заботами о насущном хлебе с исключением всех других потребностей, с удалением от него всего, что могло бы развлечь его внимание, возбудить мысль, нарушить спокойствие и порядок обычных занятий,- эта система, неприменимая в Европе, осуществлена с незапамятных пор в Китае, не выдумана здесь каким-нибудь богдыханом или мандарином, но вытекла из условий жизни народа, принята и усвоена им; народ воспитался, образовался по ней, она вошла в его существо, и может ли он когда-нибудь жить без нее - неизвестно.