Начало нас
Шрифт:
Синяки, которые мой отец оставил на мне во время своей жестокой ярости.
Синяки, которые я прятала под одеждой или пыталась скрыть макияжем.
— Я документировала ваше оскорбительное поведение по отношению к вашей дочери в течение последних полутора лет, — уточняет Лила, подняв подбородок во время разговора с моим отцом. Голос у нее сильный, даже без запинок. Она не боится его и не опускает глаз. — Я знала, что однажды это мне пригодится.
С моих губ срывается вздох.
Она совершенно безумна. Лила понятия не имеет, какое бедствие
Но Лила Гарсия бесстрашна.
Она продвигается вперед медленными шагами.
— Представьте, какой хаос это принесет, если эти фотографии станут достоянием общественности? Вы планируете баллотироваться на пост губернатора штата, не так ли? Но кто захочет, чтобы его губернатором стал жестокий засранец? Ц-ц-ц. Мистер Джонсон, перед вами стоит дилемма.
У меня челюсть отваливается. О Боже!
— Лила! Хватит, пожалуйста, — шиплю я, пытаясь жестом заставить ее молчать, но она не смотрит на меня. Ее внимание сосредоточено исключительно на моем отце.
Внутри меня нарастает паника, сердце подпрыгивает к горлу.
Начинается дрожь, ногти впиваются в ладони. Я застряла между желанием убежать и желанием стоять рядом с Лилой, чтобы ей не пришлось встретиться с моим отцом наедине. Ради меня.
Но я слабая, слабая девочка.
Я смелая.
Нет, это была красивая ложь.
Я смелая.
Глупая и слабая Райли.
Всегда нуждается в ком-то еще, чтобы сражаться в ее битвах.
Глупая... глупая... глупая.
Почему я не могу двигаться?
Я не могу говорить…
Я не могу…
Моя грудь сжимается, и пол подо мной покачивается.
— Я знаю, чего хотят такие девушки, как ты, — спокойно заявляет мой отец. Сквозь размытое зрение я вижу, как он достает чековую книжку. — Сколько, мисс Гарсия?
Мой живот болезненно скручивается, пот скатывается по лбу и спине. Лила откидывает голову назад и сухо смеется.
— Мне не нужны ваши грязные деньги. Все, что я говорю, это то, что вы позволите Райли поехать в Гарвард, как она хочет, и эти фотографии не будут доступны публике. Я здесь не для обсуждения. Я здесь, чтобы рассказать вам, как все пойдет. Вот и все, мистер Джонсон.
— Лила! — Мой голос ревет, удивляя всех нас, включая меня саму. Ее брови нахмурены в замешательстве, и я качаю головой. Крошечная, отчаянная встряска. Пожалуйста, пожалуйста... не делай этого.
Возможно, она наконец-то увидела панику на моем лице, потому что ее губы вытянулись в прямую линию. Ее челюсти вызывающе напрягаются, кулаки сжимаются по бокам, пока она борется сама с собой. Молчать, не сопротивляться. Я сглатываю сухо, не в силах смочить пересохшее горло.
— Уйди, пожалуйста. Это между мной и моим отцом.
Меня охватывает сожаление, когда ее лицо
— Уходи, — на этот раз практически умоляю я.
Лила выхватывает телефон из моей руки и уходит. Ее ноги топчут пол, пока она молча злится. Как только ее фигура исчезает за дверью, отец мрачно цокает.
— Твоя подруга довольно смелая. Даже храбрее тебя, должен признать. У нее есть характер, но она невежественная маленькая штучка. Если она связывается не с теми людьми, ее смелость может ее убить.
Кровь у меня стынет в жилах, сердце колотится в груди. Мои легкие сжимаются от агонии, пока я не задыхаюсь от слюны, отчаянно пытаясь дышать.
Я вздрагиваю, когда отец наклоняется ко мне, его рука тянется и сжимает мою челюсть. Его пальцы впиваются в мои щеки, и из меня вырывается болезненный вой.
— Я могу заставить ее исчезнуть, Райли. И сделаю это, если ты не заставишь ее удалить все эти фотографии. Так что скажи своей маленькой подружке, чтобы в следующий раз она следила за своим языком. Скажи ей, чтобы она была очень осторожна, прежде чем переступить через меня снова.
Он приближает лицо, его слюна попадает мне на щеки.
— Ты знаешь, на что я способен.
— Да, — тихо всхлипываю я.
— Мне не нужно пачкать руки, Райли. Она может быть смелой, но она бессильна. Я могу и заставлю Лилу исчезнуть. У нее нет никого, кто мог бы защитить ее. И угадай что? Ее старые, бедные бабушка и дедушка будут оплакивать свою драгоценную внучку, а ты будешь плакать вместе с ними, точно зная, что случилось с твоим маленьким другом. Ты будешь жить с осознанием того, что ты стала причиной ее гибели.
Я делаю резкий вдох, когда мой желудок сжимается в тугой клубок. Волна кислоты поднимается к моему горлу, и я борюсь с желанием заткнуться, поскольку бессмысленная паника пробегает по моим венам.
— Ты понимаешь, что я говорю?
Я молча киваю, сдерживая рыдания.
— Хорошая девочка, — хвалит отец, наконец, отпуская крепкую хватку на моей челюсти. — Ты можешь получить Гарвард, но я буду выбирать, чем ты будешь заниматься. У тебя больше нет выбора, Райли. Ты будешь изучать социологию, а затем пойдешь на юридический факультет. Это не подлежит обсуждению.
Мое дыхание становится тонким и прерывистым, в груди трясется от каждого судорожного вздоха. Я сжимаю руки, пытаясь сохранить обманчивое спокойствие, но знаю, что трясусь слишком сильно, чтобы обмануть отца.
Юридическая школа?
Это не имеет никакого смысла. Почему он хотел, чтобы я продолжила карьеру юриста? Разве он не хотел, чтобы я вместо этого изучала политику?
— Я позабочусь о том, чтобы ты работала непосредственно под руководством Бенджамина Хейла. И это будет не так уж сложно, если ты будешь девушкой Грейсона. Как только ты попадешь в его ближайшее окружение, это может стать моим билетом на победу в президентских выборах.