Начало опричнины
Шрифт:
конфискация родовых вотчин у Ярославских князей вызвала яростный протест со стороны беглого боярина князя Курбского. По утверждению Курбского, царь погубил его родственников (князей Ушатых и т. д.), чтобы завладеть их земельными богатствами: «тех же княжат Ярославских роду погубил всеродне: понеже имели отчины великие, мню, негли ис того их погубил» [1215] .
Князья Ушатые были самой богатой ветвью Ярославского рода. Один из младших Ушатых князь С. Ю. Меньшой владел вотчиной в 3 тысяч четвертей пашни и мог вывести в поход 25 вооруженных слуг [1216] . В самом начале опричнины С. Ю. Ушатый был сослан в Казань, а все его земли конфискованы в казну. Старший брат ссыльного князь Д. Ю. Ушатый постригся в монахи, по-видимому, еще до опричнины [1217] .
1215
Ку р б с к и й. Сочинения, стр. 285.
1216
Боярская книга 1556 г., стр. 71. Размеры пашни везде даны в пересчете на три поля.
1217
ТКТД, стр. 121.
Очень крупные вотчины были конфискованы опричниной у князей Сицких. Один из них, князь Д. Ю. Сицкий Меньшой, владел до опричнины вотчиной в 4800 четвертей пашни. После ссылки в Казань он также расстался со своими владениями [1218] .
Измельчавшие князья Засекины располагали менее значительными земельными богатствами. Опальный князь И. И. Володимеров-Засекин имел вотчину в 1600 четвертей, кн. Д. В.
1218
Боярская книга 1556, стр. 69.
1219
Боярская книга 1556, стр. 39. Князья Г. И. и Е. И. Щетинины владели поместьями в 2600 четвертей пашни в трех полях. Вотчин они, кажется, вовсе не имели.
(См. там же, стр. 52).
Конфискация княжеских вотчин в Ярославле не носила всеобщего характера. Земель лишились лишь те князья, которым объявлена была царская опала. Прочие их сородичи сохранили родовые владения. В соответствии с этим в завещании царь сделал сыну Федору следующее наставление: «А у которых князей Ярославских их вотчин не имал, и сын мой Федор тех вотчин не отнимает у них, жен и у детей их...» [1220] . (Курсив наш. — Р. С.)
1220
ДДГ, стр. 442.
Если младшему сыну Грозный завещал вотчины Суздальских и Ярославских княжат, то старшему сыну он намерен был передать родовые вотчинные земли, конфискованные казной у стародубских княжат в Стародубе. Список стародубских княжеских вотчин включает десятки наименований сел, деревень и даже отдельных «жеребьев» небольших поселений. Перечень выделяется в тексте духовной как интерполяция [1221] .
Можно полагать, что стародубский перечень вотчин был составлен после передачи Стародуба во владение удельного князя В. А. Старицкого в марте 1566 года. В то время стародубские вотчинные земли были поделены на две неравные части. Одни вотчины перешли к Старицкому. Подробный перечень их был включен в меновные грамоты на Стародуб от 11 марта 1566 г. Большую часть княжеских стародубских вотчин казна удержала в своих руках. Перечень их царь включил в текст своей духовной, по-видимому, с той целью, чтобы оградить владения наследника от покушений со стороны Стародубского удельного князя [1222] . «Да сыну же моему Ивану,— писал царь в своем завещании, — даю к Володимеру в Стародубе в Ряполовим Стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя...» [1223] . Можно предположить, что в первоначальном варианте завещания значилось имя князя В. А. Старицкого, владевшего Стародубом в 1566—1569 гг. В последний раз царь Иван перерабатывал текст духовной в начале 70-х гг., когда Стародуб стал уделом князя М. И. Воротынского. Возможно, что именно тогда царь заменил имя Старицкого именем Воротынского: «Стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя Михаила Воротынского» [1224] .
1221
ДДГ, стр. 434—435.
1222
Список стародубских вотчин Старицкого и «казенный список» полностью расходятся между собой, за исключением тех случаев, когда одна и та же вотчина оказывается поделенной на доли или жеребья между казной и удельным князем. Такими разделенными вотчинами оказались с. Ромодановское (по половинам), с. Васильево (по третям) и т. д. (См. ДДГ, стр. 423, 434—435).
1223
ДДГ, стр. 434.
1224
ДДГ, стр. 434.
