Начало нас
Шрифт:
Я сглатываю толстый комок в горле и делаю неуверенный шаг вперед.
— Я отклонила предложение Йельского университета. Я решила, что не пойду в Йель.
Мое письмо о поступлении в Гарвард трепещет в руке отца. Я почти слышу, как скрипят его коренные зубы под давлением сжатой челюсти. Его кулак сжимается вокруг бумаги, крошит ее и бросает мне под ноги.
Выражение его лица мгновенно меняется. Переход от спокойствия к бурному, полному ярости. Его глаза жестоко темнеют, а губы сжимаются в яростную, неодобрительную линию.
Кровь
Мой отец медленно поднимается на ноги, выпрямляется в полный рост и в два широких шага оказывается перед моим лицом.
— Я позвоню в администрацию Йельского университета и поговорю с директором, — говорит он мне. Тон его голоса не терпит возражений. — Я скажу ему, что это была ошибка, а ты извинишься за свое безрассудство и пообещаешь ему, что будешь усердно работать.
Я стараюсь держаться твердо, не выказывать видимых признаков страха, но, глядя на него в таком виде, я не могу дышать…
Я делаю дрожащий шаг назад, затем еще один. Оставить некоторое пространство между нами, между его яростью и мной. Я знаю, на что способна его ярость, знаю насилие, которое ее сопровождает. Облизывая губы, я пытаюсь говорить… но просто не могу. Мое горло сжимается, и вместо этого из моих губ вырывается сдавленный звук.
Отец медленно приближается ко мне.
— Тебе очень повезло, что я знаю директора Йельского университета. Он очень близкий друг твоего дедушки. Но это последний раз, когда я исправляю твои ошибки. Я буду воспринимать это как кратковременную ошибку с твоей стороны, но больше такого не повторится. Понятно, Райли.
— Нет. — Слово слетает с моих губ прежде, чем я успеваю его обдумать.
— Прошу прощения? Что ты только что сказала? — спрашивает он устрашающе тихим голосом.
— Я сказала нет. Я не поеду в Йель. — Моя спина выпрямляется, и я пытаюсь скрыть дрожь во всем теле. — Я еду в Гарвард. Я уже приняла их предложение. Там я хочу продолжить свое высшее образование.
Я не думаю, что это произойдет, хотя я должна была это сделать. Отец наклоняется вперед и бьет меня по лицу. Сила его пощечины отбрасывает меня на два шага назад, и моя щека пульсирует от боли.
— Я должен был знать, что девочка Лила повлияет на тебя, — выплевывает он.
— Это не имеет к ней никакого отношения! — Я оборонительно вскрикиваю, прижимая руку к ушибленной щеке. Моему отцу не особо нравится моя лучшая подруга просто потому, что ее фамилия ему не нужна. Лила не принадлежит к семье высшего сословия. Для моего отца она никто. Просто глупая и смелая девчонка, которая учится в Беркширской академии в Уэстоне.
Амбициозная девушка, которая не принадлежит нам и которая долго не продержится в нашем мире. Мир богатых и коррумпированных. Но он ошибается.
Потому что у Лилы Гарсии самый сильный союзник — Мэддокс Коултер.
Отец дергается
— Не зли меня, Райли, — предупреждает он низким голосом, полным молчаливых угроз.
— Т-ты делаешь мне больно.
Его пальцы сжимают мой бицепс, и я вздрагиваю, когда его ногти впиваются.
— Я дал тебе роскошный образ жизни, я дал тебе все, что тебе нужно, Райли… Сейчас не время вести себя как глупый, избалованный ребенок. Ты поедешь в Йель, и это окончательно.
Вопрос здесь не в выборе школы. И Йель, и Гарвард великолепны. Я думаю, мой отец хотел бы, чтобы я поступила в Гарвард, если бы не тот факт, что он знает, что я предпочитаю его больше, чем Йель. Он знает, что это мой выбор, и не хочет, чтобы он был у меня.
Проблема моего отца в том, что… он хочет полностью контролировать мою жизнь. Если у меня нет свободы делать собственный выбор, я не смогу вырваться из его железной хватки надо мной. Этот дом — его владения. Он судья и присяжные. Я должна делать именно то, что он говорит, и не подвергать сомнению его авторитет.
Он хочет, чтобы я поступила в Йельский университет, потому что он входит в попечительский совет университета. Мой отец сам учился в Йельском университете, а до него мой дед занимал должность старшего попечителя в совете директоров. Мой прадедушка тоже. Он хочет продолжить семейное наследие Джонсонов.
И я просто хочу освободиться от этого.
— Нет, она не поедет.
Голос Лилы потряс меня до глубины души, и я резко поворачиваю голову в сторону входа. Она стоит там с телефоном в руке. Запись.
О Боже. Нет!
Что она делает?
Лила делает шаг вперед, ее губы кривятся от презрения, когда ее взгляд скользит по высокой фигуре моего отца и его жесткой хватке на моей руке.
— Она не поедет в Йель, потому что будет учиться в Гарварде.
Отец грубо отпускает меня. Я отшатываюсь назад, пульс бьется у меня в горле. Холодные паучьи пальцы скользят вверх и вниз по моему позвоночнику, и мое тело мурашки по коже от предчувствия.
Подойдя достаточно близко, Лила бросает свой телефон моему отцу, и он легко хватает его в воздухе.
— Посмотрите фотогалерею, — холодно говорит она.
Выражение его лица меняется от ярости до шока, а затем… краска медленно сходит с его лица, прежде чем мой отец быстро это скрывает. Холодная маска, идеальная внешность самоуверенности скрывают выражение его лица. Его темный, расчетливый взгляд останавливается на Лиле, когда он протягивает мне телефон.
Я узнаю это выражение его лица. Он оценивает ее, пытается найти уязвимое место, чтобы ослабить решимость Лилы. Опустив взгляд на телефон, я обнаруживаю на экране свои фотографии. Я сплю или слишком занята чем-то другим, чтобы заметить, как Лила тайком делает эти снимки. На всех фотографиях видны мои синяки, которые резко выделяются на фоне моей бледной кожи.