Начало пути
Шрифт:
— Э-э… ты имеешь в виду, что она оценивает людей по их богатству?
— Ну да.
— Ничего глупее не слышала. Ладно, я поговорю с этой Эльвирой. Попробую разобраться, что там к чему и как. Заодно поиграю на нервах твоей милейшей тети.
После разговора в первый день Инесса Васильевна всеми силами старалась избегать встречи с Ленайрой. А если не получалось, то делала вид, что девушку не замечает. Ленайра же молча сидела, наблюдала за всем и слегка улыбалась понимающей такой улыбкой. Несколько раз Инесса Васильевна пыталась что-то высказать в адрес нахалки, но натыкалась на взгляд, полный легкой заинтересованности, и затыкалась.
— Как тебе удалось с ней справиться? И ведь не сказала почти ничего.
Ленайра честно пыталась что-то ответить, но потом пожала плечами:
— Сама не знаю. Как-то само получается. Я просто знаю, как нужно реагировать на то или иное действие человека. Важно, не опуститься на его уровень. Самое глупое, что можно сделать — начать скандалить и выяснять, кто тут главный.
Все это, конечно, так, но на памяти Юрия Петровича еще никому не удавалось поставить его родственницу на место так изящно с минимумом слов и действий. Жест, мимика, пара вежливых реплик… и все. Теперь Инесса откровенно боялась девочку, хотя даже сама себе не призналась бы в подобном. Но Юрий Петрович это видел. Она опасалась того, что при малейшей попытке еще надавить в своей манере ее опустят еще ниже. Понимала это, а что делать, не знала. Отсюда и метания при встречах. Но, понимая свой страх на уровне инстинктов и не зная, как решить проблему привычными методами, которые тут совершенно не работали, она пугалась еще больше, пугалась, что эта девчонка сама начнет унижать ее, как это обязательно сделала бы она. Вот и со слугами вышел неожиданный облом.
Ленайра стала невольной свидетельницей нескольких разговоров Инессы Васильевны с распорядителями, дождалась, когда дама уйдет, раздав ценные указания и оставив растерянных людей осмысливать их, не понимая, что делать и чьи команды выполнять.
— Простите, я тут случайно услышала… — Можно мне тоже посмотреть предстоящий план?
Распорядитель уныло протянул бумаги. Если еще одна кинется отдавать приказы, противоречащие двум предыдущим…
— Ага. — Ленайра бегло просмотрела его. — Уважаемая Инесса Васильевна хочет внести дополнения и кое-что изменить. А где смета? Ага, спасибо. Если следовать приказам Инессы Васильевны, то смету следует увеличить почти в два раза. Так, она утверждена Юрием Петровичем и выделен бюджет… Инесса Васильевна не говорила, где брать дополнительные средства?
— Нет, — осторожно отозвался распорядитель.
— В таком случае все понятно. — Ленайра вернула бумаги. — Прав тот, кто платит. Этот план, — девушка постучала тыльной стороной ладони по бумагам, — оплачивается по уже утвержденной смете. Если кто хочет внести дополнения, должен утвердить их у того, кто оплачивает. Без этого все остается по-старому. Да… и если Инесса Васильевна спросит, можете послать ее ко мне. Я сама поговорю с ней о дополнительных средствах, если у нее возникнут вопросы.
— Спасибо… э-э… Снежана! Верно?
— Совершенно верно. Работайте и помните — прав тот, кто платит. Не стесняйтесь спрашивать про дополнительную оплату, если кто захочет сделать какие-то изменения плана.
После Инесса Васильевна что-то там кричала распорядителю, но к Ленайре не подошла, отправилась сразу к Юрию Петровичу. Тот, замотанный делами, молча выслушал родственницу, но едва прозвучало имя «наглой девчонки, которая вмешивается не по чину», оборвал ее и вежливо отправил… к Ленайре.
— В этом вопросе я ей полностью доверяю. Как скажет, так и будет. Согласится на ваши изменения — внесем их.
И, не дожидаясь, когда растерянная Инесса придет в себя, сбежал.
Лишившись возможности развернуться на ниве подготовки к празднику, она нашла выход в плане подбора и покупки одежды для себя и сына вдобавок к той груде, что привезла с собой. Прихватила и Эльвиру.
Алексей впервые увидел, как эта девушка злится, ибо тетя Инесса отыгралась на безответной жертве и не переставая попрекала Эльвиру ее бедностью, которая не позволяет ей купить по-настоящему достойный приема наряд.
— Ничего-ничего, — с нарочитым сочувствием повторяла Инесса Васильевна. — Мы найдем то, что окажется тебе по средствам, милочка. Поверь, не все могут себе позволить покупать действительно хорошие вещи.
Маску у девушки сорвало примерно после пятого такого выражения сочувствия, и хотя она все еще держала себя в руках, но сузившиеся глаза и частое дыхание явно показывали ее состояние.
— Она же прибьет тетю по дороге, — растерялся Лешка, наблюдая за этой картиной.
— Ничего, — безжалостно отозвалась Ленайра. — Девочка решила поиграть в свои игры? Пусть попробует, каково это на вкус. Глядишь, поумнеет.
— Ты это о чем?
— Да так… Просто, кажется, я сообразила, чего она добивается. Или ты думаешь, она стала такой с момента рождения?
— Ну… может, в угоду родителям…
— Правильно. А зачем это нужно родителям?
— Э-э… Они через нее пытаются решать свои проблемы?
— Верно.
— Так ее пожалеть надо, а ты злорадствуешь.
— Я бы ее пожалела, но эта девочка решила поиграть и со мной. А я такого не люблю. Если бы она подошла открыто и поговорила бы, я, может, и помогла ей. Совет дала бы.
— Ты сейчас о чем?
— Просто подходила она ко мне недавно… в общем, пыталась манипулировать. А у меня на такое ответный удар на рефлексах идет.
— Манипулировать?
— Да. Нас с тобой рассорить хотела. Макиавелли недоделанная. Кстати, я, конечно, понимаю, что она не врала, когда говорила, что провела с тобой вечер, но вот насчет поцелуя…
— Эй! О чем ты? Не было никакого…
— Да уймись ты. Я не про поцелуй, а к тому, что ты должен понимать, для чего она постоянно пытается остаться с тобой наедине. Подробностей о том, как вы провели вечер, появится после этого много. Учитывай это.
— А… Блин. Вот сволочь, а мне такую историю выложила жалостливую… Вот и пожалел на свою голову. Ладно, прием у нас через два дня, через день еще один, после чего, надеюсь, больше ее не увижу.
— Леша, поверь, если бы от неприятных людей было так легко отделаться. Боюсь, тебе неоднократно придется встречаться с теми, кому с удовольствием дал бы в морду.
В оставшиеся до первого приема дни Алексей демонстративно отказывался оставаться с Эльвирой наедине дольше чем на несколько секунд. Если по какой-то причине так получалось, он либо открывал дверь и вставал в проходе, либо уходил, если позволяли обстоятельства. Эльвира сначала хмурилась, но ничего никому доказывать не пыталась. Зато Александр развернулся вовсю, пытаясь ухаживать за Ленайрой. Сыпал комплиментами… на его взгляд, комплиментами. Ленайра спорить с ним не стала, даже не говорила ничего. Просто подобрала момент, чтобы ее видела Инесса Васильевна, а подкативший с очередными комплиментами Александр мать не видел.