Стародубский казенный список был включен в текст завещания, по-видимому, в первые годы опричнины. Начиная с лета — осени 1566 г. правительство стало возвращать стародубские вотчины прежним владельцам, вследствие чего казенный список начал утрачивать действенное значение [1225] . После 1566 г. царь не раз возвращался к черновику завещания, но перечень стародубских вотчин так и не был им выправлен.
С. Б. Веселовский подверг сомнению достоверность стародубского списка царского завещания, указав на то, что «очень многие владения, перечисленные в духовной, как отобранные у стародубских князей, в действительности были даны в разное время монастырям и притом большею частью теми же самыми лицами, которые упоминаются в духовной, как бывшие владельцы этих вотчин» [1226] .
1225
Подробнее см. ниже, гл. IV.
1226
«После этого становится очевидным, что вопрос о политике царя Ивана в отношении княжеского землевладения нуждается в пересмотре» (См. С. Б. Веселовский. Монастырское землевладение, стр. 99).
К сожалению, С. Б. Веселовский полностью игнорирует некоторые факты, а именно, массовую конфискацию стародубских вотчин в связи с казанской ссылкой и возврат некоторых вотчин прежним владельцам после амнистии в 1566 г. Данные о пожертвованиях стародубских вотчин в монастыри относятся к периоду после амнистии, к 1567—1578 гг., когда многие княжата вернули себе запустевшие вотчины.
Попытаемся более детально проследить, как и в какое время перешли в казну стародубские вотчины, поименованные в царской духовной. Прежде всего мы находим здесь большую группу владений, перешедших в казну как выморочное имущество, отписанных у сирот и вдов или же монастырей. К этой категории принадлежат бывшие вотчины князей В. П. Осипского, [1227] Т. Ф. Пожарского, [1228] кн. Е. Стародубской, [1229] кн. М. Стародубской, [1230] кн. М. С. и Ф. С. Мезецких, [1231] кн. С. Д. Палецкого с братьями, [1232] кн. Ромодановских [1233] . Владения перечисленных фамилий подверглись конфискации в соответствии с уложениями о княжеских вотчинах, главным образом, в доопричный период [1234] . Конфискация вотчин растянулась на длительный период времени. Но максимума эти конфискации в Стародубе достигли, по-видимому, после принятия Уложения 1562 года.
1227
Кн. В. П. Осипский умер бездетным в 50-х гг. По Разрядам прослеживаются его службы в 1543—1550 гг. (См. Разряды, лл. 149, 165 об и др.). В царском завещании значится: «село Осипово, что было князь Василья Осипского» (ДДГ, стр. 435).
1228
Кн. Т. Ф. Пожарский постригся в Спасо-Ефимьеве монастыре и в 1562 г. отказал старцам село Фалеево. (См. Л. М. Савелов. Князья Пожарские. — «Летописи историко-родословного общества в Москве», вып. 2—3, М., 1906, стр. 16). Родовую вотчину, с. Троицкое, выкупленную в 1555 г. у И. И. Мячкова, кн. Т. Ф. Пожарский решил передать двоюродному брату кн. И. В. Черному. (См. там же, стр. 16, 20). В соответствии с Уложением 1562 г. оба распоряжения, сделанные без государева ведома и доклада, были, вероятно, аннулированы казной. В царском завещании записаны: «село Троицкое, да село Фалеево, что было князя Тимофея, да князя Ивана Пожарских». (ДДГ, стр. 434).
1229
Кн. Е. Стародубская наследовала вотчину после смерти мужа кн. С. И. Льяловского-Стародубского. Известны его службы в 1543— 1554 гг. (См. Родословная книга, ч. II, стр. 62; Разряды, лл. 149, 162 об, 207 об). В 60-х гг. вдова постриглась в Симонове монастыре, которому «написала в-ызустной своей», т. е. завещала, мужнину вотчину сельцо Кувезино с 17 деревнями. (См. Исторический архив, кн. III, № 33, стр. 232). Казна наложила руку на княжескую вотчину. В царском завещании значится: «село Сороки, да село Куве(зи)но, что было княгини Афросиньи княж Семеновы Стародубского». (ДДГ, стр. 435).
1230
Кн. М. Стародубская была вдовой кн. А. И. Льяловского-Стародубского.
