Начальник милиции 2
Шрифт:
Но все же эта должность, по крайне мере, сейчас, в семидесятые, не офицерская. Тям у Серого есть, это видно и сейчас, и по прошлой-будущей жизни. Его уровень вообще-то и повыше будет, чем простой кинолог. Выучиться ему надо…
Сам того не замечая, вдруг мысленно я и себе планку задал. До этого момента как-то особо не задумывался — пересижу собачником оставшихся два года и свинчу на вольные хлеба. А теперь? А что, если и эти два года использовать с пользой? Можно как-то по службе продвинуться… Чего время терять?
Я напряг мозги и попытался ковырнуть память Сашка, уж он-то должен разбираться в ментовских передвижках по вертикали,
В милиции все зависит от должности. Если ты следователь или инспектор розыска, то выше старшего инспектора тебе не подняться. Можно вообще всю жизнь просидеть на должности старшего инспектора. Чтобы пробиться наверх — это нужно стать начальником подразделения. Например, того же следствия или уголовного розыска. Но у нас в Зарыбинске горотдел небольшой, и начальников подразделений совсем нет. Есть только Кулебякин — начальник всего-всего разношерстного отдела. Получается, что если мне приспичит двигаться дальше, то это уже в область нужно. Ну нет, не согласен… Оставить Мухтара? Но, как ни крути, в Зарыбинске мне роста нет, разве что, если только Кулебякин на пенсию уйдет. Опять же, там много претендентов на его кресло — Антошенька, например. Кто поставит начальником простого кинолога? От таких мыслей я пришел к выводу, что карьеру мента в этой жизни мне делать пока совсем не хочется, да и возможности нет. Но червячок засел. Семечко проросло. Комарик укусил…
Все эти мысли пронеслись буквально за несколько секунд, и я продолжил разговор:
— Сестра-то что, больше про Мухтара не спрашивала?
— Не-а, говорю, же — разругались вдрызг. Ни про что и не спрашивала.
— Надо, значит, чтобы она знала, что тебе не все равно, что некоторые важные в жизни вещи ты ценишь, — задумчиво пробормотал я. — Ты же сам бы хотел, чтобы она в тебе разглядела, — я поводил рукой, как будто в живот к нему залез, — вот это вот. Нужно дать ей понять это…
Андрей только фыркнул.
— Как? Ты опять придешь и замолвишь за меня словечко? — Серый вопросительно чесал нос. — Вот только сеструха почему-то начинает дергаться, когда тебя видит. Будто суеверная и черного кота увидала. Ты же ей ничего плохого не делал, Сан Саныч.
— Нет, конечно, женщинам я делаю только хорошее, — я постарался ухмыльнуться, как самый обычный человек, который ничего такого ни про кого не знает.
— Вот и я не пойму, чего она так?
— Переубедим ее… Я про тебя, имею в виду… — я задумался и принялся искать взглядом непонятно что. — Но тут надо что-то поавторитетнее моих слов… О!.. Придумал! Мы тебе благодарность от начальника ГОВД выпишем. Или грамоту. Похвальный лист? Диплом? Как там это называется? Грамота, скорее всего…
— Грамоту? — сверкнул глазенками парень. — Ух ты! У меня пока нет ни одной грамоты. Класс! Ну, то есть, ей понравится. У нее лично много грамот.
Он поскреб макушку, чуть поразмышлял и, немного сникнув, спросил:
— А за что грамоту? За просто так? Это же не по-настоящему… Неинтересно.
— Как это не по-настоящему? — стал загибать я пальцы на руке. — Ты осуществляешь кормление служебно-розыскной собаки — раз, помогаешь с ведением документации — два! Чего смотришь? Да, да, помогаешь с бумажками! Табличку с рационом ты же составлял? Во-от… В отсутствие инспектора-кинолога выполняешь его обязанности на базе, так сказать, как сегодня, например, это — три. Ну и помогаешь в дрессировке и натаскивании Мухтара, вернее, будешь помогать, как договорились — след мы так еще и не проложили, но авансом зачтем — и это четыре. При таком раскладе ты не только грамоту заслужил. Тебе медаль положена.
Тут я, конечно, немного загнул. Это на меня частые беседы с начальством так плохо влияют. Но это сработало.
— Ого… — восторженно пробормотал Серый. — Лучше грамоту, я ее на стену повешу. Вот сеструха гордиться мной будет. А долго ждать эту грамоту?
— Недолго, сиди здесь. Я скоро, все разузнаю и вернусь… Читай пока книжку по дрессировке.
Я направился в кадры. Поднялся на второй этаж, дверь кабинета открыта. Мария Антиповна, изящно выгнув цаплей спинку, стучала по клавишам пишущей машинки. Как настоящий кадровик, она не поворачивала головы, когда кто-то входил. Просящему положено было первому прокашляться, поздороваться, пошмыгать носом, дабы привлечь к себе внимание инспектора. Но меня она сразу узнала по походке, хоть я и был без галифе, и шляпу на панаму не носил.
Не переставая стучать по клавишам (это высший пилотаж навыков машинистки), она повернула голову и проговорила:
— Здравствуйте, Александр Александрович.
— Привет, Маша, а что так официально? Вот подойду и ущипну за…
Хотел сказать — за попу, но осекся. Я вдруг понял, почему Мария Антиповна не вскочила ко мне с объятиями — в кабинете мы были не одни. За столом для бумаг и пришлых сотрудников-посетителей копошился эксперт-криминалист.
— Ущипну за… — пришлось продолжать начатую фразу… За вон тот росток. Вернее, отщипну.
Я ткнул в стоящий на окне в глиняном горшке глянцевитый вялый фикус-пикус неизвестной породы.
— Уж больно цветок красивый, — качал я головой, будто любуясь на отвратительное порождение флоры, — Все хочу росточек попросить, а то у меня в кабинете без декора грустновато интерьер смотрится. Это же… спатифиллум?
— Бегония, — ответила Мария, а Валентин удивленно приподнял бровь, оторвавшись от бумажек и глянув на полудохлое комнатное растение с нездоровой рыжиной на листьях.
Его бы пристрелить (не эксперта, а цветок), чтобы не мучился, а не росток отщипывать.
— М-да? А я думал, спатифиллум. Тогда потом отщипну… Как-нибудь в другой раз.
Честно говоря, для меня каждый незнакомый цветок — это спатифиллум. Слово красивое, и из названий цветов только его знаю (само растение в глаза не видел, наверное), и как-то запомнилось раз и прилипло. Нет, я, конечно, знал самые распространенные в СССР комнатные цветы, их обожали выращивать советские хозяйки. Это герань, хлорофитум и прочие кактусы. А все остальное для меня — спатифиллум.
— Что вы хотели, Александр? — кадровичка старалась не улыбаться, даже лоб морщила, но глаза ее светились, уголки губ все одно предательски прогнулись чуть вверх.
Что хотели… Не «что», а «кого»… Сказал бы я ей, да Валек рядом. Копошится в бумажках, что личинка в навозе. Интересно, скоро он уйдет? Судя по сосредоточенному взгляду и тщательности, с которой он трет сейчас краем вязаной жилетки стекла очков — совсем не скоро. Ну да ладно… В следующий раз, значит….
— Грамоту хочу, — сказал я правду.
— М-м… Ну это на день милиции или на юбилей Главка. Или можете внеочередным образом отличиться. Поймать маньяка. Сексуального…
— А маньячки бывают? Сексуальные? — серьезно произнес я.