Начало нас

Джеймс Лайла

— Райли, — стонет Грейсон мне в губы, и у меня кружится голова, я задыхаюсь и стону в его поцелуй, который вскоре становится отчаянным.

Мои руки обвивают его шею и притягивают его ближе к себе. Пока наши груди не соприкоснулись, и его беспорядочное сердцебиение не отозвалось эхом в моем. Когда его рот отстраняется, целуя уголок моих губ, я судорожно втягиваю воздух.

Он снова захватывает мои губы, но на этот раз коротким поцелуем, прежде чем уже отстраниться.

—

Райли, что ты со мной делаешь? — хрипит он, его дыхание обдувает мою щеку.

Наши лбы соприкасаются, и я облизываю покалывающие губы, желая попробовать сладкие остатки Грейсона.

— Что ты делаешь со мной? — Я дышу, повторяя его собственные слова.

Он проводит большим пальцем по моим опухшим губам, прежде чем, наконец, отстраниться. Мой взгляд скользит по его обнаженной груди, прежде чем скользнуть к его коленям…

О.

Ух ты…

Я этого не ожидала.

У Грейсона под полотенцем огромная эрекция. Моя челюсть открыта, и он издает сдавленный звук, как только понимает, куда ушло мое внимание.

Он тащит мою подушку себе на колени, прикрывая свою эрекцию.

— Это телесная реакция, я ничего не могу с этим поделать. Ты чертовски красива, и твои губы на вкус чертовски сладкий мед, — объясняет он хриплым голосом. — Мне жаль, если это причинит тебе дискомфорт. Я могу пойти в ванную и… неважно. Ты ухмыляешься, Райли.

Грейсон взволнован, и я не знаю почему, но от этого мне хочется дразнить его еще больше. Он не застенчив, но есть что-то в его взволнованном взгляде, которым он на меня смотрит, что заставляет меня чувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала.

Нужной.

Желанной.

Видимой.

— Теперь я, по крайней мере, знаю, что ты находишь меня привлекательной.

Он хмурится.

— Я всегда находил тебя привлекательной. Ты чертовски красива, Райли. Я был бы глупцом, если бы не нашел тебя привлекательной.

Все мое тело краснеет от похвалы. Многие люди говорили мне, что я красива, но я впервые слышу, чтобы мужчина говорил это с таким почтением.

— Ну, ты какой-то отстраненный, и тебя трудно прочитать. — Я поднимаю бровь. — Я никогда не могу сказать, о чем ты думаешь, и твои слова всегда озадачивают меня.

Его глаза сужаются на мне.

— Что для тебя значил этот поцелуй? — резко спрашивает он.

Я резко вдыхаю.

— Что ты имеешь в виду?

— Раньше у меня были случайные связи, — медленно говорит он мне. — У меня был секс. Я целовал девушек… но это не то. Ты не случайный поцелуй или интрижка, Златовласка. Мне нужно знать, что мы на одной волне. Итак, что для тебя значил этот поцелуй?

Стук моего сердца не утихает. Это похоже на грохот барабана в моих ушах; это так громко, что мне интересно, слышит ли это и Грейсон.

— Это первый раз, когда меня так сладко целовали, — наконец, признаюсь я ему. — Что это значит для нас?

—

Это значит, что… я хочу тебя, а ты хочешь меня. Наши чувства сложны, если ты спросишь меня — даже я не могу объяснить эти эмоции. Но мы можем всё упростить, Райли. Если ты хочешь. Мы можем решить это вместе.

Моё сердце колотится.

— Хорошо.

— Хорошо? — Он вопросительно наклоняет голову.

Я медленно ухмыляюсь.

— У нас есть час, чтобы во всем разобраться.

ГЛАВА 23

Грейсон - 18 лет (через три месяца)

Райли ложится на одеяло. Она тянет меня за руку, увлекая за собой. Я лежу с ней на спине.

Мы были вместе с вечера рождественского гала-концерта, хотя никогда прямо не говорили, что теперь мы вместе, что встречаемся. Это как-то само собой произошло. Поток событий, и мы просто следовали ему.

Мы целовались той ночью, черт возьми, много раз. Мы целовались до тех пор, пока у нас не перехватило дыхание, но мы почему-то снова и снова оказывались в объятиях друг друга. Пробуя друг друга на вкус, исследуя наши потребности и желая большего. Я не мог насытиться ею, и она была так же неистова в своих прикосновениях.

В следующий понедельник в школе я держал ее за руку на всеобщее обозрение. Хотя она не протестовала. Райли только покраснела, с хитрой, довольной улыбкой на губах. Губы, которых я жаждал с тех пор, как попробовал ее. А потом мы еще немного целовались. Под лестницей, где нас никто не мог видеть. В своей машине, прячась от остального мира, в нашем собственном мире, где существуем только она и я.

Сегодня я наконец-то смог пригласить ее на подходящее свидание.

Но только когда мы добрались до ресторана, я понял, что что-то не так. Райли не ела. Сначала я подумал, что ей не нравится еда. Но это было не так.

Она была встревожена. Ей было не по себе в общественном месте.

И неудобно есть в присутствии такого количества людей.

Когда я увидел, как она ковыряется в еде и почти ничего не ест из тарелки, я приказал официантам упаковать нашу еду в коробки на вынос. Если Райли будет некомфортно в ресторане, мы пойдем куда-нибудь еще.

И вот мы здесь. Это не поле лилий, но все же луг. Лучшее место для частного пикника. Я понял, что это подходящее место для Райли, когда ее глаза загорелись, она радостно подпрыгнула через луг и нашла для нас идеальное место под деревом.

Райли сворачивается калачиком рядом со мной справа, прижимаясь всем телом к моему.

Я обнимаю ее за плечи, прижимая ее к себе.

— Тебе холодно?

На ней черное платье, кожаная куртка и белые кроссовки. Ее золотистые волосы заплетены в распущенную небрежную косу. Райли издает звук отрицания где-то в глубине горла.