1231
Княгини Марья и Федосья Семеновны Мезецкие получили от отца в приданое село Лучкино с 15 деревнями и починками. (См. Л. М. Савелов. Князья Пожарские, стр. 40—45). Передача вотчин в приданое была полностью воспрещена по Уложению 1562 года. В казенном перечне царского завещания находим: «село Лучки с деревнями, что было княгини Марьи княж Петровы Пожарского да княгини Федосьи князь Семеновых дочер(е)и Мезецкого». (См. ДДГ, стр. 435): В изданном завещании текст испорчен: «Марьи княж Петровы... да княгини Федосьи». На самом деле именно княгиня Федосья была женой кн. П. Б. Пожарского. Она владела селом Дмитриевским, купленным отцом ее мужа князем Б. Ф. Долгим. (См. Л. М. С а в е л о в. Князья Пожарские, стр. 15). После смерти П. Б. Пожарского, Федосья и ее дети лишились мужниной вотчины, поименованной в царском завещании: «село Дмитриевское, что было княгини Федосьи Пожарской с детми». (ДДГ, стр. 435).
1232
Князь С. Д. Палецкий с братьями Василием, Федором, Андреем и Борисом наследовали после смерти отца боярина князя Д. Ф. Палецкого крупнейшую вотчину село Палех. Старший из братьев был видным воеводой, младшие только начали карьеру. Под Улой в 1564 г. князья С. Д. и Ф. Д. Палецкие погибли. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 377). Незадолго до того вдова удельного князя Ю. Углицкого Ульяна, приходившаяся родной сестрой С. Д. Палецкому, удалилась в монастырь. Порвались узы, связывавшие Палецких с царской семьей. По-видимому, после гибели С. Д. Палецкого казна наложила руку на его вотчину. В царском завещании записано «село Палех, что было княж Дмитриевых детей Палецкаго». (ДДГ, стр. 435). Родовая вотчина никогда не была возвращена младшим сыновьям Палецкого. В. Д. Палецкий погиб под Копием в 1567 г. (См. Псковские летописи, Ф. II, стр. 249). А. Д. Палецкий начал службу в период опричнины и сделал блестящую военную карьеру в 70-х гг. Но ему не удалось вернуть себе стародубские земли. Состав земельных владений младших Палецких хорошо известен: По духовной грамоте князь Андрей завещал свои вотчины (более 3300 четвертей пашни в Костроме, Бежецке и т. д.) брату Борису. Царь утвердил завещание с одной оговоркой. Борис получил вотчину брата только в пожизненное владение до своего «живота»: «а умрет или пострижется, ино по нем дати за те села, в монастыри по нашему уложению деньги, а те села взяти на меня, царя и великого князя». (ААЭ, т. I, № 304, стр. 368—370). Так, несмотря на родство с царской семьей, Палецкие навсегда утратили старинные владения в Стародубе.
1233
В «казенном перечне» фигурируют следующие земельные имущества боярской семьи Ромодановских: «село Серицы, да село Татарово, что было князь Петра Шарапова (Шарапа. — Р. С.) Ромадановского; ...да село Хряпово, да село Мицыно, что было князь Федора Ромодановского; да село Яблонцы, что было князь Михаила Ромодановского; ...да половина села Рамадонова, что было князь Ивана Рамодановского». (ДДГ, стр. 434—435). Первым с списке назван П. Б. Шарап Ромодановский. Известно, что он кончил жизнь в литовском плену, вследствие чего его имущество, видимо, и попало в казну. (См. Родословная книга, т. II, стр. 72—76). Старшим братом Шарапа был известный воевода и боярин князь Ф. Б. Ромодановский. Его имущество, возможно, перешло в казну после смерти его в 1555 году. Младшими братьями боярина были князья Михаил и Иван. Возможно, что их-то и следует отождествить с лицами, упомянутыми в завещании. В тот период, аналогичные имена носили еще несколько представителей рода Ромодановских, но все они служили не в Стародубе, а в, других уездах, где и располагались их основные владения. Так, И. М. Козлоков-Ромодановский записан в списки дворян Московского уезда (ТКТД, стр. 125). Семья Козлоковых благополучно избежала опал Грозного. Из других Ромодановских в Дворовой тетради 50-х гг. записаны лишь И. Ф. Гнуса и двое его сыновей Никита и Константин. Все трое служили в Бежецком Верхе.
Об одном из сыновей Гнусы или о нем самом в Дворовой тетради сказано: «умре в Казани». (ТКТД, стр. 201). Н.И. Гнусов-Ромодановский побывал в казанской ссылке, но землями в Стародубе он, по-видимому, не владел.
