Начало Игры
Шрифт:
Олкрин оседлал своего конька. Из всех искусств, которым обучали в Братстве, ему были наиболее близки медицина и алхимия. У него было тончайшее чутьё на состав любого препарата, а его умение их изготавливать было уже не ученическим. Не случайно в Братстве его уже успели прозвать поваром. Поощряя Олкрина в его усердии, правитель даже разрешил ему покопаться в дворцовой библиотеке, где нашлось на удивление много интересного.
Однако, рутина дворцовой жизни была довольно тосклива. Особенно тягостны были вынужденные перерывы в работе, когда нужно было ждать, пока тот или иной состав остынет, или наоборот, нагреется,
«Хорошо, что судьба не сделала меня стражником.» — частенько думал он, не спеша прогуливаясь мимо застывших в неподвижности караульных. Зато после окончания работы, размеры которой, кстати сказать, никто не устанавливал, можно было весь остаток дня сидеть в библиотеке, наслаждаясь изучением древних манускриптов и беседами со стариком Линкрантом — хранителем библиотеки.
Так было и в этот день. Работа на алхимической кухне была закончена уже к полудню и вскоре Олкрин уже сидел на верхней ступеньке высокой лестницы, аккуратно перебирая запылённые книги и свитки на одной из верхних полок. Он так увлёкся чтением старинного трактата о целебных грибах, где многие места были, как назло стёрты и неразборчивы, что почти не заметил, как хранитель куда-то ушёл, что-то невразумительно пробормотав. Только некоторое время спустя он с удивлением услышал голоса, приглушённо доносившиеся через несколько стеллажей. В библиотеке кто-то находился. Это было тем более удивительно, поскольку все главные события дворцовой жизни проходили далеко, в других частях огромного здания. Голоса всех немногочисленных посетителей библиотеки были Олкрину знакомы, а эти — нет. Возможно, Олкрин и не обратил бы на них особого внимания, если бы до него несколько раз не донеслось бы имя правителя. Он осторожно спустился с лестницы и прислушался.
— …Так что здесь мы можем говорить спокойно. — донёсся голос Рамиланта.
— Ты что, боишься? Вот уж не думала… — этот бархатистый с внутренней упругостью голос несомненно принадлежал Аланкоре — жене правителя.
— Подумай, Валтвик, разве он тебя ценит! — продолжала она.
— Он уже готов был назначить на твоё место этого пришлого монаха. Тебе ещё повезло, что тот отказался. — добавил предводитель охраны.
— А-а-а? — протянул Валтвик — начальник городской гвардии.
— Это люди надёжные. Они уже с нами, — вновь вступила Аланкора. — только за тобой дело. Суди сам — лучшего момента не будет. Этого пса в городе нет,…
— А когда вернётся, мы его встретим! Ничего он уже не сделает., — снова Рамилант.
— …А праздник всё перемелет, — продолжал бархатистый женский голос. Раздадим побольше вина, бесплатные угощения, простим все долги, отпустим всякий сброд из тюрем. Ну ты ведь знаешь, как всё это делается, чтоб все были довольны. А после праздника, — известно — новая жизнь. А про муженька моего высокочтимого после праздника никто и не вспомнит. Не губить же мне, свою молодость в ожидании, пока он сам умрёт.
— Разве это не жестоко, Валтвик? — натужно засмеялся Рамилант.
— Вы его уже?…
— Нет. Пусть сам отречётся. А уж потом…
— Он не отречётся.
— Это
— Где он?
— Зачем он тебе?
В разговоре наступила тяжёлая пауза.
— Я не предатель. А то, что вы делаете — измена.
— Это как сказать… Разве я — не законная правительница?
— Это как сказать…Лучше, пока не поздно…
— Уже поздно! Или с нами, или…
— Я не с вами. Я не предатель!
— Ну, как знаешь. Кончен разговор!
Послышались шаги к выходу и вдруг, — короткий вскрик, грохот опрокинутого стула и стук упавшего на пол тела.
— Ты что! Зачем?! — надрывно зашептала женщина.
— А что было делать? Он бы поднял против нас всю городскую армию!…С сегодняшнего утра нам уже терять нечего.
— И то верно. Так ему и надо! Собака!
— Уносите… Скорей… И кровь сотрите. Приведите собак, пусть залижут…-распоряжался Рамилант. — Ты не волнуйся. Никто ведь ничего не видел. Мало ли кто его мог убить. У каждого серьёзного человека не может не быть врагов. Тем более, у вояки.
— Какой ты у меня умный, — иронично промурлыкала Аланкора. Эй ребята! Обшарьте, здесь всё на всякий случай. У нас ещё дел по горло.
— Так! А вот и свидетель! — провозгласил Рамилант, когда перед ним в сопровождении четырёх дюжих стражников предстал Олкрин.
— Что ты видел? — холодно спросила правительница.
— Ничего, я читал книги.
— Он далеко стоял? — последовал вопрос к стражникам.
— Да, в другом конце.
— А что слышал? — спросил Рамилант, буравя юношу колючим пронизывающим взглядом.
— Я не слушал. Я читал книги.
Рамилант и Аланкора коротко переглянулись.
— В тюрьму его пока! — Распорядилась правительница. Потом разберёмся. Не до него сейчас. И так забот хватает.
— Хотя может быть…-протянула она с сомнением, глядя в спину уводящим Олкрина стражникам.
— Нет. Он не настолько опасен.
Глава 12
— Что-то этих крыс не видно. Может не потянут сегодня на допрос-то? — Высокая складная девица с копной растрёпанных рыжих волос в живописно разодранном фривольном платье лежала закинув ногу на ногу, покусывая соломинку.
— Не терпится над жаровней повисеть? — ехидно процедила другая — белокурая, постарше. Остатки прямого светлого платья едва держались на её широких обнажённых плечах. Она сидела прямо, напряжённо обхватив руками колени.
— А нам с Трендой жаровня по фигу! — парировала невысокая пышка, тряхнув густыми чёрными кудрями. — Мы то и на углях танцуем и хоть бы что!
— Во-во! — буркнула из угла камеры худая высокая скуластая смуглянка с чёрными прямыми волосами до пояса.
— Вот и отправляйтесь на виселицу с поджаренными пятками, а мне неохота! — блондинка потянулась и улеглась на соломе.
— Ну, ты это брось. Держи вот. — Высокий мулат с большими, немного томными глазами достал из потайного кармана своего длинного белого с синим узором балахона несколько маленьких кожаных мешочков. — И ты держи, смелая такая, — он осторожно протянул на ладони черноволосой пышке щепотку серо-зелёного порошка. Та аккуратно пересыпала его в нагрудный кармашек изорванного танцевального топика.
— Всем по порции. Подходи по порядку.
— Так мало? — обескуражено протянул полуголый парнишка лет пятнадцати с телячьим лицом и взъерошенными русыми волосами.