Начало нас
Шрифт:
Боль.
Мучение.
Опустошение.
Я сажусь, мои легкие болезненно сжимаются.
— В чем дело?
На заднем плане слышен шорох, как будто он ходит взад и вперед. Он снова замолчал, но потом, когда он, наконец, заговорил… голосом, который я едва узнаю, и пустыми словами, которые не могут принадлежать мужчине, которого я люблю.
— Я больше не могу этого делать, Райли.
Мое сердце заикается.
Мое дыхание сбивается.
И есть трещина. Я слышу это, почти как будто это реально. Я чувствую
Разбитая трещина в моей душе.
— О чем ты говоришь, Грейсон? — Я дышу судорожно. — В чем дело? Поговори со мной… мы вместе разберемся во всем.
Я цепляюсь за обрывки своего сердца… за надежду, что Грейсон никогда не причинит мне вреда. Никогда не сломает меня. Я доверяю ему. Всегда доверяла...
Я доверяю ему.
Он не сломает нас.
Грейсон издает болезненный звук в задней части горла.
— Мы принадлежим двум разным путям, Райли. Я думал об этом, но у меня больше не получается.
У меня перехватывает горло, и я теряю последний вздох, который сдерживала. Вскакивая с кровати, я начинаю ходить по комнате.
— Слушай, я приду к тебе. Я забронирую рейс прямо сейчас. Ты меня слушаешь? Мы можем поговорить об этом, Грейсон. Если отношения на расстоянии больше не будут работать, я брошу Гарвард и вернусь домой. К тебе. Мы заставим это работать. Мы можем сделать эту работу. Мы виделись всего два дня назад! Почему ты говоришь все это сейчас?!
В этот момент я говорю бессвязно и почти не имею никакого смысла даже для себя, но не могу остановиться.
Я не могу остановиться, потому что чувствую, как мое сердце вырывается из груди, и отчаянно пытаюсь удержать сладкую, коварную надежду, которой наполнила меня любовь Грейсона. Но сейчас все утомлено, и я не знаю, как с этим справиться.
— Райли…
— Нет. — Я качаю головой, слезы обжигают глаза. — Не делай этого, Грейсон. Не делай этого с нами. Пожалуйста.
— Пока это продолжалось, было весело, — говорит он, и его слова слишком жестоки, а Грейсон не бессердечный человек.
Мои глаза закрываются, с моих губ срываются душераздирающие рыдания.
— Ты обещал…
Он издает холодный, лишенный юмора смешок, и это опустошает меня.
— Думаю, я лжец.
— Ты мне обещал! — Я кричу.
— Я защищаю тебя, черт возьми! — кричит он мне в ответ.
Мое тело рассыпается, и я падаю на пол.
— Что? — Я задыхаюсь.
Грейсон извергает резкие ругательства.
— В будущем я причиню тебе только больше вреда, Райли. У тебя мягкое и доверчивое сердце. Ты верила в то, что хотела увидеть, но я не тот человек. Ты романтизируешь меня, ты создала в своей голове идеальную иллюзию, что я идеальный мужчина для тебя. Но я не он. Я не виноват, что ты влюбилась в кого-то, кто не был настоящим. Это было твое собственное проклятое заблуждение, и ты безрассудно втянула в него свое сердце.
Последняя моя надежда распадается
Время замедляется.
Стук. Стук. Стук.
Биение моего сердца резонирует между моими ушами.
Стук. Стук. Стук.
— Ч-что? — Мир колеблется, когда онемение охватывает мое тело. — Ты сказал, что любишь меня.
— Я и любил… но любви не всегда достаточно. Только дураки верят, что любовь все исправит.
Он любил…
Он любил меня.
Только дураки верят, что любовь все исправит.
Трещина расширяется. Рана углубляется.
У меня так много вопросов, но я больше не могу говорить. У меня перехватывает горло, и я разучилась даже формулировать простые слова. Мои губы онемели, а в груди сдавило дыхание, и я не могу дышать. Сильное давление окружает мою шею, как тугая петля.
Мое сердце плачет, и одинокая слеза скатывается по моей щеке. У меня даже нет сил плакать. Моя душа истекает кровью, ее фрагменты распадаются в небытие.
Говорят, боль приходит волнами. Будь то эмоциональное или физическое.
Первая волна нахлынула на меня неожиданно. Это жестоко. Самая жестокая волна, ураган невыносимой агонии и отвратительного страдания.
Я едва плыву над поверхностью здравомыслия, прежде чем утону, прежде чем меня захлестнут приливные волны страдания. Они поглощают меня. И тогда я…
Погружаюсь на дно темной бездны, которая живет во мне. Место, где я не была с того дня, как Грейсон поцеловал меня. Место, которое я оставила позади, потому что Грейсон наполнил меня… надеждой.
Я все еще слышу его глубокое дыхание по телефону, но это больше не приносит мне утешения. Во всяком случае, это меня только больше мучает.
— Зачем ты это делаешь? — прерывисто шепчу я.
— Потому что, когда любовь притупляется, с ней легче покончить, чем изо всех сил пытаться зажечь то, чего больше нет.
Мои губы раздвигаются в беззвучном крике.
— Прощай, Райли.
— Нет … Грейсон. ГРЕЙСОН!
Звонок заканчивается, и он уходит.
С жалобным криком я швыряю телефон в стену и наблюдаю, как он трескается. Рухнув, мое тело проваливается в землю, и я вяло лежу там. Плотина прорывается, и я издаю мучительные рыдания. Моя грудь сотрясается от прерывистых гортанных криков.
Все это было ложью.
Грейсон Хейл — жалкий лжец.
И я верила всему, что он говорил, как доверчивая влюбленная девушка.
Он вырвал мне сердце, разрезав его своим предательством и красивой ложью, оставив меня истекать кровью, отчаянно пытаясь удержать остатки своей проклятой любви.
Мои прерывистые крики превращаются в то, что я задыхаюсь. Кислотная желчь подступает к горлу, и я, спотыкаясь, иду в ванную, ползу, когда мои колени слабеют и я не могу удержаться в вертикальном положении. Едва я дохожу до туалета, как у меня сводит желудок и меня начинает сильно рвать.