1234
Как справедливо отметил С. В. Рождественский, по крайней мере, часть стародубских вотчин, упомянутых в завещании, была отнята казной не у самих владельцев, а у монастырей. Перед нами одна из неудавшихся секуляризационных мер царствования Грозного. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 180).
Меры, направленные к ограничению стародубского княжеско-вотчинного землевладения, получили продолжение в опричнине. Десятки стародубских князей подверглись опале и были сосланы на поселение в Казань. Их родовые земли перешли в казну. В царском завещании перечислены следующие владения казанских ссыльных:
1. «Село Старые Меховицы, что было Романа Гундорова».
2. «Село Рожественское, да деревня Каменное, да три (треть. — Р. С.) села Васильева, что было князь Ивана князь Семена сына Пожарского». В копии завещания допущена описка. Названная вотчина принадлежала князю Ивану Семеновичу Коврову. Выше мы подробно писали о ссылке Коврова в Свияжск и о переходе его вотчины в казну.
3. «Село Амелева (Хмелево. — Р. С.), что было князь Никиты Стародубского». Князь Н. М. Стародубский лишился вотчины после ссылки в Свияжск по указу Грозного.
4. «Село Татарово, да село Никольское, что было князь Афанасья Нагаева». А. А. Нагаев-Ромодановский был казанским ссыльным.
5. «Село Антиохово, да село Воскресенское, да село Новые Зименки, что было князь Федора да князь Ивана Гундоровых». И. В. Гундоров наследовал владения в с. Воскресенском, видимо, после своего дяди князя Ф. И. Гундорова [1235] . Половина Зименок ему досталась от бездетного дяди князя Ю. И. Гундорова [1236] . В 1565 г. И. В. Гундоров оказался в ссылке.
1235
Воскресенское было разделено между кн. Ф. И. Гундоровым и его племянником Р. И. Гундоровым в конце 50-х годов. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 178).
1236
С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 178.
6. «Деревня Ковернев (Каверзино.— Р. С.) и иныя деревни, что были князь Ивана княжь Андреева сына Коврова».
7. «Село Могучее, что было князь Ивана Пожарскаго Меньшова» [1237] . Единственный сын князя И. И. Меньшого князь Федор Пожарский находился в казанской ссылке.
8. «Село Александровское, да село Устиновское, да село Овсяниково, что было князь Андрея Кривозерского с братиею».
9. «Село Голобоково, да деревня Скореково, что было княгини Марьи княжь Борисовых Пожарскаго и сына ея, князь Михаила».
1237
И. И. Меньшой наследовал крупную вотчину брата И. И. Большого, умершего бездетным. Большой составил духовную в 1557 г. (См. Л. М. Савелов. Князья Пожарские, стр. 15).
10. «Половина села Рамадоново, что было князь Ивана Рамодановского». В списке ссыльных мы находим некоего Ивана Ромодановского, возможно, из семьи боярина Ф. Б. Ромодановского (см. выше) [1238] .
Ценным дополнением к завещанию Грозного служат меновые грамоты Старицкого, содержащие точное описание стародубских княжеских земель, вошедших в состав Дмитровского удельного княжества. Согласно меновой грамоте 11 марта 1566 года, Старицкий получил из казны, помимо городища Стародуба Ряполовского, также с. Ивановское (родовая вотчина Хилковых), волость Пожар (бывшая вотчина Пожарских) и три других крупных села [1239] . Названные богатейшие земли принадлежали прежде Стародубским княжатам. По крайней мере, некоторые из них (с. Ивановское) перешли в казну всего за год-полтора до опричнины [1240] .
1238
И. Ромодановский начал службу в 50-х гг., был воеводой в Свияжске в 1556 г. и писцом в Переяславле в 1563 г., после чего его карьера оборвалась. (См. Разряды, лл. 230 об, 287, 303 об.). По возвращении из ссылки И. Б. Ромодановский отказал свою вотчину в Дмитрове в пользу Троице-Сергиева монастыря в 1567 г. (См. С. Шумаков. Обзор грамот коллегии экономии, вып. III, стр. 16).
1239
ДДГ, стр. 423.
1240
Прочие стародубские вотчины, оставшиеся в руках их старых владельцев княжат, монастырей и т. д., были переданы в ведение Старицкого «судом и данью». На них распространился податно-судебный иммунитет удельного князя. , (ДДГ, стр. 424).