Начальник для чародейки
Шрифт:
— С последним я бы поспорила. Как же твоя усадьба в пригороде?
Призрак фыркнул.
— Та еще дыра. Под Ксианом у меня остались полуразрушенный дом и немного земель. Совет лишил меня всего, до чего дотянулись руки. А зачем покойнику имущество?
— Верно, — про себя подумала, как скоро совет попытается наложить лапы на мои пожитки. Вряд ли у них это получится. Так как меня исключили из Ордена, они больше не имеют права проводить конфискацию в свою пользу. В случае чего недвижимость достанется тайной службе. Ха-ха. — Я вообще удивляюсь, как маги допустили создание этого… парового двигателя. Кстати, его изобретатель еще жив?
— Да, и готовится сорвать куш на своем детище. Правитель, с одобрения Парламента, выделил средства из казны на продолжение деятельности. Времена меняются. В совете Ордена не все идиоты.
Я пропустила мимо ушей его завуалированный намек.
— И кто из них осмелился вступиться за ученого? Свард раньше казался мне слишком мягкосердечным. Может быть, он?
— Не-а. Свард и Даэр больше сосредоточены на проблемах адептов. Думаю, это Абеллайо.
При упоминании нового орденского привратника я подавилась, и чай пошел носом. Джерласс совершенно отвратительно хрюкнул.
— Абеллайо не состоит в совете Ордена!
— Ага. Но он Верховный маг Пятой Башни, которая как раз специализируется на пространственных перемещениях. И я когда-то спас ему жизнь.
— Не вижу связи между этими двумя событиями. К тому же он уже не служит в Пятой Башне. Сегодня он работал в здании Ордена в качестве привратника.
— Не догадываешься почему?
— Это наказание? Не понимаю.
— Абеллайо продвинул в совет проект разгрузки телепортационных направлений и убедил всех, что альтернативный вид транспорта спасет ситуацию. Это был его долг крови мне. А совет уже позволил утвердить проект в Парламенте. Наверное, позже помощники Абархама самостоятельно перепроверили нагрузку и обнаружили, что она не достигла таких критических показателей. Конечно, если бы Абеллайо заподозрили в измене, его бы убрали. Скорее всего, подумали, что он просто просчитался.
— Ты даже за решеткой умудряешься навести шороху. — У меня были смешанные чувства по этому поводу.
— Схему парового двигателя изобрели два года назад. Все это время я ждал подходящего момента, чтобы осуществить задуманное.
— И все это время ты молчал, — с укоризной произнесла я. Умом, конечно, понимала, что такая скрытность Джера разумна и вполне оправданна. Но в душу закралась обида за очередной обман. Я не могла отделаться от этого ненужного чувства, как ни старалась. Это так нелепо, так по-детски. Мои следующие слова прозвучали с плохо скрываемым раздражением: — О чем еще ты забыл рассказать мне?
Призрак протяжно вздохнул.
— Рэйвен, мне о многом приходилось молчать. Это не всегда было легко, ведь мы дружим с детства. Зато теперь ты представить не можешь, как я рад, что наконец могу рассказать тебе все.
— Перевожу. Было тяжело врать мне, потому что я знаю тебя как облупленного. И сейчас ты радуешься моему выгоранию. — Раздражение балансировало на грани и грозилось вот-вот превратиться в злость. Мне хотелось задеть его, а получалось наоборот. Джер склонил голову набок и посмотрел на меня сочувствующе. Терпеть не могу, когда меня жалеют!
— Тебе надо отдохнуть. Где ты оставила инструменты? — только и сказал он. Ни оправданий, ни извинений. Хотя и то, и другое я тоже плохо перевариваю. По правде говоря, Призрак выбрал наиболее подходящую тактику из всех — сменил тему.
— Кажется, я забыла их на улице, возле входа…
— Пойду принесу.
Почти ночь на дворе. Жители Цапель вряд ли будут рады нежным постукиваниям молотка по кирпичу.
— Ты собираешься ломать стену прямо сейчас?
— Только между нами, Рэйвен, только между нами. — То, с каким выражением он это произнес, должно было вызвать у меня дрожь в коленках. Но я лишь вздохнула с облегчением, когда дверь за ним закрылась. Сегодня нужно запереть спальню на ключ.
Я проснулась глубокой ночью от оглушительного грохота. Спросонок показалось, что небо упало на землю. Ну или, как минимум, особняк вице-председателя Парламента провалился в подземную реку. Так ему и надо: он имел пагубную привычку сплетничать обо мне в высоких кругах. И хотя благодаря ему я приобрела некую известность среди чиновников, год назад серьезно подумывала обрушить его шикарное жилище. А тут такая удача!
Моим чаяниям не суждено было сбыться. Очень скоро я определила источник шума и, зверея на ходу, поспешила в соседнюю комнату.
— Джерласс! Прекрати немедленно! Какого рожна ты делаешь?!
— Ломаю стену между нами. Ты заперла дверь, — обиженно произнес Призрак, но деструктивные действия прекратил. Подойдя ближе, чтобы отобрать у него кувалду, учуяла запах спиртного.
— Ты добрался до моего скотча, — уже спокойнее констатировала я. Призрак периодически заглядывал в стакан, но в основном с веселой компанией и никогда в одиночку.
— Ага.
Стервец не выглядел виноватым. Мы были практически одного роста, но сейчас он облокотился на тумбочку и смотрел на меня снизу вверх. Задиристо, ожидая продолжения. Во мне возникло типично бабское желание оттягать его за волосы, которые за время заключения отросли до плеч.
— Ты повредил стену. Мой особняк проектировал сам Алан Уэснеч! — Мне было жаль свой дом. Для гостевой спальни я выбрала шелковые обои нежно-кремового цвета в тон мебели. Очевидно, Джер мои интерьерные вкусы не оценил.
— А ты заперла дверь, — повторил он. Все равно что разговаривать с попугаем.
— А ты напился!
— Я не радуюсь твоему выгоранию…
— А я не радуюсь испорченной стене! Теперь придется заказывать такие же обои, — все еще сокрушалась я, не замечая, как он сделал шаг в мою сторону. Не нужно было пытаться разозлить его вечером.
— Да оставь в покое эту чертову стену!
— Вот сам и оставь. И ложись уже спать. Утром мне нужно быть в управлении. — Напоминание о раннем подъеме охладило мой праведный гнев. На сон оставалось меньше трех часов.
Я хотела эффектно хлопнуть дверью и оставить Джера поразмыслить над своим поступком, но не тут-то было. Он потянул меня за руку и попытался прижать к этой самой многострадальной стене, но из-за плохой координации споткнулся об отставленную кувалду и упал на спину. Я повалилась сверху, шипя от боли в содранных ладонях.